"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
«Занзара поклонялись Комару, откуда тогда у них знания Великой Матери? Агафья когда-то говорила, что в этом мире существовали легенды о корвусах. Возможно, что род Занзара основал некто из бывших корвусов?»
Пока я размышлял, передо мной из капель крови соткался мужской силуэт и произнёс торжественным голосом:
— Дух рода Занзара приветствует принца крови. По своей ли воле ты явился в родовое гнездо или по принуждению?
— По собственной воле, — ответил я в той же старомодной манере, мысленно продумывая собственные вопросы этому духу, — и выполняя завет деда, барона Микаэля Занзара.
— Готов ли ты служить
Мне невольно вспомнился наш разговор с Агафьей перед встречей с Великой Матерью Кровью. Меньше всего баронесса хотела вновь идти в услужение. Но Мать не требовала покорности и услужения. Она уважала моё мнение и умение нести ответственность за свои поступки. А если уж богиня не требовала службы, что кто такой этот дух, чтобы требовать нечто подобное?
— Я чту Мать Великую Кровь и её кодекс, — не поддался я на давление духа рода, — устраивать кровавые бани без веской на то причины я не намерен. А в решениях моя и только моя воля будет для меня всегда на первом месте.
Дух явно был недоволен моим ответом, но не спешил с ответом, разглядывая меня, чуть склонив голову набок.
— Спесь и гордыня говорят в тебе, потомок…
— Отнюдь, — пожал я плечами. — Во мне говорят практичность и чувство собственного достоинства.
— Неужто герцогский титул не стоит того, чтобы склонить голову перед родом?
О, кажется, этот этап я уже однажды проходил в Абрау. Меня снова начали соблазнять титулами.
— Ни один титул не стоит того, — решил я говорить начистоту. — И если уж ты так ценишь титулы, то должен понимать, императору нет нужды в герцогской короне.
Дух о чём-то задумался.
— Зачем ты пришёл? — алый силуэт кружил, будто бы примеряясь к удару.
Но кровь была мне не страшна. С лёгкостью я мог бы впитать в себя весь фонтан и лишить подпитки здешний зверинец, но мне стало интересно. Михаил Комарин подарил мне не только тело и воспоминания, но и род, который, хочет он того или нет, тоже стал моим. Разобравшись со своим происхождением в родном мире, мне показалось правильным пролить свет на тёмные пятна репутации уничтоженного рода Михаила. А дух продолжал задавать вопросы:
— Тебе не нужен род, тебе не важна древняя кровь Занзара и месть, который мы ждём уже более четырёх веков. Зачем?
— Раньше, ответил бы, что всего лишь хочу восстановить справедливость и вернуть из небытия род, однажды коварством уничтоженный врагами. Но побывав здесь, мой ответ изменился. Я хочу понять, кто и с какой целью основал род Занзара, и как вы смогли за время его существования так извратить заветы Великой Матери Крови, чтобы стать безумными фанатиками, достойными постигшей их участи?
— Сказал тот, в ком проросло семя кровавого безумия, — расхохотался дух рода Занзара. — Тебе ли, волку в овечьей шкуре, судить своих предков? Сам далеко ли ушёл от нас?
А ведь и не поспорить. Зерно безумия зрело где-то глубоко в моей душе, ожидая подходящего момента, чтобы вырваться на свободу.
— В твоих словах есть правда. Но правда, у каждого своя. Покажите мне вашу, и быть может, я поделюсь с вами своей.
— Уверен, что выдержишь?
Меня вело ощущение правильности происходящего. Прежде чем принимать на себя наследие, я хотел разобраться с увиденным. Слишком противоречивые факты мне показал палаццо дель Те. Поспешные выводы часто приводили к
ошибкам, поэтому я кивнул.— Тогда смотри!
Глава 15
Взмах ресниц, и мой носитель стоит на парапете замкового донжона, взирая на то, как вражеская армия стекается к его дому, скандируя:
— Смерть! Смерть! Смерть!
Перед собой они толкают крестовины, установленные на телегах. Можно было подумать, что это лишь укрытия для таранов, но нет… На трёх крестовинах ветер трепал некогда белоснежную ткань ночных сорочек, обагренную кровью. Тяжелые девичьи косы волочились по земле, собирая солому, грязь, колючки…
— Сделай это, Джакомо! И твои отродья выживут! Даю тебе слово!
Я всматривался в знамёна вражеской армии и даже не понимал, что за тварь там была изображена. Какая-то дикая смесь крокодила с осьминогом.
— Папа, не надо… — прохрипел тоненький голосок с одной из крестовин. — Он врёт! Он нас не отпустит!
— Заткнись, сука!
Послышался свист, и лицо девочки-подростка рассекла алая полоса от левой брови через нос и подбородок.
Послышался отчётливый хруст. Это руки моего носителя крошили камень от беспомощности и злости.
«Какого хера происходит? Он бессилок? Почему он позволяет так обращаться со своими дочерями?» — сонм вопросов крутился у меня в мыслях, но я был лишь сторонним наблюдателем.
— Джакомо, ты выполнишь мои требования! Ты же под клятвой, помнишь?
Кто бы ни был тем Джакомо, внутри которого я сейчас находился, но он помнил свою фатальную ошибку. Никому нельзя было доверять семейных тайн.
— Так что спускайся ко мне…
Длинные тонкие пальцы, ныне ставшие моими, принялись развязывать тесёмки на горле рубашки. Под одеждой скрывалась татуировка в области солнечного сплетения с макром алого цвета, внутри которого бесновалась чья-то сущность.
В ладонь лёг простенький стилет с длинным узким лезвием и рукоятью, перемотанной полосками кожи.
— Не стоило трогать моих детей, — стилетом мужчина сделал аккуратный надрез на левой ладони. Кровь собиралась в смерч высотой около десяти сантиметров.
— Что ты там бормочешь? — взъярился враг. — Я же могу и поторопить тебя!
Урод принялся задирать кнутом подол платья девушки лет семнадцати, висящей в кандалах на крестовине.
— Луиза, поторопи папашу… а то ведь я могу не сдержаться и приказать отдать тебя на потеху своим братьям.
Девушка плюнула в лицо своему пленителю, за что тут же получила рукоятью кнута по зубам.
Лезвие стилета вошло в грудь легко. Боли мы с Джакомо не ощутили, лишь жгучее желание отомстить, разливающееся по телу и туманящее разум. Таковым было на вкус кровавое безумие.
— Aditi! *
*(свобода — др. санскрит).
Перед глазами опустилась алая пелена, и меня выкинуло из тела.
В этот раз я оказался на краю заснеженного перевала, кутаясь в лохмотья некогда тёплого мехового плаща. Приходилось дышать на худые руки с почти детскими пальцами, чтобы хоть как-то согреть их. Пар валил во все стороны. Мороз трещал в горной тиши, а где-то внизу у подножья перевала пылал одним ярким пятном город. Зарево стояло такое, что тёмный дым расплывался волнами по всей низине. Запястья, перемотанные тряпицами, ныли, сквозь них продолжала сочиться кровь.