Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

– Не сами. Ими чиркали, вот так, – Сергей ударил сложенными пальцами правой руки по ладони левой. – Это трение…

Он замолчал, уставившись на Картера неподвижным диким взглядом. Затем повторил шепотом: «Это трение», стер точки с экрана и расставил их заново.

– Я начинаю жалеть, что поручил тебе это дело, – задумчиво произнес шеф. – Задачки для вундеркиндов разрушают твой мозг. И говоря откровенно, мне не кажется, что от этого будет прок.

Островски взглянул на шефа так, как будто увидел его впервые, и медленно улыбнулся.

– Дайте мне еще сутки, сэр. Послезавтра я назову вам Умника. Степени свободы, вот что мне нужно.

– Ну ты и наглец, – тон Картера был скорее удивленным, чем возмущенным. – Как будто я ограничиваю твою чертову свободу. Но имей в виду: два дня, не больше.

Ответа не последовало, если не считать невнятного звука, похожего на «угу». Картер махнул рукой и вышел.

* * *

Назавтра вместо тренировок они сажали деревья. Гениальная идея психологов: сотрудникам базы якобы необходимо контактировать с земной флорой хотя бы раз в две недели, во избежание депривации, депрессии и кто их знает чего еще. Уму непостижимо: как без этого обходятся жители земных мегаполисов, которые контактируют с образчиками флоры, только заказывая салат к бифштексу?

Смесь реголита и органического субстрата, о происхождении которого лучше не думать, имитировала земную почву. По мнению Сергея, слишком хорошо имитировала. Она была грязной, если называть вещи своими именами. Счастье, что психологи не заставляют развозить эту субстанцию вручную, в тачках, ради еще более тесного контакта с землей. Новый участок почвенного слоя создали машины, саженцы лунного тополя привез транспортер-автомат, другой автомат сделал ровные ряды ямок. Майклу Коэну и Йозефу Радлу (Эрвин предъявил психологам медицинское заключение о растяжении спинных мышц) досталась несложная задача: один держит саженец, опустив корни в ямку, другой с помощью лопаты засыпает в нее грунт.

Тополь. Кора на стволиках сероватая и прохладная. Веточки как тонкие пальцы с опухшими суставами, острые коготки почек, облитые коричневым клеем… Хотелось сорвать одну, ощутить клей на пальцах, вдохнуть запах. Наверное, это было можно – и разве не ради этого психологи всё затевали? – но рука почему-то не поднималась. Всё равно что оторвать «на память» кусочек пленки от солнечной батареи.

Шагах в двадцати черный земляной ковер истончался, уходил вниз, будто прибрежный песок к воде. Дальше начинался лунный пейзаж. Впрочем, лишившись резких лунных теней, реголит и камни смотрелись удивительно заурядно, совсем по-земному. Вроде шахтных отвалов.

– Всё это совершенно неверно, – сказал Йозеф. – Опустите пониже… да, так, спасибо. Всё это неверно, я говорю. Чем старательнее мы строим вокруг себя декорации, тем сильнее будет шок, когда иллюзия исчезнет.

– А она исчезнет?

– Она обрывается каждую минуту. Посмотрите на небо.

Небо, коричневато-золотистое, равномерно светящееся, с «востока» уже наливалось фиолетовым. Фотоэлементы Купола во время лунных дней накапливали солнечную энергию, а отдавали ее в режиме земных суток – восемь часов света, четырнадцать часов темноты и по часу на «сумерки». Избыток расходовался на обеспечение фотосинтеза.

Свет как на Земле сквозь густое марево – мягкий, ровный, бестеневой и чем-то страшный. Будто находишься внутри средневековой картины, и вот-вот из-за скалы вылезет дракон святого Георгия.

– Да, на Земле такого не увидишь. Давайте лопату, теперь моя очередь… А я Купол видел близко.

– В самом деле? Вы и там контролировали биобезопасность?

– Нет, я увлекаюсь скалолазанием. Если подняться примерно на километр, на нем можно разглядеть «соты». Такие темные шестиугольники по светлому фону.

– Там проложены какие-то кабели?

– Кабели, трубы. Эффект очень странный: понимаешь, что небом это быть не может, но и потолком тоже – слишком далеко. Невозможно поверить глазам, сам себе внушаешь, что эта сетка – обман зрения. Вроде оптической иллюзии – знаете, белые пятна в черных перекрестьях и всё такое. Хочется проморгаться, чтобы сетка исчезла.

– Интересно, – протянул Йозеф. Похоже, ему в самом деле стало интересно – в первый раз за всё время знакомства с сотрудником службы биобезопасности Коэном.

– Так, по-вашему, нам не следует устраивать здесь подобие Земли?

– Я думаю, не следует. Лучше бы нам иметь мужество и не скрывать от самих себя, что мы живем внутри воздушного пузыря, и только стенка его отделяет нас от космоса. Нам нужно осознать правду.

– Осознать, что мы живем в воздушном пузырьке в сотнях тысяч километров от Земли? А разве не вредно фиксироваться на таких мыслях?

– Психологи считают, что вредно. Но по мне, это неполное подобие Земли с тем же успехом может свести с ума. Не сразу заметно, но рано или поздно сработает. Вот зачем нужны эти деревья, да еще в таком количестве? Разве у нас избыток углерода, чтобы тратить его на производство целлюлозы?

– Деревья дают кислород, ботаники всё время об этом говорят…

– Фотоэлементы Купола прекрасно справляются с кислородным обеспечением. А если вдруг их мощности станет не хватать, проще покрыть крыши «искусственными листьями», в светлое время они дадут приличную прибавку.

– Ну, по мнению тех же психологов, деревья нам необходимы. Как часть нашей естественной среды.

– А по моему мнению, это вздор. Бедуины тысячелетиями жили в пустыне. Дело привычки, элемент культуры. Надо привыкать к мысли, что мы находимся в искусственной среде. Отчасти искусственной, отчасти виртуальной. Все ее элементы, привычные нам, созданы органическим синтезом и информационными технологиями, и ничего в этом нет страшного. Нас же не пугают полилактатные тарелки вместо фарфора и текстовые файлы вместо пергаментных свитков.

– Вы не слишком строги к людям?

– Не-ет, – Йозеф оглянулся и нажал на кнопку маленького пульта, подманивая «лейку». – Я же не предлагаю изменить, скажем, состав пищи. Или длительность суток – это серьезно, это встроено в нас и на генном уровне, и на физиологическом. Чтобы от этого избавиться, слишком многое пришлось бы менять.

Последнее было сказано равнодушным тоном, будто речь шла о перепланировке офиса. Очевидно, невозможным это не представлялось.

– Йозеф, но если использовать ваш метод аналогий, в земных больших городах суточное освещение тоже ненормальное – днем смог, ночью подсветка. А люди живут.

– А кто вам сказал, что в больших городах у людей всё в порядке с физическим и психическим здоровьем?

– Один-ноль! – Сергей засмеялся. – Но уж, наверное, в этом виноват не цвет неба.

Бесшумно подъехала «лейка». Йозеф рассеянно погладил хобот, изливавший точно отмеренную порцию воды в рыхлый грунт у стволика.

– Вы удивитесь, но и цвет неба в том числе. – Йозеф говорил так, будто диктовал главу собственной книги – больше заботясь о безупречном построении фразы, чем об эмоциональном контакте с собеседником. – Нарушения естественного светового режима влияют на многое, вплоть до интимных процессов генной регулировки. В том числе и тех процессов, которые ведут к раковому перерождению клетки, это как раз наша тема.