Фарватер Чижика

Приём старый, я уже что-то подобное говорил. Сработало тогда, сработало и сейчас. Но деньгами нас снабдили в обрез. В очень-очень серьёзный обрез. То ли действительно денег мало у Спорткомитета, то ли меня так решили образумить. Показать, кто здесь хозяин, в Спорткомитете.

Ну, и ладно.

Я ведь не ради денег это затеял. Просто сражаться нужно за каждый сантиметр свободы, иначе не успеешь оглянуться, от нее останутся рожки да ножки, от свободы. Хоть контору открывай. Ту самую, «Рога и копыта», детище Остапа Бендера. Фига в кармане от Ильфа и Петрова.

Мало денег дали, оскорбительно мало. Но во Франкфурте мы сначала заехали в отделение Дойче Банка, и я взял наличности в плепорцию. Швейцарскими франками, это в иностранных банках невеликая сложность. И раздал команде, поменьше Антону, побольше девушкам. А товарищу Фролову ничего не дал. Так и сказал, мол, вам, товарищ майор, командировочные по месту службы должны оформлять, плюс за звание, за секретность, за знание языка… Николай Николаевич не обиделся, или сделал вид, что не обиделся. Рассмеялся и заверил, что нисколько и не рассчитывал. И правильно, подтвердил я, желая сразу расставить точки над ё. Экономика должна быть экономной.

И потому в отельчике «Грюн» Антон и Фролов заняли экономный двухместный номер. Девочки тоже двухместный, но классом повыше. А я — ну, понятно. Я — это другое дело. К тому же турнир хоть и спортивный, но призовые есть, правда, не миллионные. За первое место тридцать тысяч швейцарских франков, за второе — двадцать, за третье — десять. И дальше по нисходящей, одиннадцать призовых мест. Последнее, одиннадцатое — двести франков. Как раз хватит на часы. Поэтому в случае успеха купим и золотые. Я присмотрел маменьке и Галине, как сувенир из Биля. Галине «Ролекс» жёлтого золота, маменьке такой же, но белого золота. Она блондинкой стала, маменька. С артистами это случается.

Покинув магазин, гуляем по городку. Он небольшой, городок, но и в самом деле почти сказочный, после наших-то райцентров. Вроде богемского Дечина, только чуть волшебнее. Опять же большое озеро и горы тому способствуют. Того и гляди, явятся феи, драконы и злые властелины. А принцессы и рыцари — это мы, конечно. Кто, если не мы?

Гуляем не просто так, не от скуки. Прогулка перед партией — важная составляющая турнирного режима. Правда, впредь я буду гулять один. Чтобы сосредоточиться. Тут не Америка, Швейцария — место спокойное, преступность носит преимущественно экономический характер: уклонение от налогов и тому подобное. Опасений стать жертвой ку-клус-клановца или лигиста нет. Хулиганство редко, Жан поссорился с Гансом из-за девушки, что-то вроде. Но совсем уж расслабляться не стоит. Гулять лучше по людным улицам, что обеспечит полную безопасность.

Это, понятно, из инструктажа перед поездкой.

Жеребьевка в турнире принудительная. Не как случай велит, а как велят организаторы. В турнире пятеро советских шахматистов. Пятеро! При двадцати участниках. На четверть наш народ! И какой народ — гиганты! Петросян, Таль и Смыслов — чемпионы мира! Отлично играющий Геллер! Ну, и я… тоже здесь живу, да.

Помимо нас пятерых, в турнире ещё двое бывших советских, Либерзон и Сосонко, что говорит о полном триумфе нашей шахматной школы. Но бывших мы не считаем — отрезанные ломти. Так вот, шахматная общественность волнуется. Что, если советские применят командную тактику: четверо нарочно проиграют пятому, имеющему наилучшие шансы на победу? Четыре очка — серьезная подмога. И потому решили нас, советских, свести в междусобойчике в начале турнира, когда неясно, у кого шансы на выход — лучшие. Изведут в борьбе друг с другом шахматную силу, а остальным только этого и нужно.

И мне в первом туре выпало играть с Петросяном. Но — только по секрету — мы договорились, что играть станем на ничью. Побережем силы. Будет ещё на ком отыграться. И потому я гуляю в компании. Проветриваемся. Чтобы моль не завелась.

Помимо наших, в турнире немало ливийцев — тех, кто играл в Турнире Мира. Ларсен, Портиш, Бирн, Хюбнер, Андерссон, Смейкал.

Тесная компания, знакомые все лица, узок круг этих шахматистов, страшно далеки они от народа… то бишь от широких масс перворазрядников и ниже. По мастерству далеки, ушли вперед. А душой мы вместе, и гроссмейстеры, и любители. Не сомневайтесь.

Играть мы будем в летнем павильоне, в городском саду. Легкое сооружение, весной собирают, осенью разбирают, чтобы не тратиться на отопление. Экономят. Нас двадцать человек, значит, десять игровых столов. Зрителям придется сидеть на складных стульчиках, но швейцарцы непривередливы. Для них важнее эффективность. Носят обыкновенные часы, стальные. А золото-бриллианты — это на продажу заезжим снобам.

Каждый хочет быть снобом, да не у каждого есть на это средства, говорю себе в оправдание.

И вот мы в игровом зале. Команда рассаживается неподалеку от сцены, с которой мы будем являть шахматному миру образцы высокого гроссмейстерского искусства. Ну, постараемся. В отдельных партиях.

Я сидел за столиком. Под потолком чирикали залетевшие пташки, но никого это не волновало. Летают и летают. Природа! Вот только если на костюм капнет… На доску-то ладно, а на костюм — нехорошо.

Подтянулись и остальные участники. Судья объявил первый тур. Начали!

И Тигран Вартанович пустил часы.

Играли мы неспешно. Разменный вариант испанской партии, обе стороны более заботила защита, нежели нападение, и ничья на тридцать втором ходу выглядела закономерной. Не придерешься. И захочешь — а не сможешь.

А нечего применять принудительную жеребьёвку!

Да и вообще… Силы следует разложить по дистанции. Ливия утомила не на шутку, а нынешний турнир, девятнадцать туров и всего три выходных дня, требовал рационального использования резервов тела и духа. Где-то поберечься. Вот мы с Петросяном и решили — поберечься. Сэкономить снаряды. Ещё пригодятся.

Скрепив результат рукопожатием, мы покинули сцену. Аплодисментов не было. Не заслужили.

— Что ж, лиха беда начало, — сказал Николай Николаевич, снимая большие зеркальные очки. Он в них всю партию сидел, в очках. Психолог без черных очков как танкист без танка. Ни брони, ни огневой мощи.

Антон только кашлянул. Как-то не ждал он от Фролова оценки моей игры. Послали приглядывать — ну, приглядывай, раз служба такая, но молча. Тем более не лезь к гроссмейстеру сразу после игры. Тем более, если не просят. Я кивнул Кудряшову — мол, объясни товарищу правила.

— Что ж, как заметил товарищ Фролов, начало положено. Но всё ещё впереди, так что за работу, товарищи. Антон, жду отчёта по партии Геллера с Талем, вы, Николай Николаевич, сами знаете, чем вам заняться. А я пойду, подумаю о своём. Подзаряжу аккумуляторы.

Девочки поняли, подхватили меня — и повели к выходу.

Николай Николаевич, похоже, ожидал другого.

Здесь для участников отдельного буфета нет. Питайтесь вместе с народом. И мы пошли питаться, без этого никак. Днем присмотрели ресторанчик, не слишком заносчивый, не слишком демократичный. Французский. Теперь проверим, насколько впечатление совпадет с реальностью.