"Фантастика 2025-95". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
У меня прошёл откат. Я наложил на девушку ещё одно Исцеление, уже понимая, что это бесполезно. Одним «юнитом» у меня стало меньше. Внутри образовалась какая-то гулкая, звенящая пустота.
Следующее Исцеление я наложил уже на младенца. Пусть сейчас я его скорее ненавидел, пусть не представлял, что с таким «подарочком» делать… Но это именно то, что было дорого Василисе. То, что я обязан сохранить ради её памяти. Даже несмотря на небольшие рожки на голове и красноватую кожу.
В том, что последний взгляд девушки, направленный на меня, принадлежал не подселённой демонице, а настоящей, истинной Василисе, я был уверен на все сто. Это её ребёнок. А что мать была одержимой и потомок получился немного
Будто стремясь смутить меня ещё сильнее, пока я, зависнув, смотрел на безжизненную девушку с младенцем на груди, тело её вдруг вспыхнуло и начало гореть. Я отреагировал почти мгновенно, наложив на младенца Антимагию, но всё же недостаточно быстро. Какие-то мгновения он лежал буквально посереди костра, беззащитный. И, удивительное дело — адское пламя ему ничего не сделало, наложение мною Исцеления оказалось совершенно излишним.
Одно хорошо — с гибелью Василисы портал схлопнулся. Оставшихся демонов я уничтожал уже механически, пребывая в самой настоящей прострации. Жёг, бил молниями… Когда чуть опомнился, перешёл от прямых действий к усилению своих подчинённых — я-то свои два уровня за эти сутки взял, и мне от убийства врагов ни тепло, ни холодно, а вот бойцам лишние уровни не помешают.
Всё превратилось в какой-то конвейер. Наложить усиление или щит, подождать, пока пройдёт откат, проверить, не просело ли у кого здоровье… Подлечить, кого нужно… Усилить кого-то ещё… Простые действия, которые от меня требовались, напоминали рубку дров, совсем не избавляя от тяжёлых мыслей.
И то, от чего я так упорно бежал всё это время, все те воспоминания, которые пытался забыть, догнали меня. Будто не было всего того времени, когда пытался загнать всё это поглубже. Будто с меня вдруг сорвало всю одежду, которую я натягивал, чтобы сберечься от пронизывающего холода — и я остался на морозе совершенно голым. Снова, как было раньше, тогда, когда грёбаным «ветром перемен» перекорёжило всю мою жизнь. Или будто разбередило почти зажившую рану.
Я вспомнил, с чего и как всё началось, когда моя жизнь резко изменилась не в самую лучшую сторону. Тогда я вернулся с работы, как всегда, самый обычный будень, похожие на остальные, из которых строится жизнь… Но вдруг Татьяна выходит ко мне навстречу, пряча глаза, и такая: дорогой, нам надо поговорить.
Ну надо, так надо… К чему дело идёт, я понял сразу, и уже не удивился, услышав: «я полюбила другого». Как, почему — ведь всё было хорошо… Но нет, к чёрту все те годы, прожитые вместе, к дьяволу общую жизнь и хозяйство. Припёрло — и всё тут…
Конечно, я и не подумал сразу сдаваться. Уговаривал, давил, взывал к голосу разума, пытался убедить не поддаваться мимолётному влечению. Всё было бесполезно. Пришлось признавать поражение, сдавать позиции, и привыкать к мысли — теперь в моей квартире будет пусто и одиноко.
Но на этом всё не закончилось. Как часто бывает, одна беда, будто потерявший управление грузовик, начала цеплять за собой другие. Или как если бы кто-то уронил стоящую вертикально костяшку домино, первую в ряду таких же — и они начали падать, одна за другой. На меня начало сыпаться, как из рога изобилия… Проблемы на работе, болезнь и смерть собаки, внезапно вылезший здоровенный кредит, взятый каким-то гадом на моё имя, пожар на даче… Под конец стало уже просто смешно, я ждал, чего же ещё жизнь такого мне подкинет.
И она, блин, подкинула. Да так — что вмиг стало совсем не до смеха.
