"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
— Доброго вечера, бабуля! Вот, начальник с поручением прислал. И вам от меня — гостинец!
— С чего бы это, милок?
— Да просто так. Вижу, вы хорошая женщина, понятливая. Разбираете где хорошо, а где… как обычно. Как-нибудь буду ждать начальника, посидим, о жизни расскажете.
Бабка раскрыла пакетик с кексами и улыбнулась. Одного зуба у неё не хватало.
— Конечно, милок. Никифоровна меня зовут.
— Я — Сергей. А он в прошлый четверг сам за рулём приезжал, без меня?
— Сам, охальник. Каждый четверг, хоть календарь проверяй.
— Ну, не мне его судить.
Неприятно,
Открыла, улыбается, бросилась на шею. Выглядит потрясающе — на сто процентов.
— Хочешь?
Понятно, что предлагает — секс без прелюдий. И какая-та часть натуры заорала внутри: да, да! Плевать на всё остальное. Хоть разочек! Последний!
Но перед глазами всплыл товарищ в чёрном костюме, увлекающий её в эту же квартиру, на эту же чрезвычайно удобную тахту, и желание удалось обуздать.
— Может, хоть чаю нальёшь? Я с дороги. Если честно, уставший до ужаса.
— Конечно!
Она суетилась на кухоньке, очень мило и со вкусом обставленной. Пухлый любовничек не пожалел инвестиций в гнёздышко для удовольствий. Когда я думал об этом, просто красная пелена застила картинку перед глазами. Несмотря на всю соблазнительность пейзажа.
Села напротив, близко, ножку перебросила на ножку, из-под халата призывно выглянула коленка.
— Ты переедешь ко мне?
— А к чему спешка?
— Времени на раскачку не осталось. Присмотрись, у меня пятнышки на лице. Наша прошлая встреча не прошла даром.
— Аллергия?
— Началась задержка и сразу токсикоз. Я беременна. У нас будет ребёнок.
А вот это — финиш. Карты на стол.
Я поднялся, отодвинул недопитую кружку.
— Спасибо за чай. Прощай.
— Услышав про ребёнка, ты…
— Поздравляю Льва Иосифовича с третьим наследником. Я к тебе не притронулся без предохранения, он — не знаю.
Она окаменела. Потом раскаменела и бросилась в атаку.
— Ты… Ты носил всё время в себе эти грязные подозрения и снова пришёл ко мне?
Её глаза потемнели от гнева и сузились. Красота осталась, но обаяние исчезло напрочь. В чём-то даже была страшна. В гневе, в обманутых иллюзиях.
— Я пришёл, потому что надеялся — ты расстанешься с ним, объяснишься со мной, и мы вместе пойдём по жизни рука об руку.
— Жуткая, гадкая, несправедливая клевета!
— Скажешь, он не бывает здесь?
— Откуда ты взял?!
— Ведёт к дому, хозяйски обнимая за талию, уединяется с тобой на часок.
— Ты следил за мной?
— Бабушки рассказали. И бухгалтерия торга в курсе. И Роза Давыдовна, супруга твоего начальника, известная, кстати, стоматолог, тоже наверняка осведомлена, городок-то маленький. Или она ещё не знает?
— Шпионил… И молчал!
— Молчал, потому что дал тебе шанс. Сейчас он исчез. Совет да любовь с Львом Иосифовичем.
— Дурак… Какой же ты дурак… Не понимаешь, от чего отказался!
— Таким родился, таким помру.
Двинул уже к выходу, но Оксана проявила незавидное упорство.
— Это — твой
ребёнок! Презерватив мог порваться или соскользнуть.На 24-летнего аргумент бы подействовал. На меня — нет.
— Хочешь, узнаем в поликлинике срок беременности? Хотя зачем, и так всё понятно. Он больше, чем с нашей встречи. Не хочу быть с тобой жесток. Ты говорила о потерянных кошкиных жизнях, значит, пережила какие-то потрясения, сочувствую и понимаю. Почти полюбил тебя. Разочарован страшно. Из нас троих я потерял больше всех.
Вдруг дрогнет? Ничего подобного. Не призналась в сексе с начальником, скорее всего, из железного женского правила — никогда не колоться ни при каких обстоятельствах. Как в старом анекдоте, когда муж застаёт супругу в постели с любовником, та встаёт, накидывает халат и лениво замечает: надоело, сейчас опять начнутся какие-то глупые упрёки и необоснованные подозрения.
Вместо наивно ожидавшегося «чистосердечного раскаяния» Оксана рявкнула напоследок:
— Убирайся! Но учти: никто и никогда меня не бросал. Даром тебе не пройдёт.
Пока катил домой, чувствовал пустоту потери… и облегчение. Всё же треть века жил в постсоветской России. Это советскому времени соответствовали строки: любите, девушки, простых романтиков, отважных лётчиков и моряков. Хотя бы — гонщиков. Новой эпохе более подходили рассуждения: чтоб любить такие ноги, нужен белый «кадиллак» и толстый банковский счёт. Следовательно, не имеющий ни смокинга, ни фрака, ни «кадиллака», а на счету всего лишь чуть более тысячи рублей, слёзы, я не мог поверить в серьёзность происходящего. (Использованы неточные цитаты из песен В. Сюткина и А. Еромолина). Столь декоративные дивы уместны под руку с олигархами, Серёга Брунов знает свой шесток. Обломилось отведать сладенького, когда дива решила поразвлечься с более молодым, и спасибо на том.
На следующий день, в среду, нас чествовали: директор крепко жал руки каждому, включая штурманов и технарей команды, каждый получил премию в размере двойного оклада, я — дополнительную грамоту за рацухи с подвеской и смазкой распредвала. Всё это — в актовом зале под грохот торжественной музыки, в присутствии администрации. Для массовки в публике сидели девочки из бухгалтерии, в том числе та, симпатичная, с круглой мордашкой и острым язычком.
Неизбежный поход в бухгалтерию дал прекрасную возможность подкатить, тем самым смыть пренеприятный осадок… понятно от чего. Лучшее лекарство от женщины — другая женщина. Я сделал вид, будто чего-то не понял в квитанции на перечисление премии, уронил бумажку ей на стол и спросил: всё ли здесь правильно, проверьте, окажите любезность.
— Вам причитается 680 рублей премии за победу и 350 за рацпредложение, чемпион. Завтра будут у вас на сберкнижке. Что непонятно?
— Только одно! — я опустил голову к ней вплотную и шепнул: — Согласитесь ли отметить премию со мной?
Обернулась, расширила глазки. Не мисс Тольятти, оставленная на Лесной, но хорошенькая, личико мягкое, щёчки с ямочками, жгучая брюнетка с хитрым карим взглядом. Фигурку оценил только сзади и издали, когда бухгалтерши покидали актовый зал. Стройная, хоть не тростиночка, с выпуклостями где надо, ножки ровные, щиколотки тонкие, вполне-вполне.