"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35

Он посмотрел многозначаще на своего суверенного покровителя. Тот ответил любопытным взглядом на князя, почти зная ответ.

— Мы вчера целовались, ваше императорское величество, — вздохнув, объяснил князь, — я ничего не мог сделать, да и она тоже не справилась с чувствами, и от этого у нее такое эмоциональное настроение.

Сказал и застыл в ожидании жесточайшей грозы. Сказать августейшему отцу такое про любимую незамужнюю дочь! Лично бы он хотя бы выгнал самозваного жениха из Зимнего дворца, а еще лучше в Санкт-Петербурга. И не в Москву, развивать карьеру в безлюдной тогда Сибири, проводить расследование среди медведей и волков. Да мало ли как сумеет наказать император с неограниченной властью!

Однако, к его искреннему удивлению, монарх совсем не рассердился на князя Долгорукого. Более того, по крайней мере, внешне у него были видны совсем другие чувства.

— Слава Богу', — окончательно успокоился Николай, — будем терпеть, что теперь делать. Князь, я вынужден тебе сказать тет на тет, и без излишней огласки. Я ошибся тогда, когда вы сказали о своих чувствах и попросили благословения на венчание. Запретил, а надо было разрешить.

Но кто знал, что так будет развиваться наше будущее? Мария не может жить без тебя, и не только физически чахнет, но и пригрозила совсем уйти в монастырь. Сын Александр прошел просмотр у врачей в преддверии свадьбы и семейной жизни. Вроде бы был здоров, и вдруг Николай Федорович Арендт сообщил тревожную весть, что, возможно, он никогда не станет отцом. И ведь главное, на Западе, при монарших дворцах это признали

Николай I глубоко вздохнул, сказав, вперив в князя свой знаменитый грозный взгляд:

— С учетом всех сложившихся обстоятельств я не буду препятствовать вашему сближению. Однако, надеюсь, князь, на ваше благоразумие. Во-первых, вы не будет афишировать при дворе свои отношения, а, во-вторых, помните, князь, вы же женаты. Кстати, как здоровье у вашей жены, моей воспитанницы Елены Федоровны?

— Беременность у ней происходит нормально, скоро рожать, ваше императорское величество, — кое-как скрыв свое изумление, сказал попаданец. Вот это Николай Павлович сегодня дал антраша! Он-то думал, что знает все про Романовых, как близкий к ним современник, и посредственный, но все же историк. А оказалось, фиг тебе!

Похоже, князь не смог полностью скрыть свои чувства от кардинального изменения позиций монарха. Николай откровенно усмехнулся, негромко, видимо, чтобы даже родные не слышали:

— Я, вообще-то, от своих позиций отступаю редко. Пусть мои недруги копошаться, что внутренние, что внешние. Но, я не дурак, хотя и знаю о таких речах. Если вижу, особенно о родственниках, что надо менять поведение — меняю! Особенно это касается женщин, у которых по семи пятниц на неделе. Так что уж разрешу мой любимой Марии и тебе, князь.

Помолчал, заговорил о другом:

Мать Марии — моя жена Александра Федоровна, когда ходила на сносях с ней, а это был первенец, тоже стала чрезвычайно эмоциональна. Отец мой блаженной память император Павел к тому времени был уже мертв, и жена оказывалась не в состоянии его нервировать, на зато старший брат тоже ныне покойный император Александр I не мало от нее настрадался. Ничего, был полон спокойствия и оптимизма. А там и ребенок родился. А после и жена была поспокойнее.

А тут лишь поцелуи. Отойдет, станет спокойнее, но ты, князь Константин Николаевич, в будущем смотри = сам растревожил мою дочь, сам должен и успокаивать. А не я стану тревожится. Понял, князь?