Прошло каких-то полгода, как Татьяна вдруг позвонила. Сказала, что очень боится и что обратиться больше не к кому. И попросила приехать. Срочно.
Первой мыслью, конечно, было послать её подальше… Я ведь на самом деле уже практически вычеркнул эту девушку из своей жизни, даже несмотря на все прожитые вместе годы
и на то, что действительно её раньше любил. Но — мосты пылали ярко, потому что нет на свете ничего более жалкого, чем волочащийся за отказавшей ему женщиной неудачник.И я хотел было действительно обсмеять бывшую возлюбленную и гордо заявить, мол, ты же сама всего этого хотела… Остановило то, что я слишком хорошо её знал. Она действительно до усрачки боялась. И я никогда не видел Татьяну такой… Осунувшееся лицо, запавшие и покрасневшие глаза, вспухшая, будто после удара, губа, вжатая в плечи голова, постоянно кидаемые по сторонам украдкой пугливые взгляды… А зная то, что она в принципе очень редко что-то просила, всегда предпочитая молчать — я был готов представить масштаб неприятностей, в которые она влипла. Тем более, Татьяна обратилась ко мне, к тому, кого ещё недавно отвергла — к последнему человеку, который будет гореть желанием прийти на выручку… Наверняка сделать это было для неё нелегко.
И я поехал. Слишком много было мольбы во взгляде, слишком резко она вдруг оборвала соединение, словно заметив что-то. И слишком крепка ещё была та связь, которую, как я считал, мы уже окончательно и безнадёжно порвали.
Я прилетел на первом же самолёте в Москву, приехал по адресу… И всё это только для того, чтобы увидеть кучу машин с мигалками и получить скупые объяснения: «мертва», «попытка ограбления», «несколько часов назад», «преступники ликвидированы»…
Там же я впервые увидел этого… Павла Андреевича. Совершенно не похожего на скорбящего возлюбленного, даже на мой дилетантский взгляд от него так и разило лицемерием и притворством. Я даже, когда у нас не сложилось диалога и взаимопонимания, попытался начистить гаду морду — но безуспешно, телохранители тут же оттёрли меня в сторону, и там незаметно для посторонних, но крайне профессионально намяли бока. Так, чтобы не оставалось следов, но чтобы было очень больно.
Второй раз с мелким гадёнышем мы увиделись на похоронах. Он даже что-то пошутил в мою сторону… Но я проигнорировал. Наверное, уже тогда решил, что время Павлуши ещё придёт. Просто постоял перед закрытым гробом — то, что внутри, постеснялись показывать посторонним — и ушёл.
После этого я начал копать. Внезапно выяснилось, что это не первый такой случай — Павлу Андреевичу, какая печаль, очень не везло в личной жизни. Только он найдёт себе настоящую любовь, пройдёт пол годика, или даже несколько месяцев — и бац, несчастный случай. Слишком часто с сопутствующими эффектами — сгорела, была обезображена до неузнаваемости, и так далее. И никого это не насторожило! Вернее, однажды обвинение всё-таки было предъявлено и всё закончилось судом — и оправдательным приговором, спасибо работающим на семью дорогим адвокатам.
Я оббил все пороги, пытаясь дать ход делу, но всякий раз меня разворачивали. Но я не отступался, веря в возможность торжества справедливости — ровно до тех пор, пока поздним вечером на меня не напали четверо молодцов, переломав несколько костей и выбив половину зубов. Под конец один посоветовал мне не лезть не в своё дело — или в следующий раз так легко не отделаюсь… И самое поганое, узнать обо мне они могли только из одного источника. Вера в родную милицию после этого как-то резко испарилась.
Когда я вышел из больницы, твёрдо решил — надеяться в этом деле больше не на кого, надо брать правосудие в свои руки. Вспоминая, невольно усмехнулся. Наверное, это чудо, что у меня всё получилось. Дуракам везёт, или новичкам, или ещё что… Или просто кто-то слишком поверил в свою безнаказанность, неподсудность и неуязвимость. Год из жизни в минус, куча долгов, которые я так и не верну… И в семье одного финансового магната случилась беда, несчастный случай с единственным сыном. Примите соболезнования, какая неприятность…