"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
Проверить легко. Задать тот вопрос… и посмотреть на реакцию.
Так, стоп. Владияр Николаевич – ведун. А у ведунов есть родовые книги. В ней появилась бы отметка о рождении сына? Или нет, если он бастард? У кого бы узнать…
– Ульяна, ты здесь? – На кухню заглянул Афанасий. – А я тебя наверху ищу. Сказал же идти в столовую. Отчего заставляешь себя ждать?
Еще и Афанасий, который жениться хочет. Или это он просто так сказал?
– Чего ты на меня так смотришь, будто я тебя бить собираюсь? – нахмурился Афанасий. – Уж и замечания сделать нельзя? Я старше, ты должна слушаться.
Нет,
– Да, уже иду, - сказала я, снимая передник. – Простите, пожалуйста.
Как он там велел? Быть ласковее с хозяином? Придется постараться.
Глава 14
Отправляясь на чаепитие с хозяином, я понимала, что пригласили меня не из человеколюбия. Похоже, Владияр Николаевич сильно скучал, сделавшись отшельником. И если меня не получилось выставить вон, хотел развлечься.
Я не ошиблась. Едва вошла в столовую, мне тут же отвели роль хозяйки, отобрав у Афанасия почетную обязанность разливать чай.
– Угощение скудное, ты уже прости, - с насмешкой произнес Владияр Николаевич. – Мы тут по-простому чаевничаем, без изысков.
– Я не голодна, - сдержанно ответила я. – А чаю выпью с удовольствием.
Заваривал его Афанасий, причем из трав. Я чувствовала запах ромашки, мяты, липы, чабреца. То, что нужно для моих расшатанных нервов.
Я поставила чашку перед Владияром Николаевичем, затем налила чай для Афанасия и, в последнюю очередь, для себя.
– Мед хороший, местный. – Владияр Николаевич продолжал изображать гостеприимного хозяина. – Варенье вот… крыжовниковое. Его матушка варила. Внутри каждой ягодки есть орешек.
– Чудо чудное, - вздохнула я, вспомнив, как такое же варенье варила и моя мама. – Благодарю, я обязательно попробую.
Афанасий пил чай молча, вприкуску с сахаром. Брал мелкие колотые кусочки, клал на язык, делал глоток. Надо завтра испечь что-нибудь для него. Или в местной булочной купить, если опять не успею.
– А скажи-ка ты, Ульяна… - Владияр Николаевич, наконец, приступил к допросу. – Где это ты этикету училась?
К счастью, я уже успела собраться с мыслями и придумать, как выкручиваться. Вернее, сообразить, что все мои «странности» можно свалить на легенду, которой я придерживалась.
– Так я же рассказывала, - делано удивилась я. – Где росла, там и научилась.
– Мне, - он выделил это слово, - ты ничего не рассказывала.
Я считала, что Афанасий давным-давно передал все хозяину, но спорить не стала.
– Я сирота, - начала врать я. Хотя это правда. Мама умерла, отец от меня отказался. Сирота. – Росла в ските. В детстве меня взяли в семью купца, наперсницей для его дочки. Относились ко мне хорошо, считали воспитанницей. Там я всему и научилась.
– И готовить? – уточнил Владияр Николаевич.
– Нет, готовить – в ските. Дочка хозяйская замуж вышла, а я забеременела…
– Надеюсь, не от ее мужа? – ехидно вставил Владияр Николаевич.
– За кого вы меня принимаете! – рассердилась я. – Безусловно, я не образец невинности, но и не мерзавка. Эта семья очень хорошо ко мне относилась. И рекомендательные письма Афанасий видел!
– Ладно, прости, - сказал Владияр Николаевич. –
Забеременела. И что?– И поселилась в скиту. А где еще? Компрометировать благодетелей я не хотела. Там я жила с Митей, работала на кухне. Потом вот… экономкой у одного порядочного человека. Но он умер, от места мне отказали. Мы с Митей в Москву поехали.
– Тут, по-твоему, работу легче найти? – осведомился Владияр Николаевич. – С ребенком?
– Тут платят больше.
– И жизнь дороже.
– Митю учить надо. Я осталась бы в скиту, но не хочу, чтобы он становился жрецом. То есть, я не против, если это будет его осознанный выбор.
– И как же ты хочешь его учить?
– Еще не знаю. Но я разберусь…
– Ремеслу? – не отставал Владияр Николаевич. – Военному делу? Наукам? Музыке? Искусству?
– Не знаю, - повторила я. – Есть время определиться.
– А, может, замуж хочешь выйти? За какого-нибудь… состоятельного мужчину?
– Не хочу, - несколько опешила я.
– Так отчего же? Ты хоть и простого сословья, а образованная, с манерами. И на лицо… не рябая. Многие любят таких, как ты… в теле.
Владияр Николаевич определенно издевался, и это доставляло ему удовольствие. Я молчала, выпрямив спину и отставив чашку. Мне нельзя отвечать не оскорбление. Он хозяин, у него есть власть. А у меня Митя. Ради него можно и потерпеть.
– Вот, к примеру, Афанасий, - продолжал Владияр Николаевич. – Чем не жених? Не смотри, что он тут мне прислуживает, он вполне…
Афанасий встал, с грохотом отодвинув стул.
– Довольно, Владияр Николаевич, - тихо произнес он. – Ни слова больше, прошу.
«Не надо», - прошептала я одними губами, глядя на Афанасия. И едва заметно отрицательно качнула головой.
– Брось, - сказал ему Владияр Николаевич. – Ты же сам ни за что не решишься. А она тебе нравится.
Это он сводником себя возомнил?!
– Вы переходите черту, Владияр Николаевич, - твердо произнесла я. – Мне вы можете говорить, что угодно, я стерплю. И вы знаете, почему. Но Афанасий… Он искренне вас уважает и любит. Не ставьте его в неловкое положение.
В столовой повисла гнетущая тишина. Я с тоской подумала, что мне вот-вот вновь велят собирать вещи. Вот почему я была против того, чтобы давать Мите надежду!
– Ульяна, помоги мне убрать со стола, - произнес Афанасий, отмирая.
Я послушно кивнула, поднялась и взяла в руки чашку с блюдцем. Сделала шаг в сторону.
– Сядь! – приказал Владияр Николаевич.
Это прозвучало неожиданно громко и зло. Я вздрогнула и выронила чайную пару. Из тончайшего фарфора, что и в руках-то страшно держать. Осколки брызнули в разные стороны.
– Любимый сервиз моей матушки, - произнес Владияр Николаевич. – Как неосторожно…
Если он ожидал, что теперь-то я точно упаду на колени, умоляя о пощаде, то ошибся. Но за разбитую посуду придется платить.
– Когда-то я разбил из него пару, - продолжил Владияр Николаевич. – Лет десять мне тогда было или одиннадцать. Уже и не помню. Зато хорошо запомнилась последующая за этим порка.
Он уставился на меня, словно намекал, что и меня ждет то же самое. Наивный. Да я, скорее, голой и босой от него уйду, чем позволю себя ударить.