Фантом памяти

–  Я. Мне нужен Степан Федорович.

–  Он в Москве.

–  А жена его?

–  Тоже. Их сын забрал на две недели городскую квартиру караулить, пока он с семейством будет отдыхать. Может быть, я могу вам помочь?

–  Да, пожалуйста...

Моя способность говорить громко и четко иссякала с каждым произнесенным словом, и я испугался, что сейчас хлопнусь в обморок прямо здесь, в машине. Женщина, видно, почуяла, что я нездоров, потому что сошла с крыльца и быстро подошла к калитке.

–  Господи, да вы совсем больны, - с ужасом произнесла она, едва увидев вблизи мою перекошенную физиономию.

И тут я сообразил, что допустил катастрофическую ошибку, позволив незнакомке подойти ко мне так близко. От меня воняло мочой и дерьмом. Боже, какой стыд! Еще одно унижение, как будто мне мало того, что уже случилось.

–  Что с вами? Давление? Сердце?

–  Ничего, спасибо, - пробормотал я, судорожно соображая, что делать. Если бы я сидел за рулем, то быстро попрощался бы и уехал к своему дому. Но я сидел на пассажирском месте. Выйти? И дать ей увидеть мокрые грязные штаны, чтобы она все поняла? Нет, ни за что! Я стал неловко, превозмогая боль, перемещать свое рыхлое избитое тело влево. Получилось не сразу, но все-таки получилось.

–  Извините за беспокойство, - невнятно выговорил я, - до свидания.

Проехал двести метров до ворот, с трудом вылез из машины, открыл их, загнал свой "Форд" на участок и понял, что возиться с гаражной дверью у меня уже нет сил. Ничего, постоит на улице до завтра, не развалится. Голова кружилась, и мне пришлось, прислонившись к двери, долго рыться в сумке, пока я нашел ключи от дома.

–  Да вам же совсем плохо.

Голос раздался совсем рядом, настолько близко, что в первый момент я даже решил, будто это слуховая галлюцинация и голос Степановой дачницы звучит у меня в голове.

–  Дайте сюда ключи, вы сами в замок не попадете.
– Теплые пальцы коснулись моей руки, забрали ключи, дверь открылась, меня заботливо перевели через порог и усадили на первый же подвернувшийся диванчик, благо в доме их было наставлено на каждом шагу. В представлении Лины именно маленький мягкий диван являл собой символ городского комфорта, и, обставляя дачу, она постаралась максимально избегать всего, что напоминало бы атмосферу "скворечника на шести сотках": здесь вообще не было ни одного старого предмета, выживаемого из городского жилища в связи с немодностью или ветхостью, вся мебель, посуда и даже постельное белье покупалось новое, специально для загородного дома.

–  Как вы здесь оказались?
– спросил я, слегка отдышавшись и разглядывая дачницу, которая оказалась красивой крупной женщиной лет тридцати с небольшим.

–  Я вас узнала, Андрей Михайлович. Степан говорил, что вы - его сосед, показывал ваш дом, и я понимала, что вы поехали именно сюда. Я видела, что вы очень больны, и знала, что дома у вас никого нет, и случись что - вам никто не поможет. Вы, наверное, не замечаете, сколько времени у вас уходит на самые простые действия. Я как раз успела одеться, запереть дом и дойти.

Во как! Оказывается, в славе есть и свои плюсы, и свои минусы. Вот уж расскажет она завтра своим московским подружкам, как знаменитый Корин явился домой обоссанный и обгаженный. Интересно, сильно от меня разит? Я-то, похоже, уже принюхался, запаха не чувствую, а как она?

–  Как вас зовут?
– спросил я слабым голосом.

–  Елена.

–  Спасибо вам за заботу, Елена, идите домой. Со мной все в порядке.

–  Неправда. Почему вы меня прогоняете? Вам нужна помощь, это же очевидно.

–  Вы врач?

–  Нет, но...

–  Тем более. Еще раз спасибо вам за заботу. Идите, пожалуйста, домой. Я хочу остаться один.

Она внимательно посмотрела на меня и внезапно кивнула.

–  Хорошо. Если вам станет плохо - сразу же звоните, я прибегу. Не стесняйтесь.

Елена ушла, и, едва за ней закрылась дверь, я тут же пополз в ванную, сорвал с себя грязную одежду, запаковал в полиэтиленовый мешок, чтобы запах не проникал наружу, и сунул в ящик для мусора. Выбросить, выбросить! Даже если это отстирать до стерильной чистоты, я все равно не смогу больше ни видеть эти тряпки, ни тем более их надевать.

Потом я долго, мучительно мылся, борясь с тошнотой и головокружением. Потом рухнул в постель и зарыдал. Потом заснул.

Утром, посмотрев в зеркало, я понял, что дела мои неважные. Спустившись по лестнице на первый этаж, я укрепился в этом мнении. Болело все, даже то, что, кажется, вообще никогда не болит, потому что там нет нервных окончаний. Болели даже волосы и ногти. Я попытался сделать завтрак, но после того, как на приготовление чая потратил почти час, потому что от слабости вынужден был присаживаться и отдыхать каждую минуту, я все-таки решил позвонить Степановой дачнице. Как ее? Елена, кажется.

Она примчалась тут же, трех минут не прошло. В руках у нее не было ничего из того, что я ожидал увидеть: ни коробки с лекарствами, ни аппарата для измерения давления, ни градусника. Интересно, как это она собирается мне помогать? Полы мыть, что ли?

–  У вас есть массажный стол?
– спросила она. А, все понятно, вы, мадам, массажистка и считаете, что все болезни можно излечивать массажем. Не пройдет, дорогая.

–  Нет.

–  А кушетка без спинки?

–  Да зачем?
– возмутился я.
– Мне не нужен массаж. Мне плохо, понимаете? У меня слабость, у меня кружится голова...

–  Вас избили, - ровным голосом продолжила Елена.
– Я же вижу. И я не собираюсь делать вам массаж. Вы меня позвали, чтобы я вам помогла. Вы этого хотите?

–  Ну, хочу, - недовольно буркнул я, уже сожалея о своем опрометчивом шаге.

–  Тогда давайте думать, как мне вас положить, чтобы у меня был доступ к вам хотя бы с двух сторон.

–  И что вы будете со мной делать?

–  Лечить, - коротко ответила она, оглядывая мебель в комнатах первого этажа.

Наконец она нашла то, что ее устроило, и велела мне лечь.

–  Раздеваться?
– спросил я, внутренне готовый послать ее подальше, если она потребует обнажиться больше, чем я готов был.

–  Не нужно. Просто ложитесь на спину.

Я лег и, как ни странно, расслабился и даже, кажется, задремал. Очнулся я только тогда, когда Елена попросила меня перевернуться на живот.

–  А что вы делаете со мной?
– задал я очередной умный вопрос.

–  Лечу.

–  Как?

–  Наложением рук.

–  Так вы экстрасенс, что ли?
– догадался я.