Фантош

Алек по поводу всех этих хлопот слегка недоумевал, но, как все внутрисемейные проблемы и заботы, считал делом женским.

До одного необычного — нет, необычайного! происшествия.

Вспомнив это, Алексей ворочается на вмиг пропотевшей подушке. Нет, где жена? Где Ирка? Потом вспоминает, что Эля в эти часы работает в приёмном кабинете — тут же, при особняке, но беспокоить её можно лишь в крайнем случае. Практикующий нейропсихолог. Ирина же, бессменная домоправительница, после увольнения, удачного замужества и непрерывной работы на стыке обеих хозяйских епархий в очередной раз подалась на курсы. Готовиться в сиделки при ребёнке, представьте себе. И это когда использование лазерных трепанов в хирургии мозга, её прямая специальность так востребована…

Умственное размышление оказывается для мужчины непосильным, он резко обрывает фразу.

И начинает вспоминать почти без слов.

Тогда в окрестностях новостроек и школы появились бродячие стаи собак — не городская дворянская классика, а диковинного вида бастарды, выброшенные на улицу разочарованными хозяевами. В основном сторожевые или бойцовые породы. «Зона рискованного собаководства, — грустно шутила супруга. — Самозваные заводчики наплодили мелких клубов, штампуют родословные, продают щенков за высокородных, а отвечать за последствия не хотят».

Надеяться, что последствия рассосутся сами собой, как бывало раньше, не приходилось. В отличие от изнеженных карликов, чей век на улице был недолог, новое поколение прошло суровую школу. Кобелей внутри неё стравливали зачастую с такими же свирепыми помесями, сук вязали с кобелями, агрессивность которых передавалась по наследству. Подводили и тех, и других в известной части не чистота кровей, а старость и неспособность иметь годное потомство.

Как всегда, зачисткой занялось государство в лице частных фирмочек по отлову бродячих псов. А поскольку последние не затруднялись в выборе исполнителей (сиречь палачей с наганами, невпопад возмущался начитанный Зорик), однажды свидетелями расстрельной акции стала половина школы. Именно та, чьи окна выходили в неухоженный парк.

Самое подлое, как говорили потом Алеку его возмущённые дети, — жертвами стали пожилые и беременные самки, которые не поспели вовремя уйти.

И кем почти по-человечески умный и циничный вожак стаи пожертвовал ради молодого поколения.

…Возможно, это отлилось тем, кто вовсе не был причастен. Может быть, повлияло на поведение в будущем самого Алексея, в мозгу которого навечно поселился вялотекущий, как сезонная зараза, испуг. О таких вещах он стал задумываться лишь в последнее время. Тогда же ему запомнился лишь злобный рык, ощеренная пасть с частоколом драконьих зубов, зловонная мохнатая туша, что рванула из-за кустов на него и детей.

И торжествующий крик девочки Гаянэ, которая вывернулась из отцовых рук, метнулась навстречу разъярённому псу и схватила его загорбок так крепко, что тот не мог ни вывернуться, ни шагнуть вперёд.

— Тише, бедный мой, тише, — приговаривала кроха, едва ли не вдвое меньшая своего противника. — Мы не виноваты, мы только смотрели, как твою жену убивают, и ничего не могли поделать.

Расставленные циркулем ножки, тем не менее, врылись в землю едва не по щиколотку, а руки смыкались вокруг мощной шеи всё крепче. Отец по наитию чувствовал, что это тонкое ожерелье почти придушило смутьяна, не давая ему подать голос. Не говоря о прочем.

Потом пса отпустили, и он пристыженно скользнул назад в свой тайник.

— И на чужих мамах и детках больше сердца не отводи, — сказала Гая на прощанье совсем по-взрослому.

— Ты ничего не сказала ему про пап, — заметил Зорик, когда все трое отошли на приличное расстояние и отдышались.

— Не надо никого делать беззащитным, — ответила ему сестра. — Папы должны воевать.

Притащив малявок домой, Алексей не мог смотреть на жену без возмущения:

— Твоё воспитание. Надо же было привить им хоть какое-то представление о том, что опасно. Хоть какой-то страх.

— Моё воспитание, ну да, — сказала Эрденэ так твёрдо, что он не сообразил повысить голос ещё больше. — Зорик от рождения умеет бояться. А твоя девочка — наоборот. Тебе Ирина ни на что не намекала? Ничего не выдала? Верная подруга, слишком верная, я бы сказала.

— Ты о чём? — спросил муж, по-прежнему возмущённый, но уже поддавшись на разговор.

— Её врождённый недостаток. Тот самый, о котором мы тебе говорили. Во внутриутробный период Гаянэ пережила нечто вроде липидного протеиноза или болезни Урбаха-Вите. И родилась с одной мозжечковой миндалиной, и то недоразвитой.

— Не понял.

— У неё совсем нет чувства страха, Алек. Почти так же бывает у самых маленьких детей, которые не знают, чего следует бояться. Только вот у Гаи это врождённое и навсегда. Ей можно дать понять, чего следует опасаться, но первой и главной реакцией всё равно будет любопытство. И если ей не дать максимально совершенную защиту, развив тело, разум и интуицию, она погибнет очень быстро. Даже в нашем цивилизованном обществе. Вот чем мы четверо и занимались все эти годы.

— В отсутствие меня, — проговорил он тупо.

— Да. Неизвестно, как ты бы себя повёл.

Наоборот — известно и очень предсказуемо, подумал Алек. Запаниковал. Стал бы таскать драгоценную свою Гаю по неврологам и психиатрам. Будто у самого дома нет наилучшего. С докторской степенью по совокупности трудов или как там ещё.

Некстати подвернулась мысль, что диссертацию Элька защитила без большого шума и праздника. Он даже не знал, как точно формулируется заглавие: споры были, уточнения всякие.

— Погоди. Но Гайка ведь всё нормально переживает. Весёлая, бойкая, к подружкам легко привязывается.

— Эмоциональная сфера в общем и целом не нарушена. Может быть, тот центр удовольствия, который находится в оставшейся миндалине, не так подавлен, как у обыкновенных детей. Гормональный фон обычный. Кажется, тестостерона чуть больше, чем у остальных девочек.

…Мышцы, способные удержать на месте разъярённого зверя. Чёрт, эта псина девчонку даже по земле толком не проволокла.

— Тебе не кажется, что вы немного превысили необходимую меру? В смысле — переусердствовали с защитой?

Вопрос к жене оказался чисто риторическим. Слово «немного» по отношению к самому их любимому и оберегаемому существу на земле оба посчитали кощунственным.

Для того же, чтобы подсчитать, кто входит в числительное «четверо», вскользь упомянутое Элей, не потребовалось ни математики, ни знания уголовного права. Все три женщины плюс его сын.

Немного позже Алексей укорял себя: отчего не противился экспериментам сразу. Привык, что здоровье и воспитание детей — дело сугубо женское. А муж должен содержать семью — вот он и содержал. В день того знаменательного разговора и то спешил на самолёт, в зарубежную командировку — его институт мог заключить выгодные контракты, упускать возможность не стоило.