"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24

— Ты не чудовище. Есть люди, слишком слабые для жизни. Они не знают сами, зачем живут, и как следствие — меняются внутри. Их души заперты в гнилой оболочке. Они — пустышки. Но ты… Ты извратила свою душу до такой степени, что она буквально рвется из твоего горла, будто предсмертный крик. Ты мечтаешь о смерти, хоть и не признаешь этого. Ты самая большая пустышка из всех, которых я встречал. А я убиваю пустышек. Ты слабая, никчемная, прогнившая насквозь, зависимая тварь с эмоциональной аддикцией. И я убью тебя.

— Ты не можешь, — оскалилась она. — Я нужна тебе и твоему оябуну.

Я медленно поднялся и пошел к выходу.

Перед тем как завернуть за стеллаж, я остановился и начал говорить, не повернувшись.

— Два года они не могли понять, что со мной. Их препараты только ухудшали мои галлюцинации, химия возбуждала жажду, шоковая терапия оказалась абсолютно бесполезной, впервые в их практике. Они пытали мой мозг всеми инструментами, что даровала им современная медицина. И ничего не могли сделать. После очередного сеанса электротерапии я слег мертвым грузом. Просто лежал на койке, уставившись в потолок, пуская слюну, — они победили. Я пролежал так месяц, не пошевелившись. А когда очередной раз ко мне зашел санитар, привыкший к моему состоянию, я воспользовался случаем. Я перегрыз ему горло, а его дубинку запихал в рот его товарищу, да так, что она из затылка вылезла. Они все сдохли, все, до кого я смог дотянуться…

Я прошел к выходу, но знал, что она слушает.

— Я умею ждать, — сказал я, перед тем как закрыть за собой дверь.

Глава 10

На улице ярко светило солнце, голова раскалывалась, будто китайская ваза, в которую решил погадить пьяный коллекционер.

После моего диалога с Флейтой, я вернулся в кабинет оябуна и вкратце объяснил, что она язык за зубами держать не станет. Рассказал и про звонок Каина, чем крайне удивил оябуна.

Мы расселись полукругом на креслах, думая, что делать дальше.

— Это мне совсем не нравится, — задумался он. — Кайне бы так не поступил без причины. Зачем ему подставляться ради этой девки?!

— У него всегда есть план, — согласился Дате, устало снимая галстук. — Как мы можем быть уверены, что она не даст заведомо ложную информацию?

— Я уверен, она не лжет, — произнес я, — все рассказанное логично, и такое не придумать. Та грязь, на которой сколотил состояние Каин… это слишком похоже на правду. Тем более, — она готова открыть счета и показать внутренние денежные потоки. Назвать адреса, имена, все, что нам потребуется.

— Если так, то Кайне пришел конец, — нахмурился оябун. — И он это понимает. В ближайшие дни нужно ожидать нападения. Я срочно соберу всех бойцов для защиты дома и подключу людей в полиции. Пусть он армию на нас бросит, мы выстоим, защищаться всегда легче.

— А что нам делать?– спросил аники.

— Ваша группа переедет сюда до тех пор, пока все не успокоится.

— То есть до заседания, — сказал я. — А не лучше ли нам остаться в своем офисе, Ягами-сан?

— Исключено. Вы — одни из приоритетных целей врага. Взяв в заложники вас, Кайне предложит обмен на своего лейтенанта.

— Но ведь… — попытался что-то сказать Дате.

— Никаких но. Сейчас же звони членам своей семьи и прикажи прибыть сюда. Без разговоров.

— А поместимся? — задумался я.

— Уж не сомневайся. И, кстати, Икари, тебе бы прилечь.

— Чего? — оторопел я.

— На тебе лица нет, смотреть больно. Ты когда последний раз спал?

(И правда, когда?)

— Я… вроде прошлой ночью. (Или позапрошлой…) Спасибо, оябун, но я чувствую себя нормально. (Не уверен.)

— Поднимись в гостевую комнату, выбери любую на третьем этаже. В каждой есть душ. Я попрошу Кимико принести тебе что-нибудь поесть. Твои вещи тоже доставят в комнату.

— Я,правда, в поря…

— Да, мать вашу, детки! Сколько можно спорить с оябуном! Вас чему в Габутай учили?! Если я говорю тебе спать, ты спишь, говорю сходить облегчиться, ты мучаешь унитаз, ты понял, яцу?!

— Хай, оябун.

— Тогда встал и пошел отсюда. И ещё…

— Да?

— Ты хорошо поработал Икари. Я горжусь тобой.

— Спасибо, оябун.

Ну вот, я опять пример выдающегося якудза. Что бы я ни делал, остальным кажется, что я буквально живу заветами борёкудан. Иногда до абсурда доходит. Кажется, что если я сниму штаны и начну расхаживать с голым задом, остальные будут говорить что-то вроде: «О, он почитает историю и предков, ведь известный самурай Хрена-сдва-сан именно так и шел в битву, дабы устрашить своих недругов видом своего копья, какой молодец этот Икари, истинный якудза».

А по поводу отдыха Дайго был прав, просто я не ощущал усталости, как со мной случается. Я понял это, когда поднимался по лестнице, отгоняя мошек от лица, а потом понял, что их не существует.

Выбрал комнату, зашторил окна и снял рубашку, бросив её на кровать. Включил кондиционер, развалился в кресле с сигаретой, пуская дым в полумрак. Такое я существо, — чувствую себя хорошо только в темноте и прохладе.

— Вакасима… — прошептали мои губы.

— Думаешь об этом, да? — сразу же отреагировала Муза, вылезая из шкафа и озираясь.

Конечно, думаю. Кто-то отправил мне открытку с этого острова, приглашение. Этот кто-то знал мою истинную натуру и прямо об этом говорил. Почему не обнародовал компромат, если у него на руках информация? Это шантаж?

Нужно быть полным идиотом, чтобы шантажировать серийного убийцу.

А теперь вот это, — остров Каина и Вакасима оказывается одно место.

Каин отправил ту открытку?

Нет, что-то тут не вяжется. Зачем ему это? Если бы у него на руках было черное досье, он бы им воспользовался. К чему все эти махинации с конвертом и открыткой… Бред какой-то.

Устал, не могу трезво мыслить. Нужно освежить голову, — казалось, я вечность не был в душе.

Из зеркала в ванной на меня смотрел изможденный мальчик со спутанными волосами. Под глазами черные синяки, обескровленные сухие губы, кожа белая, как у Музы.

Горячая вода в душе почему-то пахла мандарином. Странно. И почему-то этот запах вызвал тошноту, но тошнить было нечем.

Без сил я завалился на кровать, холодная белая ладонь мягко погладила меня по волосам.

Голова кружилась, потолок медленно вращался то в одну сторону, то в другую.

— Что это… со мной…

— Режим, малыш. Ты же знаешь, как это важно, — прошептала Муза. — Ты не спал почти двое суток. А когда последний раз ел?

Я не ответил, не помню.

— Ты же знаешь, перегрузки нам запрещены, тем более в период таких адреналиновых горок. Твоя защита истончается, и мир безумия проникает через тонкую пленку, что окутывает разум. Пролезает сквозь сетчатку чужих глаз. Забирается в уши. Оседает на языке.

— Опять.

— Да, крошка. Опять. Нервничать нам противопоказано.