"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
— Все хорошо, — ответил Афанасий и улыбнулся. — Митя устал, мы и вернулись.
«Наверное, он упал и повредил ногу, — мелькнуло в голове, — оттого и не выходит из ведомобиля».
Пока Афанасий доставал коляску и помогал Владияру Николаевичу перебраться в нее, я распахнула дверцу с той стороны, где сидел Митя. На его коленях лежал щенок.
— Митя! — ахнула я.
— Мама, это Ночка. Красивая, да?
— Митя…
Я не знала, что сказать сыну. Отбирать собаку теперь глупо. Да и животное ничем не виновато, выкинуть Ночку за забор я не смогу. Зато я точно
— Ульяна, прекрати! — услышала я голос Владияра Николаевича. — Отойди от Мити. Помоги мне попасть в дом, там поговорим.
Я бросила на него злой взгляд. Так разговаривать со мной при сыне — это уже перебор. Что он себе позволяет?!
— Митя, собаку оставь во дворе, — сказала я. — Сейчас тепло, ей тут будет хорошо. В дом Ночку нести нельзя.
— Можно, — возразил Владияр Николаевич. — Тут я решаю, что можно, а что нет.
— Афанасий? — Я умоляюще на него посмотрела. — Присмотришь… за ними? Хорошо?
Ругаться с Владияром Николаевичем при Мите я не хотела категорически. Так можно сына против себя настроить. Он уже под впечатлением от доброты «дядюшки».
— Присмотрю, иди, — кивнул Афанасий. — Не волнуйся.
Поздно. Я в бешенстве.
Владияр Николаевич молчал, пока мы добирались до гостиной. А там я ему и слова не дала сказать.
— Что вы себе позволяете? — выпалила я, не желая думать о том, что веду себя неправильно.
— Я? — вроде как удивился он.
— Вы! Если у вас есть деньги, вам все можно? Вы настраиваете сына против меня! Вы мне замечания при нем делаете! Оспариваете то, что я ему говорю!
— Я так и знал, что ты будешь против собаки, — произнес Владияр Николаевич, кривя губы в усмешке.
— Знали! И сделали по-своему! — кипятилась я. — Небось, и догадываться не пришлось, почему я буду против! Из-за того, что я «баба с ребенком»… — Некстати вспомнились слова Зои Федоровны. — …меня не возьмут на нормальную работу! Я вынуждена терпеть ваш несносный характер! Ради сына! Мне нужно его растить. А вы… вы…
— Негодяй? — подсказал Владияр Николаевич. — Мерзавец? Даже не знаю, как назвать того, кто возится с твоим малышом, пока ты занята работой.
— Да говорите уже, как есть! — Внезапно я поняла, что вот-вот расплачусь. — Вы одеваете Митю, обуваете, балуете, выполняете его ка… — Горький комок застрял в горле, мешая дышать. Я с трудом заставила себя договорить: — Капризы. Только я его мать. Я! А вы…
— Никто. — Он вновь меня перебил, но теперь его голос звучал хрипло, едва слышно. — Я никто, ты права.
Я заметила, что он побледнел, и отчего-то испугалась. Я будто услышала продолжение фразы: «Я никто, одинокий инвалид, которого терпят из-за денег».
Нет, Владияр Николаевич не сказал ничего такого. Я это додумала, потому что наговорила лишнего. А ведь решила же прислушаться к словам Афанасия. Решила не мешать Владияру Николаевичу заботиться о Мите, если он того хочет. Но как ему объяснить, что сорвалась я не из-за собаки…
— Владияр Николаевич, я благодарна вам за помощь, — произнесла я, взяв себя в руки. — Вы дали мне работу, не
выгнали, хотя я пыталась вас обмануть. И Митя… вы ему добра желаете, я это понимаю…— Митя плакал, потому что хотел щенка. Но понимал, что ты не разрешишь его взять. Я сказал ему, что хозяином щенка буду я, а он сможет с ним играть. Собака моя. Не вздумай ругать мальчика.
— Владияр Николаевич, Митя похож на ребенка, которого постоянно ругают и наказывают? — не вытерпела я. — Он меня боится? Он вам говорил, что боится меня?
— Нет, — признал он. — Не похож. И не говорил.
— Проблема не в щенке. Проблема в вашем отношении…
— К Мите?
— Ко мне. Митя маленький. Вы задариваете его подарками, а после показываете, что мама — никто, что только ваши слова имеют значение.
— Это когда я… — возмутился было Владияр Николаевич, но как-то быстро сник, видимо, сообразив, что мои обвинения не беспочвенны.
— Было бы проще, если бы вы относились к Мите, как к сыну служанки, — продолжила я. — Но, если вы берете ответственность… — Я тщательно подбирала слова, чтобы не выглядеть расчетливой стервой. — Если помогаете, потому что вы — добрый человек… не унижайте меня при сыне, пожалуйста. Можете высказывать мне все, что угодно, но наедине. Надеюсь, я не о многом прошу.
Почему я так быстро сдалась? Испугалась? Наверное. Мне все так же некуда идти. Как-то не хочется, чтобы Владияр Николаевич считал меня неблагодарной. Худой мир всяко лучше доброй ссоры.
— И простите за резкие слова, — добавила я, так как Владияр Николаевич молчал.
— Ульяна, развей мои сомнения. — Он вдруг взглянул на меня как-то иначе. С ехидством, что ли? — Ты ведь не ревнуешь меня к Мите?
— Ч-что? — переспросила я, чувствуя себя очень глупо.
Ослышалась ведь, правда?
— Ты хочешь, чтобы я относился к тебе так же, как к Мите? Дарил подарки? Обращался, как с равной?
Я задохнулась от возмущения. Пошарила взглядом по комнате, ища какой-нибудь тяжелый предмет.
— Дашь что-нибудь взамен? — продолжал Владияр Николаевич. — Согреешь мне постель?
Я уставилась на него, не мигая. Глаза щипало, но я запрещала себе плакать. И сказать ничего не могла, потому что меня выдал бы дрожащий голос. Я считала его… добрым?
— Лучше бы вы меня ударили, — наконец смогла прошептать я. — Или даже избили.
Я не стала говорить ему, что ухожу. Еще придумает что-нибудь, спрячет Митю. Мы сбежим рано утром. Тихо и незаметно. Увы, но я слишком гордая, чтобы после такого оставаться под одной крышей с этим человеком.
— Ульяна, стой. Остановись, я сказал! — крикнул Владияр Николаевич мне в спину. — Вернись.
Я неохотно повиновалась, избегая его взгляда.
— Посмотри на меня, — велел он.
Пришлось подчиниться.
— Я прошу прощения, — произнес Владияр Николаевич, едва я подняла голову. — Ульяна, пожалуйста, прости за грубые слова о ревности и постели.
— Зачем? — Я, и правда, не понимала. — Зачем вы…
— Мне нужно было убедиться… кое в чем. Я же сказал, чтобы ты развеяла мои сомнения. Ты это сделала.