"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Так он и сейчас там?
— Конечно, куда он денется. Ведет операции из тюрьмы.
— Ясно, продолжай.
— И вдобавок стало много трупов. Всех не спрячешь. То ребёнок на свалке голову найдет, то собака тазобедренную кость в зубах притащит. Тела нужно было утилизировать без следов. Так Каин вошел в бизнес по торговле органами. Это значительно уменьшило нашу дебиторскую задолженность.
— Если человек не мог заплатить и отказывался на вас работать, вы пускали его на мясо, так?
Она опять скривилась, но ответила честно.
— Если грубо, то да, так. У Кайне друзья за морем. Китайцы всегда рады скупать наш продукт.
—
— Сначала в Санье, где копов поменьше. Останки хоронили на территории закрытого химического завода, насколько я знаю. Но место кончалось, а таскать контейнеры с органами через все Токио в порт, та ещё головная боль. Поэтому запустили грузовое судно. Так все стало проще. Должника доставляли на борт живым, там же оперировали, дальше судно шло напрямую к получателю с теплым товаром.
— А то, что оставалось? Куда он прячет трупы?
— Остров, — ответила она не моргнув.
— Что там?
— Это зона Даджаре, я даже знать не хочу, что там происходит.
— Ты не в курсе, — прищурился я.
— Никогда там не была, и надеюсь, что не буду.
— Что это вообще такое, аббревиатура или…
— Нет, это реальный остров, Вакасима…
— Постой, мне не послышалось? — искренне удивился я. — Ты сказала: «Вакасима»?
— Ну да, — пожала она плечами и сразу же съязвила. — Что, у тебя там дедушка живет?
— Продолжай, — нахмурился я. — Расскажи об этом острове.
— А что тут рассказывать, — огромный, заброшенный, закрытый ото всех. Официально там хоронят радиоактивные отходы, в том числе из Фукусимы. Кайне выйграл тендер, когда стал одним из акционеров Масай-дойме. Громадная территория для больших захоронений. И… там проходит Фестиваль.
— Что ты о нём знаешь?
— Некое пышное мероприятие для важных персон. Игры с крупными ставками, девочки, наркотики, развлечения… Я без понятия, что там происходит, если честно. Но денег Кайне на это мероприятие не жалеет, — дорогой алкоголь, фейерверки, все это пышное дерьмо.
— А сам Каин? Он тоже посещает Фестиваль?
— Конечно, — слабо улыбнулась она. — Там же клиенты, поставщики, посредники… Он же менеджер, для него это как презентация на выставке.
— А даты проведения.
— Насколько помню, он уже идет, — блеснула она глазами. — Так что, если ты хотел попасть на вечеринку, извини, билеты распроданы.
— К этому мы вернемся… Расскажи об остальных.
— Ну, ты и так знаешь. Цуме (Ноготь) курирует наркотрафик и отвечает за торговлю органами. Он педант, бывший военный врач. Он и придумал организовать операционную прямо на судне. Куси (гребень) почти не появляется в Японии. Живет в Китае, оттуда же поставляет рабочих на остров. За его бизнесом я не слежу и финансовых схем не знаю. Дайон, ну, этот в тюрьме, там рекрутирует заключенных и отвечает за ударные команды семьи. А Даджаре… этот новенький.
— Весь бизнес Каина связан, будто нити одной веревки, — задумался я. — Ты поставляешь сырье. Дальше сырье используется в услугах, преимущественно в наркотрафике. Если продукт оказывается бракованным и из него ничего не выжать, его пускают на переработку, то есть органы. Для защиты интересов семьи существует ударная группа, это тоже понятно. На те работы, которые нельзя нанять должников, доставляется дополнительная рабочая сила из-за рубежа, предположим. Но Даджаре… Этот не вписывается.
— Это идея Кайне, — развела она руками, — как и всегда. Для него человеческий организм лишь продукт.
— Это я уже понял.
— Товар, который можно
продать различными способами. Мы с тобой обсудили возможные варианты, — рабочие руки, органы, даже подопытные в тестировании новой дури. Но некоторые тела можно продать иначе.— Ты говоришь о проституции?
— Продажа обколотых героином девочек тоже, да, но это не все. Кайне менеджер, я уже говорила. Он смотрит за рынком, и если видит потенциал, использует. Последние три десятка лет один товар вытесняет остальные. Индустрия развлечений. Кино, манга, аниме, игры, ток-шоу, — цифровой контент. Якудза давно запустили щупальца в порно, в прямом и переносном смысле. Но Кайне сделал это иначе. Снаф. Жесткое, запрещенное видео, без цензуры. Изнасилования, убийства, пытки, расчлененки. Оябун привык зарабатывать на всем. Продукт отправили на органы? Хорошо, снимем это и выложим в даркнет, поставим ценник в пару тысяч, может, кто купит. Девушка отказалась на нас работать и не платит? Снимем с ней сюжет с массовым изнасилованием и обезглавливанием.
— Бред собачий, — вырвалось у меня. — И это работает? Приносит доход?!
— Ты хоть представляешь, сколько гребанных извращенцев в сети? — округлила она глаза. — Миллионы! Контент не просто продается, он закупается массово. Цифровые продажи уже достигли выручки, сравнимой с торговлей органами, и скоро приблизятся к наркоте! Впору открывать киностудию.
— Вдобавок эти люди все равно обречены, — проговорил я.
— Хай, ты понимаешь. Смерть имеет немалую цену. Почему бы не заработать немногим больше.
— И какая разница покупателю почки, если её владелицу перед извлечением насиловали сутки напролет, — произнес я тихо. — Это…
— Что?
— Ничего.
Я не думал, что мне даже может прийти такая мысль в голову.
Я ведь не осуждаю, не умею.
Однако… То, что она рассказала…
Поверить не могу, что думаю об этом.
То, что они делали…
Бесчеловечно.
Да, бесчеловечно, как бы это слово мне не было противоестественно.
Каин создал империю свиней, перерабатывающую людей в субпродукт, фабрикат, где даже останки использовались как вторсырье. Безотходное производство из крови, слез, и внутренностей. Его бизнес был отвратительной смесью из выделений, стекающих по костной воронке в жадную пасть темной стороны общества. Такой кошмар даже Гигеру не снился.
Они как игрушки для него. Или зверьки в загоне. Скот, который можно запрячь или пустить на мясо. Подоить или оседлать.
Поток тел все течет и течет. Изувеченные, изуродованные, покрытые грязью и семенем, обколотые и разрезанные, мокрые от пота и крови.
Я тщательно искал пустышек и освобождал их от бремени тела. Он превращал сотни целых в пустых.
Я смотрел на Рину стеклянным взглядом. Она отвернулась, и старалась не встречаться со мной глазами.
— Детские органы стоят в разы дороже, — произнес я.
Она не ответила, просто кивнула.
На моей щеке было что-то теплое. Наверное, глаз заслезился, ведь я забыл, как моргать.
— Я знаю, что ты думаешь, — сказала она тихо. — Можешь ничего не говорить, я знаю, кто я.
— Нет.
— Что?
— Ты не знаешь, о чем я думаю. И ты не знаешь, кто ты.
— Хочешь мне высказать, какое я чудовище?! — дернулась она. — Так давай, изливай, будто я такого не наслушалась… Расскажи, как меня презираешь!
Я повесил голову, пряча лицо длинными волосами. Мой голос был спокойным и ровным, бесчувственным, будто я читал лекцию по физике.