"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Или ты не Кратов? – засомневался Шебранд. – Может быть, ты – Сидящий Бык? Или ты не Сидящий Бык?
– Разумеется, я – Сидящий Бык, – убрав из голоса все оттенки, раздельно проговорил Кратов. – Неужели нас можно спутать?
– То есть, еще и как можно, – сконфузился Шебранд. – Ты извини меня, очень уж вы похожи. Может быть, тебе неприятно… Я-то думал, ты – Кратов. Ну, а коли ты Сидящий Бык, тогда извини…
Кратов холодно кивнул и целеустремленно пошагал в направлении тамбура. Ему казалось, что Шебранд продолжает глядеть вслед, и он прилагал неимоверные усилия, чтобы не обернуться. Если он – Сидящий Бык, то с какой стати ему оборачиваться?.. Но за спиной лязгнула другая дверь – должно быть, Шебранд позабыл о нем и ушел по своим делам.
«Повезло…
До самого тамбура ему никто не попадался. Но проникнуть в гермозону со скафандрами он не смог – не знал кода. «Вернуться, разыскать Шебранда? Мол, извини, дружище – я ваш код подзабыл, память у нас, людей-2, нетвердая… – Кратов с досадой стукнул кулаком по замку. – Или шут с ним, со скафандром? Как там, снаружи – улеглась эта лютая пурга? Отступать мне, собственно, уже некуда…»
– Закрыть переходник, – скомандовал он автоматам. – Открыть люк.
– Вы без скафандра, – забубнил динамик. – Наденьте скафандр. Наденьте…
– Выполнять! – рявкнул Кратов.
Диафрагма люка бесшумно разошлась, и холодный воздух Церуса I весело, напористо ворвался в тамбур, нырнул Кратову за шиворот, походя прихватил болезненно занывшие ноги… «Ничего, звездоход! Где наша не пропадала? А везде пропадала. Да не пропала… Перебежками – да прорвемся…»
– Чудушко! – позвал Кратов. – Ко мне, Китенок!
Темная туша биотехна, перекрыв на миг унылый предзакатный свет, рухнула в сугробы.
– Летим отсюда, – сказал Чудо-Юдо-Рыба-Кит. – Здесь плохо. По ночам мороз. А я уже отдохнул. Мы же куда-то летели с тобой…
– Изворчался, – с нежностью произнес Кратов. – Холодно ему! Абсолютный нуль ему нипочем, а на Церусе он замерз… Не хнычь, скоро улетим. Далеко-далеко! Только вот одно дельце сработаем.
– Садись, – пригласил Чудо-Юдо. – Поскорее. А то простудишься.
Кратов нырнул прямо из тамбура в придвинувшуюся почти встык родную, уютную кабину. Первым долгом он извлек на свет фогратор, проверил батареи.
– Набери высоту, – приказал он. – И малым ходом – вдоль леса…
12
То, что происходило на Совете ксенологов, уже слабо напоминало неторопливую, слегка чопорную игру в вопросы-ответы, с которой начиналось обсуждение. Реплики, процеженные через едва поспевающие за ними лингвары, – чтобы привести их к доступному для понимания собеседников виду, – сыпались со всех сторон. И когитр-секретарь чудом ухитрялся ввинчиваться со своими комментариями в микроскопические паузы, вызванные необходимостью синхронизации восприятия дискуссии всеми ее участниками. Ведь каждый из них не только говорил на своем языке, но и жил в собственном времени… Всеобщее одобрение в виде плотного узора из голубых огней вспыхивало все реже, гораздо охотнее мнения дробились. По долгу инициатора обсуждения Григорий Матвеевич старался увидеть каждого выступающего, крутил головой, как угорелый. И к исходу третьего часа почувствовал, что у него отнимается шея.
– Я знаю не только нашу мифологию, – медленно, с расстановкой излагал гуманоид-згунна из системы Альгораб VIII. Лицо его, с гигантским носом и высоким впалым лбом, напоминало статую с острова Пасхи, и Энграфу отчего-то чудились пренебрежительные нотки в лишенном обертонов синтезированном голосе лингвара. – Я знаю мифологию землян и многих других рас. Как вышло, что практически повсеместно существует миф о божественной каре? Боги, желая наказать, отнимают разум. Кто мы – боги, чтобы своей властью отнимать разум у разумных, даже если он оказался для них непосильной ношей? И за что мы хотим наказать несчастных обитателей Церуса I?
