Фантом для Фрэн

– Ты сможешь это сделать? – спросил молодой человек.

“Не уверена…”

Фрэн на миг охватила паника.

Она еще не обговаривала с Андервудом, когда пойдет в отпуск в текущем году, и он вполне мог не отпустить ее сейчас – а если потянуть с этим, Дональд может или вынудить ее стать его женой, или сам уйти от нее. И то, и другое будет ужасно.

– Смогу, - сказала она.

Фрэн улучила момент, когда Андервуд был в хорошем настроении. В последнее время он чаще был благодушен, чем зол; видимо, очарование его любви еще не рассеялось. Фрэн теперь не сомневалась в причине перемен в поведении начальника. На его руке блестело толстое золотое кольцо.

– Сэр, - обратилась она к нему однажды в обеденный перерыв, когда мистер Андервуд еще не ушел.

– Да?

Начальник повернулся к ней с изумлением. “Что это еще такое?” - было написано у него на лице.

– Сэр, могу ли я… поздравить вас? – краснея, спросила молодая женщина.

– С чем? – спросил Андервуд, потом посмотрел туда, куда смотрела она – на свое кольцо. Усмехнулся.

– Спасибо.

Он уже открыл дверь, как Фрэн снова его остановила.

– Что-нибудь еще? – спросил начальник, и она мысленно назвала его черствым болваном. Неужели он думал, что она подгадывала минуту, когда к нему подойти, исключительно из желания пожелать ему счастья в браке?

– Да, мистер Андервуд. Видите ли…

Она протянула к нему свою тонкую руку с обручальным кольцом.

– Вы что, тоже вышли замуж? – спросил Андервуд. – А какое отношение это имеет ко мне?

Взгляд его вдруг метнулся от ее лица вниз, и Фрэн со стыдом догадалась, что пришло ему в голову… что она беременна!

– Сэр, я прошу дать мне отпуск в феврале, - сказала красная, как свекла, девушка. – Я с моим женихом… отправляюсь за границу по очень важному делу. Пожалуйста.

Андервуд открыл рот, и она поняла, что время все-таки было неподходящее…

– Вы же ходили в отпуск только что, - сказал он.

– Это были праздники! – пылко возразила Фрэн. – Вы тоже уходили на рождественские каникулы, сэр!

Вопиющее нарушение субординации.

Андервуд шумно вздохнул, и лицо его начало менять цвет с красного на сизый.

– Я слишком долго терпел вас, мисс Грегг, - сказал он. – Но ваши выходки кого угодно выведут из терпения.

– Пожалуйста! – воскликнула Фрэн.

Видно, у нее было такое умоляющее лицо, что начальник сначала изумился, а потом смягчился.

– Сколько вам нужно?

– Три недели, - сказала молодая женщина.

– Хорошо, - ответил Андервуд. – За собственный счет. И больше вы в этом году в отпуск не пойдете.

Фрэн кивнула. Выбора у нее не было.

– Вы очень добры, сэр…

Андервуд не удостоил ее ответом и вышел, захлопнув дверь. Фрэн его ненавидела. Вдруг она изо всех сил понадеялась, что ей никогда в жизни больше не придется вернуться в эту контору.

До начала февраля она проработала словно в лихорадке – к счастью, ее работа не требовала от нее творческих решений, и почти никогда не требовала полной концентрации. У нее получалось концентрироваться только на своих исследованиях и самообразовании в области египтологии… кому это было нужно?

Прежде всего, ей самой!

Когда пошел февраль, Фрэн стала думать о о матери и о том, как быть, если мать хватится ее в эти дни. В эти три недели. А планирует ли Фрэн вообще вернуться в Англию после своих каникул?..

Наконец она решила отправить миссис Грегг телеграмму прямо в день отплытия в Египет. Тогда мать уж точно ничего не сможет поделать. Конечно, эта телеграмма ни капли ее не успокоит; но поступок Фрэн вообще не может заслужить материнского одобрения – значит, нечего и размышлять об этом.

В крайнем случае, потом она может сказать, что на “предсвадебном путешествии” настоял Дональд. Он, будучи джентльменом, конечно, не станет перекладывать вину на невесту…

Ах, как много приходится лгать тем, кто хочет чего-то добиться… А такому существу, как Фрэн, приходится лгать о себе постоянно. Она не знала, сможет ли кому-нибудь когда-нибудь рассказать правду о себе без того, чтобы прослыть умалишенной хотя бы в глазах этого слушателя.

Накануне отплытия Фрэн еще раз посетила Британский музей. Эти посещения превратились для нее почти в ритуал, в способ самоуспокоения. Хотя она уже давно не надеялась, что вызовет у кого-нибудь из ученых мужей интерес.

Она увидела Диггори Слоуна, который как раз заканчивал экскурсию. Фрэн с улыбкой отступила к стене, ожидая, когда он освободится. Она сама не знала, зачем – может быть, проститься со старым знакомым?

Экскурсанты наконец разбрелись по углам, рассматривать кому что полюбилось, а Слоун заприметил ее. Он радостно улыбнулся и быстрым шагом подошел к девушке.

– Мисс Грегг, добрый вечер!

– Зовите меня просто Фрэн, - сказала она, отвечая на его улыбку. – В конце концов, мы с вами знакомы уже три месяца.

– С удовольствием, мисс… Фрэн, - сказал Диггори Слоун. Он покраснел, и Фрэн поняла, что своим отъездом разобьет еще одно сердце. А может, и нет. Может, он ее сразу же забудет. Что толку думать о том, что было почти неизбежно – разве хорошенькая и умная молодая леди виновата, что так понравилась этому служащему?

– Вы тоже зовите меня Диггори, - попросил он.

Она кивнула, и в глазах экскурсовода мелькнуло какое-то оживление, надежда. Ну уж нет, извини.

– Диггори… я пришла спросить вас, - проговорила Фрэн, рассматривая свои ногти. Потом подняла глаза. – Скажите, не знаете ли вы археологов, не связанных с Британским музеем… может быть, несогласных с его политикой в отношении египетских древностей? Линией поведения?

– Я… не вполне понимаю, - сказал экскурсовод.

– Археологов-одиночек, финансирование работы которых осуществляется из частных источников, - пояснила Фрэн.

Она сама не вполне понимала, что хочет сказать – подразумевая, наверное, таких археологов, которые согласятся сотрудничать с неопытной необразованной девицей вроде нее…

А может, даже таких, которые ее поймут.

Хотя на это надежды почти нет.

– Фрэн, - после паузы сказал Диггори Слоун. Он потянулся к ее руке, но остановился. – Фрэн, финансирование музея тоже в значительной степени осуществляется из частных источников. Он был основан на частных коллекциях. У парламента не хватает средств на его поддержку и обогащение.

– Вот как? – спросила Фрэн.

– Так делается везде, я думаю, - серьезно и печально сказал экскурсовод. – Предметы искусства имеют вторичную ценность для государства, и музеи держатся прежде всего на энтузиазме частных лиц.

Фрэн покачала головой. Кто мог знать, как делается “везде” - но в данный момент это было неважно.

– Значит, независимые археологи есть? – спросила она.

Кажется, Слоун начал что-то понимать.

– Вы подразумеваете тех, кто не согласен с общими направлениями исследований, проводимых Британским музеем? Тех, кто подвергся остракизму со стороны научного сообщества? – совсем тихо спросил он.