Фантомас - секретный агент

— Но вы уверены, что жертва скончалась немедленно?

— Конечно! Господин комиссар, пока я оттеснял собравшуюся толпу, вышел врач, и это он сказал мне, что пассажир мертв.

— Хорошо! Этот врач не указал вам причину смерти?

— Нет, господин комиссар, но он дал мне свою визитную карточку.

Полицейский порылся в кармане своего плаща, вынул оттуда засаленную записную книжку. Между ее листками действительно была карточка, которую он подал своему начальнику:

— Вот, господин комиссар.

Тот посмотрел на имя: «Профессор Баррель, Медицинская академия», потом, повернув карточку, прочел вслух написанное карандашом: «Внезапная смерть, вызванная, по-видимому, явлением торможения…»

Это его не удовлетворило.

— Этот профессор не объяснил вам, что означает «смерть от торможения»?

— Нет, господин комиссар.

— Это досадно… Я не знаю, что это значит… В конце концов, мы просто приведем это слово в рапорте.

Комиссар полиции еще продолжал свой допрос, когда в дверь его кабинета постучали.

Полицейский почтительно предупредил:

— Господин комиссар, вас спешно спрашивает инспектор сыскной полиции. Он говорит, что вы его вызывали.

— Пусть войдет!

Едва инспектор появился в дверях, как комиссар полиции встал и пошел навстречу, протянув к нему обе руки.

— Это вы, Жюв! Ах, как я рад вас видеть! Как живете?

Знаменитый инспектор Жюв был коренастый человек, довольно сильный, удивительно живой, казавшийся молодым, несмотря на уже седеющие усы и немного сгорбленные, словно под тяжестью накопившейся усталости, плечи.

Его имя пробуждало воспоминания об ужасных историях, об опасностях, о сражениях с преступниками. Жюв! Этот человек уже десять лет был для всех символом ловкости, смелости, безграничной отваги и… хитрости.

…С тех пор как после ужасного дела Доллона, известного публике под названием «Смерть, которая убивает», Жюв получил официальное порицание, ничто не давало ему возможности напасть на след неуловимого Фантомаса. Ни одно преступление не сопровождалось обстоятельствами, позволявшими предполагать участие в нем таинственного убийцы. Полицейский начинал уже задаваться вопросом, не случилось ли так, что, хотя ему и не повезло с арестом этого гения преступлений, он, Жюв, все же достиг успеха? Вновь разоблачив бандита и принудив его к бегству, не лишил ли он его возможности снова приносить вред?

…Комиссар Ваграм быстро ввел инспектора в курс событий, заставивших его позвонить в префектуру.

— Вы понимаете, дорогой Жюв, — объяснял он, — как только я понял, что этот несчастный офицер вез в портфеле секретные документы, важные для национальной обороны, я не мог уже доверить это рядовому полицейскому. Поэтому я позволил себе запросить префектуру…

Жюв прервал Ваграма:

— Вы очень хорошо сделали, господин комиссар, такие вещи очень серьезны и предосторожности никогда не помешают. Портфель умершего у вас?

— Вот он, мой добрый друг.

— Никогда не знаешь, что может случиться. Если вы хотите, господин комиссар, я составлю опись вещей, которые вы мне передадите, оставлю ее вам, а с собой возьму дубликат, чтобы передать его в бюро Генерального штаба. Таким образом, и мои, и ваши обязанности будут полностью выполнены.

Уже несколько минут Жюв и комиссар занимались этой работой, как вдруг инспектор встал и, держа бумагу в руке, прошелся взад и вперед по кабинету комиссара полиции, а потом, обернувшись к нему, спросил:

— Вы это прочли?

— Что именно? Нет.

— Прочтите.

Ваграм взял документ, протянутый инспектором, и прочел: «Список вещей, переданных мне Вторым бюро Генерального штаба, в получении которых я расписался и о которых я должен доложить и вернуть их Второму бюро Генерального штаба в понедельник 7 ноября».

— Ну и что? — спросил он.

— А вот что, господин комиссар, — ответил Жюв, — сравните документы, упомянутые в этом списке, с теми, что находятся в портфеле… Это одни и те же.

— Естественно! Я так и думал. Это просто доказывает, что офицер умер в тот момент, когда ехал к себе в бюро, чтобы вернуть доверенные ему бумаги и документы. Что вы видите в этом удивительного?

— Я вижу, господин комиссар, что мой страх был не напрасен… Да, это список тех документов, что находятся в этом портфеле, но…

— Но что?

— Но одного не хватает!

Они еще раз лихорадочно перебрали бумаги капитана Брока. Жюв был прав: действительно, не хватало одного плана, документа № 6.

— Проклятье! — пробормотал комиссар. — Как бы это не вызвало скандала. Как узнать: потерян ли этот документ в экипаже, или возвращен уже капитаном, или…

— Или украден! — подчеркнул Жюв.

Комиссар содрогнулся.

— Украден, — повторил он, — украден! Но кем? Где? Как? При проезде по площади Этуаль? Здесь? Пока несли тело в комиссариат? Жюв, это неправдоподобно…

Полицейский, нахмурив лоб, все еще мерил шагами кабинет комиссара полиции.

— Мне не нравится эта история, — объявил он. — Все дела, в которых замешаны офицеры, и особенно офицеры Второго бюро, крайне деликатны… Никогда не знаешь, куда они тебя заведут… Видите ли, господин комиссар, они руководят всей обороной Франции и… черт возьми!

Жюв внезапно замолчал, потом спросил:

— Скажите, мог бы я взглянуть на тело этого бедняги?

— Конечно! Но что вы хотите найти?

Комиссар проводил Жюва в один из залов, где на полу лежал труп капитана Брока. Чьи-то благочестивые руки зажгли свечу, и, отдавая должное рангу покойного, два стража порядка бодрствовали рядом, ожидая, когда тело унесут.

Жюв осмотрел труп.

— Вы сказали мне, комиссар, что профессор Баррель из Медицинской академии случайно присутствовал в момент кончины?

— Да, это так.

— Какую причину смерти он назвал?

Комиссар улыбнулся.

— Вот кстати, может быть, вы мне разъясните, дорогой мой Жюв, его диагноз. Профессор заявил, что смерть последовала в результате «явления торможения»… Что значит «торможение»?

Без всякого уважения к диагнозу мэтра, Жюв пожал плечами:

— Торможение, — повторил он, — это ученое, очень ученое слово…

— И что оно значит? — уточнил комиссар.

— Ничего не значит! Они называют так смерти, которых не могут объяснить… строго говоря, это надо перевести так: «смерть от страха»… от страха? Почему? Как? Человек, умирающий от страха, должен был вообще страдать от сердечной слабости, и в этом случае медицина говорит: смерть наступила в результате такого-то явления. Но «торможение»? Это термин, которым пользуются для смертей непонятных, необъяснимых… Это термин, с помощью которого наука скрывает свое незнание, когда не хочет его обнаружить.