"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
— Послушай, — засмеялась она, — не всем дано от бога вести розыск. А по поводу сближения. Я более чем уверенна, что папа еще точно не знает. Даже мама сегодня удивилась, а ведь мы, женщины, к этому очень чутки.
Не хотела тебя говорить, чтобы ты не возгордился. Когда сегодня тебя не было, папА произнес целую хвалебную речь о твоих достоинствах сыщика и сотрудника жандармерии.
— Мгм, — застеснялся Константин Николаевич, — я вроде бы и ничего такого не делаю. Так, обычно служу.
— Вот и папА так сказал. Когда тебя нет, все делают вид, что бешено работают, но ничего не делается. Приходишь
Мария лукаво посмотрела на князя.
Что сказать? Вроде бы так.Он только вздохнул и покрепче ее прижал, как бы не желая ее потерять.
Так в теплом молчании они дошагали до новой квартиры Ковалевой, бывшей теперь ей тюрьмой. Жандармы их, конечно, молча пропустили, не смотря на позднее время. Высокопоставленная пара не спешно вошла в комнаты.
При их виде Анюта смирено встала. При чем так смирено, что князь сразу понял — опять играет, мерзавка. И сказал о другом, о чем пока не хотел говорить:
— Завтра, Анюта, Андриан по прозвищу Два Пальца будет арестован и уже никогда не выйдет из тюрьмы. Это я говорю тебе, как высокопоставленный сотрудник жандармерии.
— Ой, хорошо бы! — на лице Анюты ярко появилось искреннее облегчение, как будто тяжело больному вдруг сообщили, что диагноз ошибочный и она полностью здорова. Потом она спохватилась:
— А он точно будет посажен в тюрьму? А то вы знаете, какой Андриан страшный. Ему убить человека ничего не стоит. Однажды без всякой причины он пообещал, что я рожу от его ножа. Это было очень страшно!
Анюта осеклась, поняв, что она через чур многое сказала его сиятельству.
— Ты из-за этих угроз до сих пор молчишь? — догадливо сказал князь. Наивная, не она первая и даже не десятая в его следовательской практике. Как будто этого мерзавца это остановит.
Она посмотрела на него и уныло кивнула. Потом спохватилась, потянула старую песню про мочало: мол, я ничего не делала, ничего не видела. И вообще только вчера родилась на белый свет и до сих пор в пеленках.
Про родилась и про пеленки Константин Николаевич, конечно, в голове придумал. А так он уже понял, что первое шоковое чувство у Ковалевой прошло и выдавливать из нее признание будет невозможно. Ну и ладно! Первые эмоции, самые искренние и правдивые, она показала. Князь и его жена их видели. Попробуй-ка теперь откажись, ведь светлейший князь и великая княгиня четко все видели и поняли!
Да и не будет она отказываться. Трусиха, но явно не дурочка. Главное, надо взять Крапивина, он держит всех в страхе. И Ковалеву, и Прохорова, и других людишек, еще неизвестных. Виновные они или безвинные, а все равно ходят по лезвию ножа Андриана. С возможностью в 50% попасть или не попасть под нож.
Задача, в общем, понятна. Можно сказать, обычная задачка. Сколько он с такой ситуацией в прошлой жизни сталкивался. Только тогда это называлось — ходить под дулом пистолета. А здесь еще пистолетов было мало и они оказывались очень сложными. Поэтому уголовники их еще не использовали. Только холодное оружие. Ходить под лезвию клинка.
— Ковалева Анюта, — официальным тоном произнес князь Долгорукий, — ваше дело вскоре закончится. Сегодня вы не готовы каяться. Но вообще, в будущем, у вас будут два пути — либо не раскаивающейся
преступницей отправится по приговору суда на каторгу или, в случае помиловании, в бессрочную ссылку в Сибирь, либо, после ареста уголовника Крапивина чистосердечно раскаяться и попастьна поруки великой княгине Марии Николаевне. Она выдаст вас замуж за доброго мужчину и поможет найти пропитание на первое время. Ведь Его императорское величество — ее отец — милосерден и добр к раскаявшимся.Видно было, что для бедной девушки это оказалось уже через чур. Она упала им в ноги и разрыдалась в чувствах. Эмоции вдрызг.
«Но в каких-либо признаниях не торопится, — холодно отметил князь, — впрочем, что там. Юная девушка, без какого-нибудь твердого покровителя. Она просто боится знакомого уголовника до колик в животе и все. А так чиста и беспорочна».
— Пойдемте, ваше императорское высочество, — предложил он Марии, — подследственная должна отдохнуть и быть в силах ко времени активного следствия.
Эти две крайности в словах князя, — с одной стороны заботливый тон, с другой, — четкое подчеркивание ее статуса — помогли бедной Анюте прийти в себя. Она перестала плакать, по крайней мере, в голос выть, хотя слезы все равно обильно текли по лицу, и она их вытирала обоими руками.
Зато заревела великая княгиня, девичьи эмоции их возьми. Пришлось силой взять ее от Ковалевой и выдернуть в соседнюю комнату. Там Мария оставалась под заботой заботливых жандармов, начавших успокаивать ее холодной кипяченой водой и утешительными словами.
Сам князь вернулся обратно, доигрывать спектакль детективного жанра, в котором ему, как всегда, давалась роль сурового полицейского. Правда, милосердного и работающего только в рамках закона.
— Подследственная Ковалева, его императорское высочество, будучи в неуравновешенности, в отдельных моментах оказывается в расстроенных чувствах, — объяснил он ее поведение. Но потом сказал, сохраняя в ней надежду: — но я, как ее законный представитель и должностное лицо, еще раз подчеркиваю наличие всех предшествующих обещаний.
Конечно же, Анюта спросила совсем не то, что надо было. Эх, слабый пол с их эмоциями!
— А мужа ее императорское высочество мне найдет красивого? — с явной надеждой спросила она.
— Муж может и не очень, — как бы отказал ей князь, но посулил, — зато доброго нрава и приятного в обхождении. Ты будешь за ним, как за каменной стеной.
Слова собеседника не то что ее испугали, но и явно не удовлетворили.
Да кто же это, ваше сиятельство? — жалобно попросила она, — скажите мне, горемычной! Я поплачу, слезами горе залью, глядишь, душа и успокоится!
Жалость неприятно коснулась души князя, особенно ту часть, которая принадлежала попаданцу. Такая красавица, а отдаем ее настоящей обезьяне. Причем даже не спрашиваем, надо ли ему бабу! Пусть красивую и обходительную, но капризную и требующую денег и забот!
С другой стороны, что ты печалишься. Девка, наконец, познакомится со своей женской долей. Мужику совсем не надо быть красивым. Не беден, не драчлив, не пьет. Что еще бабе надо. И зальет она слезами не некрасивого мужика, а переход от положения девки к бабьей доле. Страшно ведь, поди? Хотя, на самом деле, что беспокоится! Наоборот, только к настоящей жизни переходит.