Что же делать? Константин Николаевич в прошлой жизни женат не был и, соответственно, ни беременную жену, ни даже женщину поблизости в семье не имел. Но теоретически положение женщин в жизни знал. И мог спокойно сносить ее поведение. Тем более, если Самодержец требует. Сказал готовно, но с достоинством:

— Ваше императорское величество, ради моей любимой Марии Николаевны я готов на все. Постараюсь принять на себе все ее тревожные чувства.

Сказал и услышал легкие девичьи шаги. Вот, кстати, и она. Хоть любимую спутницу так не характеризуют, но помяни черта, он и появится. Хоть в женском обличии. Мария Николаевна вернулась в кабинет, и тут же «нащелкала» обоим. Князю из плохого настроения, отцу, так следовало, из-за того, что он хотя бы есть.

Константин Николаевич и Николай I ничего не сказали, а только дружно вздохнули. Черт побери, судьба женатых мужчин!

В таких расстроенных чувствах в окружении императора его наивный план хотя бы немного рассказать Николаю Павловичу о недавних событиях, конечно, в его версии, сразу и бесповоротно провалился, император ведь не дурак, ой не дурак. Однако, с другой стороны, рассказал об их отношениях с Марией (почти что искренне). Покумекали с мужской позиции о тяжелой женской доле и что они делают с мужчинами за это. Николай I, хоть и император, а мужчина нормальный. С огромным мужским опытом

И пока, кажется, нормально. Может, даже этак вот и лучше. Порыскает еще князь — попаданец, в глаза подследственным посмотрит. Авось и сам поймет, и родным расскажет. Благо, он здесь находится в уникальном положение — еще не августейший зять императора в абсолютной монархии, но уже полуоткрыто им признанный хотя бы как любовник дочери.

Спаси, Господи от такого разговора, последний бы мужик захудалой деревни дрыном бы его отлупил. А вот император нет, потому как он не только отец, но и глава страны. И дочь его он с самого раннего детства планирует отдать замуж, не чтобы она была счастливой (хотя это тоже, но со второй стороны). Поэтому и за князя, скрипя сердцем отдает. А что обвенчан, так сам виноват. Заставлял!

И поэтому родственный разговор под чай и под блюда обеда всегда автоматически переходит в служебный доклад с соответствующими выводами. Ибо самодержец Николай в России самый главный из начальников. Выше него только Бог, который располагается только на небесах.

Да, между прочим, а с едой-то не получилось. Плохо! Завтрак у него по давнишней традиции был плотным, но сейчас где-то обед, а, значит, пришла пора для еще более плотного питания, который называется, как вы понимаете, обедом. А его-то и не было. Как-то неудобно было спросить. У всех заботы, неприятные случаи по жизни, а он будет приставать с щами и кашей с котлетами.

Да уж. Константин Николаевич был бы гораздо оптимистичнее, если бы слышал разговор после ухода своей милой с ее отцом по поводу будущего их семьи в целом и его в частности. Проводив князя взглядами — ее одобряющим, его немного осуждающий, они не могли не поговорить и об этом мужчине.

— ПапА, — назвала Мария отца на французский манер, — в этом году я должна буду родить. Не говори, я так решила.

Она вызывающе посмотрела на отца. А ведь это еще и император! Да как она смеет, мерзавка этакая! Быть ей обязательно выпоротой августейшим отцом, или, хотя бы, отруганным, если бы он сам настаивал на этом. Поэтому он лишь обошелся легкой гримасой.

Она его правильно поняла и настоятельно продолжила:

— И я хочу гарантировать их будущее. И отца, и самого ребенка.

Николай поначалу немного не правильно ее понял:

— Мария, — чуточку требовательно, чуточку извинительно сказал он, — извини, но в первую очередь только сын Сашки станет российским императором. Он мужчина и будущий император, ему, в конце — концов, заводить и наследника, если сможет.

— Ах, папА, ты меня за дурочку-то не держи. Я даже об этом совершенно не думала! — только и язвительно улыбнулась Мария, — я когда говорила о хорошем будущем для них, то мечтала совсем о меньшем!