"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Ну же! — поторопила их Амелия, махнув на них руками, как крестьяне отгоняли от калитки домашнюю птицу. — Поезжайте. Со мной все будет в порядке.
— Как прикажете, миледи, — пролепетала служанка.
Ее возлюбленный даже не попытался скрывать неодобрительного взгляда.
— Как прикажете, — буркнул он, будто Амелия своим решением обидела его лично, и, взяв Дафну за руку, повел ее к экипажу.
* * *
Кое-как отделавшись от заботливой парочки, Амелия наконец вздохнула полной грудью. Одна! В новом интересном месте! Хоть маленький, но такой желанный глоток свободы.
Помимо
Она даже не сомневалась, что Монтегрейн будет недоволен ее поступком, ведь он однозначно говорил о том, что поместье ей следует покидать только с сопровождением. Хотя бы первое время — кажется, так он тогда выразился. Тем не менее Амелия рассудила, что небольшая репетиция перед побегом к Гидеону не помешает. А заодно она сможет увидеть реакцию супруга: запрет после нарушения договоренности в четырех стенах или нет.
Солнце слепило глаза, отражаясь от стеклянных витрин и вывесок лавок. Людей на улицах было много, и Амелия в своем строгом и закрытом темно-синем платье отличалась от них и волей-неволей притягивала к себе взгляд. Правда, взглядами горожане не ограничивались: несколько раз ей вежливо кивнули, а один господин отвесил глубокий поясной поклон. Что ж, тому, что о женитьбе лорда этих земель уже стало известно многим, она не удивилась.
Усатый булочник, курящий трубку у двери с нарисованным на ней кренделем, радушно улыбаясь, пригласил миледи посетить его лавку и заверял, что подобной выпечки не найти даже в столице. За новыми туфельками ее зазывали к сапожнику… Мэл вежливо улыбалась в ответ и качала головой. А вот о том, что отдала Дафне все деньги, вскоре горько пожалела — ей не помешал бы зонт от солнца.
Потратив на прогулку не меньше часа, Амелия теперь могла с уверенностью сказать, что Монн ей нравился. А наблюдая за свесившейся с одного из балконов горожанкой, развешивающей на веревке белье, Мэл вдруг поняла, что завидует этой женщине.
Титул, балы, приглашения в королевский дворец на праздники, платья из дорогих тканей — все это она бы с легкостью променяла на вот такую, обычную жизнь в маленьком городке. С любящим мужем, кучей детей и непременно толстым котом, как тот, который сейчас крутился у ног женщины на балконе.
Несбыточная мечта. Единственное, что можно было ещё осуществить — это маленький городок, домик с балконом и кот. И то, если Гидеон удовлетворится ее работой и не сочтет ее саму опасным свидетелем, от которого следует избавиться.
От этой мысли настроение сразу же испортилось. Амелия убрала руки в карманы юбки и побрела в сторону городских ворот.
Желала ли она Монтегрейну смерти? Определенно нет. Он принял ее в своем доме максимально хорошо, как можно было бы ожидать в данных обстоятельствах. Даже эпизод с обманом лжедворецкого был, по сути, безобидной мелочью. С ней обращались с уважением, ничего не запрещали и ни к чему не принуждали.
Хотя, если рассуждать объективно, как раз ее смерть была бы Монтегрейну куда выгоднее, чем ей его: и выполнил волю короля,
сперва женившись, и отделался от навязанной жены. Тем не менее единственное требование, которое он ей выставил, — избавиться от вдовьего платья.Эйдан бы на его месте… Впрочем, неважно.
А важным для Амелии было то, как чувствовали себя люди, живущие в Монтегрейн-Парке и в прилегающем к нему Монне. Это, по ее мнению, говорило о личности хозяина этих мест гораздо больше, нежели его откровенно хамское поведение в храме.
Мог Рэймер Монтегрейн при этом оказаться изменником, как утверждал Гидеон? Мог. Но хотела ли Мэл ради своей свободы отправить его на встречу с палачом, она была не уверена.
Однако врать Гидеону и защищать нового мужа, ценой собственной жизни?
А не слишком ли долго она думала о ком угодно, только не о себе?
Если Монтегрейн виновен, а Глава СБ прав, то рано или поздно справедливость восторжествует. Мэл не собиралась никого защищать, но и стать чужой ступенькой к эшафоту не хотела.
Так что сказать Гидеону? Что ничего не узнала? Пожалуй, и правда ничего особенного. И в то же время Монтегрейн обмолвился, что никто не догадывался о том, что все служащие в его доме — дети матушки Соули. СБ не рисковала трогать хозяина этих земель, пока у них не было неопровержимых доказательств его вины, но вряд ли те будут столь осторожны по отношению к конюху или горничной.
А ведь стоит устроить допрос с пристрастием для одного из членов этой милой семьи, то, весьма вероятно, что к остальным не придется даже применять силу — все расскажут всё ради друг друга…
Понимал ли это сам Монтегрейн? Или рассчитывал, что Гидеон не пойдет на крайние меры?
В любом случае, Амелия поняла, что у нее не повернется язык рассказать о родстве матушки Соули, Олли, Ронни, Ланы и Даны. Тогда что? Сказать, что в доме всего пятеро слуг и управляющий, ведущий себя как второй хозяин? Насколько это ценная информация?
Соврать, что прилагает все силы, чтобы втереться в доверие к новому супругу, и потянуть время?
По крайней мере ничего лучше в голову не приходило.
Обгорев на солнце, кончик носа начал чесаться. В поисках тени Амелия свернула с главной улицы на параллельную ей. Новая улочка оказалась гораздо уже, но и менее солнечной из-за нависающих над тротуаром балконов. Лавок тут было меньше, и в основном располагались обычные жилые дома.
Но радовалась тени Мэл недолго. Двухэтажные здания с балконами закончились, и далее по улице, до самых уже виднеющихся невдалеке ворот, располагались лишь одноэтажные домики. Почти все с небольшой огороженной территорией вокруг.
На калитке одного из домов Амелия заметила указывающий во двор металлический указатель с выбитым на нем изображением молота, щипцов и наковальни — кузня. В подтверждение этой догадки откуда-то из глубины двора донесся звук ударов металла о металл.
Мэл замедлила шаг, рассматривая кузнечную вывеску, некрупную, но с удивительно проработанными деталями вплоть до вырисовки соединительного штифта у щипцов — удивительно филигранная работа.
И вдруг, замерев у ограды, как зевака на ярмарке, Амелия услышала знакомый голос, и теперь по-настоящему вросла в землю.