"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Все это время Лерман добросовестно держал паузу. Но под конец не утерпел-таки и вызвал Кратова, когда тот уже переоделся в легкий скафандр «конхобар комфорт» с подогревом, перекинул через плечо сумку с походным лингваром «Портатиф де люкс», двухсуточным рационом, прочими полезными вещами и приготовился было выпрыгнуть на хрустящую свежей изморозью поверхность планеты Церус I.
– Рассказывайте, – потребовал Лерман.
– Я победил, – горделиво сообщил Кратов. – Теперь он обязан меня уважать и станет разговаривать на равных.
– Душевно рад за вас. Оригинальная манера
Кратов тяжело вздохнул. Его мучило раскаяние.
– Виктор, – сказал он виновато. – Не сердитесь на меня. Вы тоже ксенолог и должны меня понять. Разве часто удается вот так запросто наткнуться на разумную расу?
– Я это знал, – почти весело заявил Лерман. – Я чувствовал! В кои-то веки посчастливилось залучить вас в гости. И тут, разумеется, просто обязаны были подвернуться эти злополучные рептилоиды. Которые и на рептилоидов, наверное, не похожи!
– Похожи, – промямлил Кратов. – Особенно издали. Хотя, скорее всего, это амфибии.
– Ну что с вами поделать? Резвитесь. Не забывайте иногда выходить на связь. Да, и заведите себе дубину. Крепкую, чтобы не ломалась…
– А у него сломалась, – озадаченно сказал Кратов.
– То есть как сломалась? – опешил Лерман. – Во время боя – сломалась дубина?!
– Именно так.
– Отчего? Надеюсь, не от соприкосновения с вашей головой?
– Вы переоцениваете мои достоинства, Виктор… Дубина была сырая, трухлявая.
Лерман напряженно засопел.
– А ведь это знак, – сказал он раздумчиво. – Некоторым образом – символ. Что за резон ему было драться трухлявой дубиной?
– Действительно, – подтвердил Кратов. – И я об этом подумал… секунду назад. Такой бутафорией не убьешь. В лучшем случае – контузишь. Она просто переломится о голову противника.
– Тогда все кристально ясно.
– Да, он не хотел меня убивать. И это тоже знак. Я нужен ему живым.
– Как специалист по контактам, – не утерпел Лерман.
Кратов задумался, барабаня пальцами по теплому боку Чуда-Юда. Он уже был совершенно убежден, что никуда не улетит с Церуса I. В нем лавиной нарастал наполовину профессиональный, наполовину чисто человеческий интерес: отчего князек не желал уничтожить непохожего на все когда-либо им виденное, отвратительного на внешность, дурно пахнущего синтетикой чужака? Это мало характерно для примитивных рас, изначально агрессивных и нетерпимых ко всему инородному. И это наводило на размышления.
– Константин, – позвал Лерман. – Куда вы исчезли?
Кратов встрепенулся.
– Я здесь. Думаю.
– Полезное времяпрепровождение. Я хочу напомнить вам: если вы нуждаетесь в помощи…
– Спасибо, коллега. Пока я не жду осложнений.
– Понятно, – с досадой сказал Лерман. Видно, он и сам был не прочь пусть ненадолго, но позабыть о рутинных делах и с головой, как встарь, окунуться в труднодоступную на его посту, но такую желанную полевую работу ксенолога. – Ни цифры вам,
ни буквы.– Катитесь к черту…
«Зачем все это мне? – корил себя Кратов. – В самом деле: на „Моби Дике“ меня ждут более серьезные проблемы, чем внеплановое наведение мостов с расой разумных лягушек. Здесь прекрасно могли бы управиться и без меня… Получается, будто в самый разгар текущих дел я нежданно-негаданно все бросил и удалился в самовольный отпуск». Он вспомнил, как злился на старших товарищей по Парадизу, которые точно так же забывали обо всем на свете, если подворачивалось что-то по-настоящему увлекательное. Как пытался вернуть их на путь истинный. Как взывал к чувствам долга и стыда, делая их работу за них. И как старшие, а следовательно умудренные жизненным опытом товарищи честно предупреждали его, что ксенология и любопытство идут рука об руку, и ничего с этим поделать никому еще не удавалось, не он первый. Так и вышло…
«Хорош, однако, отпуск, если синяки остаются», – подумал он, в слабой надежде подыскать хоть какую-то индульгенцию своему заслуживающему всяческого осуждения дезертирству с трудового фронта. И сразу же припомнил, как все те же старшие товарищи возвращались в Парадиз побитые, поцарапанные, иной раз – с помятыми ребрами и вывихнутыми конечностями. И гордо демонстрировали ему свои увечья как бы в оправдание и сочувствия ради. Но напрасно. Сочувствие, как правило, проявляла только милая женщина Руточка Скайдре…
Предаваясь подобному самобичеванию, он приближался к запорошенным слабой поземкой, поджидавшим его в напряженной тишине разумным обитателям планеты Церус I.
4
– Вы что – серьезно?! – спросил Кратов с раздражением.
Его, конечно же, не понимали.
Князек вытянул синие губы в трубочку и недовольно свистнул. Он не видел веских причин для задержки. Да и не привык, наверное, сталкиваться с неподчинением. Его скользкая лапа легла на плечо Кратову, и тот ощутил мягкое, но настойчивое подталкивание.
– Ну-ну, не так скоро, – пробормотал Кратов.
Он опустился на корточки и заглянул в нору, куда его приглашали. Из беспросветно черного отверстия диаметром не больше метра тянуло теплым запахом болота. Дно лаза было покрыто слоем вязкой бурой жидкости, напоминавшей торфяную взвесь. В кромешной тьме чудились отдаленные тяжкие вздохи и неясное посвистывание.
– Я не хочу туда, – отчаянно жестикулируя, заявил Кратов. – Там темно! – он закрыл глаза ладонью. – Там грязно! – он с содроганием окунул палец в мерзкую слякоть и провел по чистому снежку у своих ног.
Князек зашипел. Он погрузил лапу в грязь и со всего маху шваркнул ею по снегу. То ли передразнил Кратова в меру своего понимания иронии, то ли попросту подчеркнул пренебрежение к подобного рода препятствиям. Затем ссыпался на четвереньки и проворно убежал в нору, непостижимым образом вписавшись в ее размеры со своим необъятным пузом. Спустя мгновение он выскочил оттуда и отряхнулся, быстро подпрыгивая на месте.
– Я понимаю, что у тебя грязеотталкивающая шерсть, – сказал Кратов. – Но у меня-то нет! И я привык к свежему воздуху.