"Фантастика 2025-80". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
К середине мая, по мнению Нердеса, уже не оставалось никаких причин, чтобы Ронард и дальше тянул с дружественным визитом к Лес. Шентия как мог оправдывал задержку, будучи до сих пор связан обязательством Сагарте. Помогла все та же Тварь: император почтил визитом брата в несвойственное ему время, сразу после кормежки.
— Рон, ты болен? — внимательно всмотрелся в него Нердес. — И что с рукой?
Его светлость ругнулся про себя. Нердес случился не вовремя. Хотя бы через полчаса, когда подействуют нужные зелья. Они уже почти утратили свою эффективность, но хотя бы маскировали явные признаки истощения.
Сейчас же Нердес увидел его как есть — бледного до синевы, с заострившимися чертами. Вместо прежней чеканной походки — неуверенная поступь пьяницы, прикидывающегося трезвым. И гроршева голова кружится постоянно.
— Порезался. Слегка нездоровится, — отмахнулся Ронард. — Завтра пройдет.
Ни завтра, ни послезавтра, это он знал точно. Но Нердес впервые за долгое время не стал наседать с поездкой, велев обратиться к лекарю и отдохнуть. Только лекарь здесь не поможет.
После ухода императора Ронард все же вернулся к твари — забыл там плошку. Теперь еще и рассеянным стал. После Твари ее даже мыть не нужно — вылизывает до блеска.
— Вымой рот и переоденься, — поморщился он при виде пятен на лице и светлом платьице.
— Я голодна, — упрямо тряхнула Тварь золотистыми локонами. — Ты обещал Белой Даме заботиться обо мне.
— До завтра не сдохнешь, — отрезал он, забирая посудину. — Да и вообще не сдохнешь.
Белая Дама — Сагарта, как он понял, — периодически навещала свое отродье. Сам он ее никогда не видел. Разговаривала, учила и боги знает что еще… Ах да, она же и есть богиня, она-то как раз знает.
Смотреть на подросшую Тварь не хотелось. Ушла детская неуклюжесть и пухлость, уступив место тонкой, ладно сложенной фигурке. Голос чистый, звонкий. Сейчас ей было навскидку лет десять-одиннадцать. Бывают, конечно, красивые дети, но Тварь затмила бы любую юную прелестницу. Она была невероятно, бесконечно, мучительно прекрасна. Тем сильнее хотелось ее задушить.
Тварь вдруг замерла на месте и Ронард проследил за взглядом ее ярко-голубых глаз — та уставилась на его руку с закатанным рукавом. Не успел вовремя залечить целительской магией, еще одна оплошность. Там магии-то надо — всего ничего, уж это можно было сделать сразу. Без слов он вышел из ее комнаты и запер дверь.
К ночи уже совершенно не осталось сил и Ронарда едва не сморило прямо за столом среди вороха бумаг, тогда он рухнул в постель, не раздеваясь. Тварь с каждым днем отбирала все больше, он просто не успевал восстанавливаться. Где-то на задворках сознания мелькнуло сомнение, запечатал ли он дверь магией дополнительно, но следом уже провалился в сон.
Сон был маетный, вязкий. Словно его тащили вниз зыбучие пески Самаконы, а скользкие и холодные песчаные змеи ползали по нему, чуя легкую добычу. В какой-то момент он очнулся и понял, что его все равно обвивают холодные тонкие руки и ноги, а пухлые губы скользят по шее, на запах выискивая главную — самую трепетную и вкусную — жилку…
Ронард ударил Тварь наотмашь и та отлетела к стене, чем-то хрустнув. Кровь застучала в висках, хотя, казалось бы, чему там оставаться в увядших венах, но, несмотря на слабость, Ронард поднялся, вспарывая рукой воздух. Жалобно всхлипывающую Тварь рывком поднял за волосы и зашвырнул в портал впереди себя.
Вряд ли когда-то двери Единого храма открывались с таким вопиющим непочтением — резким ударом ноги, но сейчас было не до церемоний,
а руки удерживали Тварь. Храм был открыт для почитателей в любое время, но сейчас оказался пуст.— Сагарта! — что оставалось сил проревел Ронард. — Я знаю, ты слышишь! Ты же все, грорш тебя раздери, слышишь!
Из глубин храма на громогласные крики выбежала стайка перепуганных жриц в белых одеждах.
— Забирай свое отродье! — он грубо толкнул девочку к подножию мраморного изваяния. — Ему больше не нужна забота, эта тварь теперь и сама себя прокормит!
Ошеломленные жрицы застыли на мгновение, а потом как одна повернулись к Ронарду. Глаза каждой из них сияли мягким светом.
— Тварь?! — в один голос спросили они, синхронно шагнув вперед. — Как смеешь ты называть «тварью» мое дитя?! Она — совершенство.
— Она чудовище, — его светлость обессиленно прислонился к колонне. — Как и тот, кого я убил тогда и убил бы снова. Ты потребовала и я выполнил свое обещание. Я возвращаю то, что отнял у тебя когда-то.
— Рано, — ответили не терпящие возражений голоса. — Она еще так юна… Но уже так прекрасна.
Жрицы, ведомые богиней, обступили девочку со всех сторон, лаская ее. Тварь доверчиво потянулась к заботливым рукам, обхватила одну, сверкнули ровные белые зубки. Ронард отвернулся, чтобы не видеть.
Рано… Значит, пусть хоть сегодня наестся досыта, может, хватит на пару дней. Жрица, будучи в божественном трансе, даже не пикнула. Интересно, санг-привязку Тварь уже умеет использовать или у этой служительницы еще есть шансы?
— Ты же покровительница мира и самой жизни, — устало произнес Ронард, не ожидая ответа. — Как ты можешь называть это своим дитя?
— Это тоже жизнь. И какая прекрасная… Гораздо более совершенная, чем многие другие.
— Она — нежить, порождение магии крови.
— Крови, которую гонит по венам бьющееся сердце, — разве можно представить себе что-то более живое? Магия крови — не зло, это лишь часть самого чуда жизни. Растения питаются соком земли, люди убивают животных, чтобы прокормиться. Все созданные богами твари кого-то едят. Но даже у людей век недолог, я же стремлюсь создать совершенство. Она будет прекрасна и бессмертна.
— Воракис внезапно оказался смертен, — хрипло рассмеялся Ронард, не побоявшись гнева богини. — Его убила всего одна искра Света Изначального.
— Я учла свою ошибку, — пропел многоголосый хор. — Отте был создан на стыке крови, ментальной магии, тьмы и еще многих других, но оказался беззащитен перед Светом. В этот раз мое дитя сильнее. Это будет самый удачный опыт из всех.
Его светлость в изнеможении опустился на каменный пол. Бессмысленно с ней спорить. Боги мыслят своими категориями. Это человек мнит себя венцом творения, боги же от людей устали. Мы для них не более, чем расплодившиеся забавные зверушки. Вот и создают себе новые игрушки. Добро, зло? — для них эти понятия такие приземленные, узкие, что они не видят разницы.
— За прожитую вечность у тебя было время для любых экспериментов. Почему ты решила сделать это сейчас?
— Сошлось. Сильная магия, яркие чувства, чистая кровь.
— Последних двух компонентов у человечества полно. А магия и так вся ваша.
— Ну и глупец же ты. У богов есть божественная воля, а не ваша мирская магия. Эти силы разделились еще на заре мироздания. Мы не создаем магию, люди сами дарят ее нам.
— Но ты питаешь Тварь… свое дитя… Изначальным Светом, — внутри что-то тревожно дернулось.