Фараон

Я молился Артемиде, чтобы, если Серрена уже заперта за Вратами мучений и горя, богиня не позволила страшному Дугу сделать с ней то, что он хотел. Для меня не было утешением знать, что сам фараон не пойдет с ней по этому пути. Он предпочитал идти по тропинкам, не столь благоуханным, как ее.

Добравшись до устья Нила, мы патрулировали его еще три дня. В дневное время мы держались ниже горизонта, а в темное время суток смыкались с землей. На четвертый день мы с Рамзесом решили, что оставаться здесь дольше бесполезно. Мы знали, что к этому времени Серрена почти наверняка была в Египте, учитывая, сколько времени прошло с тех пор, как ее похитили. Поэтому мы повернули на северо-запад и направились обратно в порт-Гитион в Лакедемоне. Ветер был уже не в нашу пользу. Дни тянулись с невыносимой медлительностью.

Когда мы наконец увидели Порт-Гитион, нас окликнуло рыбацкое судно, выходившее из гавани. Мы подтянулись и стали ждать, когда траулер подойдет к нам. Человек, который остановил нас, оказался еще одним из сыновей Адмирала Хуэя, крепким и привлекательным парнем по имени Хюиссон.

– Дядя Тата!- крикнул он, как только оказался достаточно близко, чтобы его голос был слышен.
– ‘У нас были новости о Серрене. Она в безопасности и здорова.- Он продолжал выкрикивать свое сообщение, когда наши корабли приблизились.
– Один левантийский торговец, направлявшийся в Египет, доставил нашему доброму королю Гуротасу послание от двора Аттерика в Луксоре. Аттерик хвастается, что его агенты захватили нашу кузину принцессу Серрену и что он держит ее заложницей в Луксоре. Он предлагает устроить для нее обмен, но на своих условиях.’

При этих известиях я почувствовал огромное облегчение, за которым почти сразу же последовал приступ отчаяния. Облегчение заключалось в том, что Серрена была жива. Мое отчаяние состояло в том, что Аттерик держал в своих скользких лапах такой жизненно важный торговый прилавок.

Гюиссон поднялся на борт "Мемнона", и мы отплыли в Порт-Гитион, с тревогой и трепетом обсуждая все последствия этих событий. Как только мы пришвартовались, я велел Рамзесу и Гюиссону подождать меня, а сам отправился за письмами, которые принесли птицы моего голубятника. Он побежал мне навстречу с папирусными листками в руке, все они были присланы Венегом из Луксора. Они сделали горьким чтение для меня, и я был в слезах, когда закончил.

По словам Венега, Панмаси и его пленница, Принцесса Серрена, прибыли в Луксор восемнадцать дней назад. Это было за три дня до того, как мы на "Мемноне" достигли устья Нила, преследуя его.

Венег был зрителем в толпе из нескольких сотен горожан, собравшихся на пристани по приказу фараона Аттерика Бубастиса, когда Серрену вывели на берег совершенно голой, с неподкованными ногами и великолепными локонами волос, свисавшими до пояса, но не настолько низко, чтобы прикрыть ее половые органы.

Венег записал, как жители Луксора были вынуждены замолчать из-за ее красоты и потрясения от унизительного обращения с ней. Разумеется, никто из зрителей понятия не имел, кто этоа незнакомка.

На пристани ее похитители заставили Серрену опуститься на колени, а один из королевских конюхов срезал пряди ее великолепных волос. Низкий гул протеста поднялся от наблюдателей.

Аттерик пристально посмотрел на них, пытаясь определить, кто из них бросает ему вызов. Это заставило их замолчать. Затем Аттерик повернулся и поманил Дуга, королевского мучителя и палача. Он с готовностью двинулся вперед, сопровождаемый группой своих прихвостней в масках, которые вели упряжку волов, тащивших повозку с навозом. Они подняли Серрену на ноги и погрузили в повозку. Они привязали ее к вертикальной балке, так что она не могла скрыть свою наготу. Затем под предводительством барабанщика они повели ее по улицам Луксора, где толпа выстроилась вдоль дороги, и подстрекали людей Дуга осыпать ее оскорблениями и отбросами. Наконец они повели ее в горы, к Воротам мучений и горя. Она исчезла за Воротами, и они захлопнулись за ней. С тех пор Венег ее не видел.

