Фантом

Мы пришли на условленное место к памятнику рыцарю Благородному Альфреду, когда - то в одиночку вышедшему на защиту нашего города от полчищ кочевников. Никто не верил в него, все прятались за стенами города, когда рыцарь Альфред нанизал на пику монгольского багатура, которого ранее никто не мог победить. После этого копье и шлем Альфреда засияли небесным светом, источая лучи, и войско степняков отступилось от города, не разграбив его.

Первыми пришли к памятнику мы с Володей. Стояли, перебрасываясь отдельными фразами. Нам явно надо было что-то сказать друг другу, но мы так и не решились, да и перепалку устраивать перед нашей акцией не хотелось.

Когда примчалась и Наташа в своем лучшем белом платье, Володя, смущенно почесав свою черную бороду и, улыбаясь, для создания впечатления уверенности, достал из футляра свою скрипку, взмахнул смычком, и полилась мелодия.

Я спросил, что он играет. Володя ответил, что скрипка повествует об ангелах и демонах в каждой душе, и что пьеса написана великим Моцартом.

Мы шли по городу, укрытому пыльным бархатом лета, и ветер пронесся по улице, сплетясь с мелодией, которая возносилась фонтанами до черепичных крыш и опадала дождем до шахматной брусчатки.

Поначалу будто ничего и не происходило. Только автомобили стали как-то тише проноситься по улицам, а изумрудные ветки деревьев летали вверх-вниз словно крылья, в такт музыке.

Птицы повернули за нами, и порхали, совершая круги и кульбиты – ласточки, голуби, воробьи, стрижи…

Люди на кухнях и балконах перестали ругаться, греметь посудой да бутылками, и смотрели нам вслед жадными до сенсации глазами.

Простыни, наволочки и рубашки слетали с бельевых веревок, словно привидения, нижнее белье порхало мотыльками, а носки и чулки свивались единым винтом, словно вожделея друг друга.

Журналы и газеты из киосков запорхали, пытаясь покинуть насиженные места, и киоскерши не успевали их ловить.

За нами, словно на демонстрации, шли люди, околдованные очаровательной музыкой. Коты заулыбались, словно чеширские, псы виляли хвостами и повизгивали в тон мелодии, белки юрко прыгали вокруг, и радостно принимали с рук лакомства.

Володя удлинял пьесу, варьируя ее на разные лады.

У набережной, заметив увеличившиеся волны, и беспокойно загремевших якорями кораблей, скрипач закончил играть.

И мы обернулись, и увидели одухотворенные лица, порхающий и постепенно оседающий предметный мир, и все, зааплодировав чудесному музыканту, стали расходиться. Вещи, почувствовав финал представления, стали улетать в свои места, и лишь один голубой журнал в глянцевой обложке остался в руках у Наташи.

Журнал рвался из рук. Но Наташа силилась его досмотреть, а затем произнесла:

– Смотрите. Журнал «Огни». Главный редактор Роман Тайн.

***

Уже спустя полчаса я звонил из дома в редакцию журнала, находящуюся в городе Пустоозерске. Вежливая дама мне ответила, что редактор принимает по личным вопросам по средам, и вся следующая у него уже расписана от и до! Но сегодня была только суббота, и ждать до среды мне не хотелось. Я набрал номер вокзальной кассы и заказал билет на Пустоозерск.

– Думаю, что этот Роман Тайн - именно тот, кого вы ищите, - сказал Володя.

– Ты ни в коем случае не должен ехать один, - сказала Наташа, беря мою руку в свою.

– Нет, это мое дело, - сказал я решительно, вырывая руку. – Поеду один. Мне так будет легче. Тем не менее – благодарю за помощь, - и я кивнул Наташе и Володе.

Наташа вздохнула, и ее воловьи глаза увлажнились. Но мне было не до сантиментов!

– Не хотелось тебе говорить, - сказала она нерешительно, но вот заметка за прошлую неделю - появилась, пока ты лежал в больнице.

И Наташа вынула из белой сумочки местную газету.

Я быстро взял ее и начал читать - «Завод перевыполнил месячный план» и тут же вопросительно глянул на Наташу.

– Да не там, на последней странице, - сказала Наташа. – В самом уголке.

И она показала пальчиком.

«Из зоопарка во время кормления сбежал степной орел. Птица, до сих пор достаточно спокойного поведения, сбив с ног служителя, вылетела из клетки и поднялась на воздух…»

Я тут же вспомнил птицу, которая укусила меня при кормлении. А вечером того же дня моего отца нашли мертвым. Совпадение? В нашем зоопарке содержался лишь один степной орел. Значит именно он и сбежал.

– Помнишь, ты говорил, что отца допрашивал человек, похожий на орла…

Я задумался.

– Ты хочешь сказать, что это тот самый оборотень?

– Ну да, а в компанию его помощников входят еще и Лягушин, и двое его подручных.

– Возможно. И теперь они умчались в Еловск, где возможно еще остался тайник с бумагами Щедрова. Если, конечно, отец не забрал его. Ведь конца его письма мы так и не нашли…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ДВОЙНИК

И вновь подо мною постукивают колеса, а за окном мелькают маленькие, как будто игрушечные поселки, леса и перелески, поблескивают реки, грохочут мосты.

В тягучую и жаркую пелену вагона врывается свежая прохлада синей и глубокой реки. Я смотрю с полки на серебристую рябь волн, и вижу в них, как в зеркале, лицо отца. Одновременно мысли проносятся и о физическом моем отце.

Почему он так поступил? И каким образом ему удалось это сделать? Зачем он скрылся под загадочным псевдонимом Роман Тайн?

Кто же он? Я вспомнил Мельмота Скитальца, вечный образ, созданный гением писателя Чарлза Роберта Метьюрина.

Искушенный дьяволом, Мельмот был обречен творить зло против воли. Он был проклят, а избавиться от проклятия он мог лишь в том случае, если удастся искусить другого человека, точно так же, как в свое время искусили его. Мельмот вынужден скитаться по свету в поисках жертвы, но никто не решается продать свою душу…

Есть ли что-то общее у Мельмота с моим «отцом»?

Чтобы как-то отвлечься, я вынимаю первую попавшуюся под руку книгу из отцовской библиотеки, взятую в путь. Это оказывается очень старое издание «Удольфских тайн» Анны Радклиф. Но - комнаты с призраками, бароны и рыцари меня увлекают лишь на несколько минут. От волнения я не могу сосредоточиться, захлопываю книгу, и жаркий пот заливает мое лицо.