Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах
Шрифт:
— Почему стреляют?
— Салют. К нам в Прагу Брежнев приехал.
— Что, сразу попасть не могут?
Мать Брежнева приехала к сыну в гости, посмотрела и расплакалась: «А вдруг снова придут красные?»
Пришёл человек в ЦК и просит:
— Покажите мне «это».
— Что «это»?
— То, о котором поют: «И как один умрём в борьбе за это».
Бродячий сюжет времён крепостного права. Барин-самодур велит лакею заменить кашу. Приносит — не такая. Приносит ещё — опять
Один член-корреспондент Академии наук, бывший работник аппарата ЦК, рассказывал, как он писал текст доклада Брежнева. Передаёт ответственному лицу. Ответственное лицо возвращает без замечаний. И так шесть раз. Он плюнул и принёс первоначальный вариант — приняли.
Подгорный вешает Брежневу орден и шутит:
— Я тебя уколю.
— А я не боюсь. — Потом поворачивается к соратникам: — Ну как?
Все выражают восторг.
— Леонид Ильич, идём к коммунизму, а есть нечего!
— А в дороге кормить никто не обещал.
Выпустили марки с изображением Брежнева, но они не приклеивались к конвертам: одни так усердно лизали, что слизывали весь клей, а другие плевали, но не на ту сторону.
Брежнев — бормотуха «пять звёздочек».
Брежнев звонит по телефону: «Алло, с вами говорит дорогой Леонид Ильич».
Речи Брежнева печатали полным текстом многие иностранные газеты — за космические суммы нами покупались целые полосы, предназначенные для рекламы.
Во время доклада Брежнева поймали шпиона: он слушал.
Петька и Чапаев делегаты съезда. Слушают доклад и смеются. К ним подходит человек в штатском:
— Как вы себя ведёте во время доклада Леонида Ильича!
— Ой, а мы думали, это Райкин!
Брежневу представили список кандидатов в раввины московской синагоги. Он возмутился: «Одни евреи!»
— Папа, расскажи мне историю евреев.
— Сначала были фараоны и евреи. Фараоны стремились уничтожить евреев: фараоны исчезли, евреи остались. Потом были древние римляне. Они тоже хотели уничтожить евреев: Древний Рим исчез — евреи остались. Потом евреев преследовала инквизиция: инквизиция исчезла — евреи остались. Потом фашисты истребляли евреев. Фашисты исчезли — евреи остались. Теперь Брежнев притесняет евреев.
— Что это значит, папа?
— Что мы вышли в полуфинал.
ГЕРОИЧЕСКИЕ СОРАТНИКИ
Кремль — фешенебельный дом для престарелых.
Выступает Брежнев: «Предлагаю вывести товарища Пельше из Политбюро, потому что он сам себя не узнаёт, я ему говорю: „Здравствуйте, товарищ Пельше!“ А он отвечает: „Здравствуйте, Леонид Ильич, только я не Пельше“. А товарищ Громыко впал в детство: взял с моего стола резинового ослика. У всех членов Политбюро
старческий склероз. Вчера на похоронах товарища Гречко — кстати, почему его нет? — когда заиграла музыка, никто кроме меня не сообразил, что нужно пригласить даму».Брежнев говорит Суслову: «Андропов явно стукач».
Брежнев спрашивает у Суслова:
— Ты «Малую землю» читал?
— Да, читал, два раза. Очень понравилось.
— Надо и мне почитать.
Один хозяйственник попросил у Микояна триста тысяч для развёртывания работ. Микоян обиделся: «Если бы он попросил три миллиона — я бы дал. А триста тысяч — это не мой уровень!»
Косыгин задаёт Брежневу загадку:
— Кто такой: сын моей матери, но не я? Брежнев долго думает. Наконец признаётся:
— Не знаю.
— Мой брат.
Брежнев идёт к Подгорному и говорит:
— Отгадай загадку: кто такой сын моей матери, но не я?
— Не знаю.
— Дурак! Это брат Косыгина.
Косыгин принимает английского парламентария и спрашивает:
— Сколько получает английский премьер?
— Десять тысяч фунтов.
— Какая растрата народных денег! Вот наш руководитель — товарищ Брежнев — получает всего триста рублей.
— Да он и у нас не больше бы получал.
Здание ТАСС у Никитских ворот, решённое как башня должно было служить архитектурной доминантой бульварного кольца и рифмоваться с высотным зданием на площади Восстания и с силуэтом Кремля. Но вождь Москвы Гришин на стадии проекта урезал здание, и оно превратилось в уродливый обрубок.
Секретарь Ленинградского обкома Романов пришёл на заседание Политбюро в коричневой туфле на правой и в серой на левой ноге. Брежнев сказал, что неудобно в таком виде являться, и отправил переобуться. Романов вернулся в тех же туфлях и сказал: «Дома тоже одна коричневая и одна серая».
Романов гулял свадьбу своей дочери. Стол был сервирован царской посудой, взятой из Эрмитажа. Немало её расколотили развеселившиеся гости на счастье молодых. Старые ленинградские большевики написали в ЦК, что пора свергать ещё одного Романова.
Романов провёл дорогу на Охту по военному кладбищу 1812 года.
Романов пожаловал на концерт Пугачёвой. Исполняя «Всё могут короли», Алла Борисовна обращалась к «царской ложе». Романов покинул зал со словами: «Больше в Ленинград не пускать!»
На IV въезде Союза писателей Азербайджана присутствовал Алиев. Когда докладчик по поэзии Шамиль Салманов сказал: «Сложный и противоречивый путь прошёл лирический герой Расула Рзы…» Алиев вмешался: «В каком обществе жил этот герой, что его жизнь была противоречивой и сложной?!» И спросил у зала: «Кто говорит правильно я или он?» Раздались аплодисменты.