Закончив читать рассказ Венега о ее унижении, я покинул Порт-Гитион и поднялся на вершину Тайгетских гор. Я бежал большую часть пути, чтобы подавить свое горе с помощью тяжелых физических усилий. С вершины горы я прокричал свое возмущение богам на горе Олимп и предупредил их, что если они не будут лучше заботиться о своей дочери, мне придется взять на себя эту ответственность.

Возможно, это был просто подъем на вершину горы, но я чувствовал себя гораздо увереннее в себе и в том, что мне нужно делать, когда спустился вниз и увидел Рамзеса и Гюиссона, ожидавших меня с оседланными лошадьми. Мы немедленно отправились в цитадель. Добравшись до нее, мы поспешили в зал совета, где обнаружили, что король Гуротас и Адмирал Хуэй серьезно совещаются с тремя мелкими вождями. Гуротас вскочил и бросился ко мне, как только я вошел в комнату.

‘Вы слышали новости?- воскликнул он. ‘Мы получили сообщение непосредственно от Аттерика, доставленное левантийским торговцем. Ты был прав, Таита! Это действительно был Панмаси, подчиненный Аттерика, который захватил мою Серрену. Он злорадствует, не стыдясь этого. Это она спасла ему жизнь, и вот как эта свинья отплатила ей. Но теперь мы знаем самое худшее, и мы знаем, где они держат ее. Но самое главное, что они не причинили ей вреда. Они только унизили ее самым отвратительным образом.’

‘Да.- Я обнял Гуротаса, чтобы успокоить его.
– Об этом мне рассказал Хьюиссон. Он говорит, что Аттерик предлагает торговаться.’

‘Я ему не доверяю. Аттерик - это ядовитая змея. В конце концов нам почти наверняка придется вступить с ним в войну, - заявил Гуротас. ‘Посмотрим, какую цену он потребует. Это будет недешево, это единственное, в чем мы можем быть абсолютно уверены. Но серебром и кровью Я отплачу ему по заслугам’ - мрачно пообещал он мне и повернулся к трем мелким вождям за столом Совета.
– Это вожди Фаас, Парвиз и Поэ.’

– Да, я хорошо их знаю.- Я поздоровался с ними тремя.

‘Конечно, я забыл.- Гуротас выглядел слегка смущенным.
– Но меня отвлекают новости о моей Серрене. Прости меня, Таита.’

‘Ты передал хорошие новости Техути?- Потребовал я ответа.

‘Пока нет, - признался Гуротас. ‘Я сам услышал об этом меньше часа назад. Во всяком случае, она уехала кататься верхом, и я не знаю, где ее искать. Гуротас выжидательно замолчал, и я, конечно, понял, чего он от меня хочет.

‘Мне кажется, я знаю, где она.
– С вашего позволения, я пойду к ней, - предложил я.

– Да! Уходи немедленно, Таита. Ее сердце было разбито. Ты, как никто другой, знаешь, как поднять ей настроение.’

Я подъехал к королевской хижине на берегу реки Гуротас. Я оставил лошадь у коновязи и пошел по пустым комнатам, зовя ее по имени, но все они были пусты. Поэтому я вышел из здания и спустился на берег реки.

Я услышал плеск воды еще до того, как добрался до бассейна, в котором они вдвоем, мать и дочь, проводили так много времени, плавая. Я вышел из-за поворота реки и увидел ее голову с густыми волосами, гладко зачесанными назад, когда она плыла по течению. Она меня не видела, поэтому я устроился на валуне у самой воды и с удовольствием наблюдал за ней. Я знал, что она усмиряет свою внутреннюю боль жесткими физическими усилиями, точно так же, как это сделал я, взобравшись на вершину Тайгета.

Она плыла взад и вперед, пока я не почувствовал, что мои собственные мышцы болят. Потом она вышла на берег подо мной и встала во весь рост на мелководье. Она была обнажена, но ее тело было таким же гладким и мускулистым, каким я помнил его тридцать лет назад. Она пошла вброд к берегу; она все еще не видела, как я спокойно сижу на своем камне.

Потом я встал, и она увидела меня. Она остановилась и с тревогой посмотрела на меня. Затем я улыбнулся ей, и мгновенно ее прекрасное лицо отразилось эхом моего восторга. Она побежала ко мне, вспенивая поверхность реки.