Фантом

Далее - Михей меня шокировал! Блеснув золотым зубом, нагло ухмыляясь, он вынул нож, попробовал лезвие, и стал распарывать обшивку кресла, потом открутил ножки. И, конечно же, ничего не нашел!

Он был разочарован, тут же стал требовать ценности! Его подельник Гаврила, подойдя незаметно сзади, охватил мое горло тонкой веревкой, грозясь задушить, если я не передам им золото и бриллианты.

Пришлось для вида согласиться. Я попросил, чтобы меня отпустили. Из-под отставших обоев вынул большую коробку и открыл ее:

– Нате, получите, - крикнул я нарочито громко и небрежно, и бросил грабителям кулон.

Они наклонились, их глаза жадно засверкали, а я достал браунинг, лежавший в коробке.

Два выстрела – и оба разбойника отправились на тот свет.

Опасаясь, чтобы в предутреннюю пору меня никто не заметил, я замотал тела в мешковину, и по очереди сбросил их в колодец.

Уехал я из города на нанятом частном автомобиле. В качестве багажа у меня было тщательно упакованное старое кресло.

По возвращении я отремонтировал кресло, найдя уникального мастера, всю жизнь занимавшегося ремонтом старой мебели.

Но тут меня постигло разочарование! Старое кресло, созданное еще в XVIII веке, во второй половине XX века утратило свои качества. То ли оттого, что подверглось такому насилию, то ли истощило свой запас энергии…

Постепенно я делал карьеру в местных издательствах. У меня было бойкое перо, мои статьи, заметки стали очень популярны. Так я постепенно перешел работать в журнал «Огни», где стал главным редактором, каковым и являюсь по сей день. Под именем Роман Тайн я издавал стихи, рассказы, повести… Может приходилось читать?

Жена моя Оксана со временем вынуждена была «развестись» с Романом Шаровым – «врагом народа».

Таким образом я был свободен. Кроме того, был другим человеком! Мне удалось удачно и выгодно жениться на другой женщине.

Но… рок шел за мной по пятам. В этом браке у меня так и не было детей. В тоже время я навел справки о Вере. Оказалось – она замужем за каким-то Романом Шаровым.

Крайне удивленный я выправил отпуск и приехал в ваш город. День мне понадобился, чтобы через адресное бюро установить местожительство Романа Шарова и выследить вас».

***

«Было воскресенье, весна, ослепительные вспышки природы, а на моей душе было грустно.

Я видел вас, как вы шли от подъезда к троллейбусной остановке, как мне показалось тогда, счастливые. Мой двойник выглядел совсем ничего даже, да и Верочка была еще в расцвете красоты, а рядом шел, а потом пустился в вприпрыжку, мальчик в свитерке, белых брючках и пилотке. Я понял, что это и есть мой сын, то есть ты, и мне стало плохо, горечь от потери охватила меня. Я ведь мог жить сейчас совсем другой жизнью! Ты был так похож на меня! Впрочем, вспомнив об аресте, стал думать, что может оно и к лучшему, ведь годы заключения я точно не выдержал бы…

Я прятался за киоском, следя, потом взошел на заднюю площадку троллейбуса, сел, надвинув низко шляпу, и, прикрывшись газетой, наблюдая за вами. Вы ехали, говоря мало, смотрели в окна, и казались стопроцентной советской семьей! Но как же я вам завидовал!

Потом в парке я наблюдал за вами. Вы пили лимонад, бывали на аттракционах.

На мгновение взгляд Веры выхватил меня из толпы отдыхающих горожан, она даже застыла, но я тут же повернулся и ушел восвояси.

Я вернулся к своей жизни, считая, что ты и Вера потеряны для меня навсегда.

Но шли годы, и мне очень хотелось встретиться с тобой, чтобы ты узнал своего настоящего отца. Но между нами стоял Он, этот фантом, призрак, пустое место. И я решил написать ему уничижительное письмо.

Я размазал его этим письмом. Моя цель была добиться того, чтобы он ушел, исчез, но перед этим во всем признался Вере и тебе. Но случилась страшная трагедия. Умерла моя любимая Вера!

И тогда я еще написал ему письма с требованиями. Но ответа не получил».

От этих слов Романа Тайна я побелел, моя рука до боли сжимала спинку стула.

– Мерзавец, негодяй, ты погубил моего отца! И в этом тебе нет прощения!

Роман покрылся розовыми пятнами:

– Но, Юра, сынок, я же твой отец. А он ведь никто…

Он не договорил, потому, что я схватил его за грудки и потряс. Он оказался легкий, как будто пустой внутри, мне казалось, что я смогу поднять этого человека и швырнуть его оземь так, что мозги разлетятся вокруг.

Я приподнял его за воротник, сдавил горло, и увидел в его глазах слезы отчаяния. Тогда я швырнул его назад в ненужное кресло и, взяв свои вещи, вышел из дома.

– Сынок! Юра! Куда же ты? Вернись! Прости меня, … – это были последние его слова, которые мне довелось услышать.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ЧТО ХРАНИЛА КНИЖНАЯ ОБЛОЖКА

Я ехал в поезде домой и не мог избавиться от какого-то омерзительного чувства. Постепенно буря эмоций затихла, и я спокойно обдумал одиссею Романа Тайна, во многом тоже горестную, и понял, какой это несчастный и слабый человек, обрекший себя на страдания.

События последних суток настолько измотали меня эмоционально и физически, что я, приехав домой, проспал несколько часов, не среагировав на даже телефонные звонки, и лишь верный друг будильник заставил меня подскочить на постели.

Был понедельник, шесть утра. Надо было собираться на работу.

Улица как будто окунулась в раннюю осень: было ветрено и прохладно. Озябшее солнце блистало соломенными лучами. Самолетами и бабочками летели первые коричневатые, немного скукоженные, листочки.

Я жалел, что вчера сонным не смог подняться, чтобы ответить на звонок. Вероятно, звонила Наташа, и это сейчас меня волновало.

Весь день, сваривая детали в дымном цехе, я размышлял, и в голове моей проносились подробности рассказа Романа Тайна…

В конце смены, освеженный душем, переодетый, я в толпе рабочих прошел вахту и поспешил к ближайшему телефону – автомату с намерением позвонить Наташе. Как назло, за стеклом будки уже стоял рабочий. Нервно постучав двухкопеечной монеткой по стеклу, я отошел и тут же был окликнут Никодимычем.

Седоголовый и приземистый, он подходил важно, как и подобает олимпийскому богу и предложил по пивку. Я отказался.

Тогда он, подправив пышные усы, сказал:

– Тогда пойдем присядем. Есть разговор.