– И есть ли у нас право наказывать их и вообще кого-либо в нашей Галактике? – подхватили его мысль в другом секторе. Григорий Матвеевич живо повернулся. Кто там у нас любитель
кидать реплики с мест?.. Конечно же, нкианх, и вполне знакомый. Доктор Аурзогбэт Триста Двадцать Восьмой. Косит хитрющими своими глазами и, кажется, даже улыбается безгубым ртом.– Так может быть, у нас вообще нет никаких прав?! – запротестовали ветроносцы из газовой системы Росс 154. Ажурные купола их переливались всеми оттенками багрового и трепетали. Зрелище было завораживающее… «Но любоваться мы будем в другой раз», – остановил себя Энграф. – Оказаться от всякой деятельности, разогнать астрархов и гилургов, свернуть работы по формированию пангалактической культуры… А ведь именно нашей активности мы обязаны тем, что сейчас можем видеть, слышать и понимать друг друга!
– Коллега несколько утрирует… – обронил згунна.
«Коллеги! – мысленно возопил Григорий Матвеевич. – Именно коллеги! Ветроносцы в Совете представлены профессионально-ориентированной колонией, так что уж будьте любезны!..»
– Отнюдь, – спокойно откликнулась колония. – Просто нам вспомнился другой расхожий миф, послуживший источником для целых философских течений. Тоже из божественного спектра: можно обрести абсолютное могущество, но нельзя пускать его в ход, если хотя бы одному живому существу во вселенной оно будет обращено во вред. К счастью, мы еще не достигли абсолюта и можем направлять наши совместные усилия на благо как всей Галактики, так и отдельных ее частиц, вроде планеты Церус I…
– Да и что такое разум? – поддержал закованный в черную броню, клешнястый и пучеглазый габхэйд, обитатель заболоченных, почти что жидких планет тройной звезды Талифа. Григорий Матвеевич тотчас же вспомнил, что бывавший там Бурцев по возвращении сказал, скорчив унылую физиономию: «Молочные реки, кисельные берега. Причем буквально и повсеместно». И толком не смог объяснить, как габхэйды обходятся со своей архисложной, тончайшей техникой руками без пальцев. – Почему мы так трепетно, благоговейно к нему относимся? Разве это не объективный естественный процесс, обусловленный вполне формализуемыми химическими и физическими реакциями в наших мыслительных аппаратах? Кстати, довольно тривиально моделируемый. Нагляден в этом отношении пример человечества, гостеприимных организаторов нынешнего Совета. Они научились создавать своих людей-2, полностью и даже с некоторыми усовершенствованиями воспроизводящих образ и подобие своих прародителей, прежде чем управлять звездными процессами. Что легче – погасить звезду или создать себе подобное?
– Комментарий Совета астрархов, – проскрипел секретарь. – Погасить звезду, равно как и зажечь звезду, равно как и корректировать орбиты любых космических тел, неизмеримо сложнее… Комментарий Совета гилургов: они предлагают снабдить все небесные тела программами-инстинктами, обратив их таким образом в сверх-биотехнов, и тогда задача управления звездными процессами сведется к достаточно простым телепатическим командам.
Шквал голубых огней.
– Да, мы можем гасить звезды и формировать материю из рассеянных элементарных частиц и полей, – отозвались ветроносцы. – Мы можем создавать живые существа и наделять их разумом. Разве не способны мыслить повсеместно распространенные биотехны? А те же люди-2 землян и их аналоги в других цивилизациях? Мы уже достигли в своей деятельности высот, ранее доступных лишь богам и демиургам. Мы управляем практически всеми мыслимыми физическими процессами. И коль скоро разум – такой же физический процесс, то мы можем и должны управлять им. Это неизбежно!
– А имеем ли мы право на это? – спросил доктор Аурзогбэт Триста Двадцать Восьмой. Судя по лукавому выражению его рептильего лика, в таком праве он не сомневался, но хотел не дать остыть дискуссии. – И хотят ли того разумные обитатели Церуса I? Быть может, следует спросить их, пожелают ли они добровольно отказаться от разума – если они сумеют осмыслить наш вопрос и дать столь же осмысленный ответ. В последнем случае было бы уместно отложить нашу дискуссию на срок, достаточный, чтобы те, чью судьбу мы столь самонадеянно пытаемся решать, приобрели свое мнение на этот счет.