Фарс-мажор 2
Шрифт:
Последним в этом зале Владимиру Путину дерзил Михаил Ходорковский.
В БКД девушка с ровным загаром (практически уверен, что по всему телу) рассказывала подружке, как она на своей маленькой синенькой Mercedes SLK опаздывала на субботник, прибавила газу и на Рублевке ее тут же остановил гаишник.
– Он мне говорит: «Ваше водительское удостоверение!» – смеялась девушка. – А я ему говорю: «Перестаньте со мной кокетничать!»
По мнению господина Швыдкого, когда 60 лет назад нанимали людей для работы и жизни в Калининграде, предпочтение отдавали рабочим и колхозникам, так как считали, что интеллигенция
О людях этих, как и о самом Калининграде, никто особо не беспокоился – много лет существовала уверенность, что вот-вот город вернут немцам. Уж Никита Хрущев-то точно вернет. А он не вернул.
– А люди-то, – спросил я господина Швыдкого, – не спрашивают московских чиновников, за что с ними так?
– Спрашивают, – вздохнул Михаил Швыдкой. – Но мы им объясняем, что Калининград – это русский город с европейской судьбой.
– Верят? – переспросил я. Господин Швыдкой снова вздохнул.
– А кто электровоз поведет – вы или президент? – спросили машиниста-испытателя Николая Широченко.
– Ну, как вам сказать… – застеснялся Николай. – Может, и он.
– Но он же пока не умеет, наверное. Будете учить президента? – уточнил я.
– Есть такая задача, – помявшись, сказал Николай Широченко. – А что такого? Зная, что он сообразительный человек, самолетом управлял… А тут… – и машинист махнул рукой на «Ермака».
– У мужчин, оказывается, много одинаковых шрамов, – сказал следователь Новокузнецкой прокуратуры. – На лицах, на животе, на ногах. Мужские шрамы очень похожи. А у женщины каждый неповторим. Интересное наблюдение, да?
– Англичанина, который был в шахте, опознали? – спросил я следователя Новокузнецкой прокуратуры.
– Да! – улыбнулся он. – Сразу.
– По одежде?
– Да по какой одежде, – поморщился он. – Одежды от них вообще почти никакой не осталось. Нет, у него была особая примета. Ее как особую примету и записали – «ровные белые зубы».
К нам вышла Ирина Павленко, фермер. Два года назад она еще работала ландшафтным дизайнером, а несколько лет назад училась и жила в Москве, родила дочку, дочь болела, им сказали, что надо уезжать из Москвы, потому что московский климат был вроде бы смертельно опасен для дочери. Так они оказались в Белгороде. Здесь они сдавали квартиру женщине с двумя детьми, 9 и 14 лет, и в какой-то момент мама этих детей просто ушла из дома. Ирина и Юрий не могли их содержать, но, как выяснилось, не могли и бросить.
– Своих детей, даже чужих, я не отдам, – сказала она мне вчера утром. Тогда, два года назад, они и взяли кредит на дом и ферму, купили несколько телок и бьются теперь с ними.
– Здесь их десять, – показывала Ирина Павленко коров за изгородью, – а остальных, буйных, держим вон там, на цепи.
И она показывала куда-то в поле.
– Как вас дети зовут? – спросил ее кто-то.
– Младшая – мама Ира и папа Юра, а старший, – она вздохнула, – дядя и тетя.
– А их мать? – спросил я. – Она так и исчезла? Может, что-то случилось с ней?
– Да нет, – сказала она, – появляется даже иногда здесь.
– И вы пускаете?
– Конечно, – удивилась она. – Это же их мать.
Когда вдруг натыкаешься в жизни на таких простых, ясных и сильных людей, берет оторопь.
Девочка лет восьми в ожидании Владимира Путина смотрела мультик, потом поставила боевик и тут услышала, что едут. Она выскочила в коридор, телевизор работал, и в результате господин Путин и сотрудники
его службы безопасности услышали на входе металлический мужской голос: «Вы кто такие? Зачем пришли?»И вряд ли гости имели об этом отчетливое представление.
Съемочная группа телеканала «Россия», работавшая в окрестностях Хайлигендамма (города, где встречались главы стран «восьмерки») накануне, снимала сюжет о молодых мотоциклистах в черном, которые решили вступить в схватку с полицейскими. И они сделали это, получили дубинками по спинам, а потом, когда мужественный телеоператор попросился прокатиться с одним из них на мотоцикле в направлении еще одной группы полицейских (мотоциклисты определили очередную мишень, давая, впрочем, себе отчет в том, что на самом деле мишенью в любом случае станут они сами), мотоциклисты сначала согласились подвезти телеоператора, а потом, когда узнали, что у него нет мотоциклетного шлема, с возмущением отказали:
– Это же нарушение закона!
«Гринпис» предпринял отчаянную атаку на Хайлигендамм с моря, полицейские катера остановили всех (некоторых уже на мели, там, где на берегу журналисты заняли места для генеральной съемки лидеров «восьмерки») – без истерики, без предупредительных выстрелов, без отчаянных криков в мегафоны… Полицейские катера просто шли на столкновение с моторками «Гринписа», содержимое которых просыпалось в море (впрочем, на всех гринписовцах были спасательные жилеты). Один полицейский катер вытолкнул другой полицейский катер, чуть меньшего размера, на моторку «Гринписа» так, что тот полностью накрыл ее. И ни одного пострадавшего. И все, судя по их счастливым лицам, довольны и умиротворены (я уж не говорю о журналистах, для которых эти показательные маневры на море стали настоящим водным праздником).
Международный судья танцевальных турниров Станислав Попов, ставший заслуженным деятелем искусств РФ, оглядел присутствующих, в том числе и журналистов, и сказал им:
– Глядя на ваши улыбки, я понимаю, что все вы любите танцевать. Вывод был смелым.
– 45 лет назад мой учитель показал мне танец ча-ча-ча: шаг вперед, назад, два шага в сторону… Что тут было идеологически невыверенного?.. С тех пор многое изменилось. Так, мы научились носить фрак.
Этот вывод был еще более смелым. Присутствующие смущенно оглядывали друг друга. Ни одного человека во фраке, чтобы проверить это утверждение, в зале не было. То есть свое умение научившиеся демонстрировали где-то в другом месте.
– Танцующий человек – счастливый человек, – закончил Станислав Попов. – А счастливый человек хочет танцевать!
Все. Круг замкнулся.
На Волжском трубном заводе готовность номер один была объявлена еще до того, как борт номер один вылетел из Москвы.
– Зачем вы звоните?! – возмущенно спрашивала девушка в одном из рабочих помещений завода телефонную трубку. – Вы что, не знаете, что к нам сегодня комиссия приезжает? Возвращаемся к жизни только завтра, не раньше полудня.
Апофеозом «прямой линии» с президентом стала женщина, которая прорвалась в прямой эфир, видимо, после долгих переговоров с операторами прямой линии: «Я не буду с вами разговаривать. Я только с президентом!» «Я слушаю вас», – сказал президент. «Это вы?» – «Я» – «Это правда вы?» – «Правда» – «И раньше были вы??!» «И раньше был я, да» (господин Путин, похоже, сгоряча взял на себя ответственность за разговор этой женщины с оператором. – А. К.). «Ой, Господи, спасибо вам большое за все! Спасибо большое!»