Fata Morgana

Вечность*

Поток огней над храмом Ра течет. В безлунном небе звезды так красивы…. А с кровли нам чуть видны Нил и Фивы: Со мной Учитель, старый звездочет. Великий жрец, кому везде почет, Он знает все: земных морей приливы, Созвездий ход и числ язык правдивый, И к Высшим Тайнам дух его влечет. — «Взгляни, мой сын: твой душе нетленной Дано гореть в святилище Вселенной Из века в век… Чрез много тысяч лет Ты вновь придешь к развалинам Карнака, Где будет прежним мерный бег планет В знакомом круге знаков Зодиака».

«Казалось в юности, что времени стрела…»

Казалось в юности, что времени стрела В полете к вечности минует все границы… Могли ль мы знать тогда, в преддверии темницы, Как мало времени Судьба нам здесь дала. Душа еще была по юному смела: За счастьем призрачным стремясь от колыбели, Мы не считали дней, понять мы не хотели, Как мало времени Судьба нам здесь дала. Все собирались жить… Но хлопоты, дела Всегда мешали нам, сомкнувшись тесным кругом… Так жить и не пришлось за вечным недосугом. Как мало времени Судьба нам здесь дала!

Праматерь Ева

У четырех скрещенных рек, В саду чудесном и богатом, В раю меж Тигром и Евфратом, Был создан первый человек. Он был один… Казалось, тонут За днями дни, как в смутном сне В какой-то сказочной стране; Но Бог его тоской был тронуть. И создал женщину Творец, Чтоб женский смех в пределах рая, Впервые сердцем замирая, Адам услышал, наконец… Теперь цветы, узор расцветок, Песок у голубой воды, В листве румяные плоды, И солнце днем в просветах веток, И ночью звезды без числа, И утром пенье птиц, и звери Под сенью пальм и криптомерий, Весь мир, еще не знавший зла, — Все стало так чудесно ново! Хотелось с новым новых встреч, И было радостно облечь Восторг свой в трепетное слово… И люди, Ева и Адам, Несли хвалу к престолу Божью, А на пути к его подножью Быль рай, как светлый, дивный храм. Весь в настоящем, мир наружно Воспринят был, как мир добра, Где вновь сегодня, как вчера, А снов о будущем не нужно… И так скользила жизнь: тиха, Блаженна и однообразна, Пока никто не знал соблазна, Пока никто знал греха. Но, вот, как бы случайно, к Древу Познания Добра и Зла Судьба однажды привела Скучавшую в тот полдень Еву… Ей вдруг почудилось: змея, Мелькнув, в ветвях прошелестела… Блеснули в листьях кольца тела, Блеснула кожи чешуя… Чей шепот долетел оттуда? Он был так призрачно-далек, И соблазнял, и звал, и влек К плодам, манившим тайной чуда. Но Ева помнила запрет Вкушать их… А плоды смущали… И мыслям грешным не сама ли Она шептала свой ответ? — «Дерзни запрет нарушит строгий! Дерзни!» — змеиный шепот был; — «Познав все то, что Бог ваш скрыл, Вы сами станете, как боги!» Желтели спелые плоды… Сорвать их было так несложно; И, надкусив один, тревожно Она ждала… Ждала беды. ……………………………….. А рай хранил свое обличье: Простор небес был так же чист, Был день безоблачно лучист, И чаровало пенье птичье… Благоухал все так же нард… Но жуткий страх скривил ей губы, Когда, рыча, оскалил зубы Ее любимый леопард… Тропинка становилась уже. Ревел какой-то зверь лесной… Так страшно стало быть одной, И Ева вспомнила о муже. Был в странной дымке небосвод. Не понимая, что случилось, Она бежала… Сердце билось… И был в руке запретный плод. Адам, не знавший искушений, Еще беспечный, как дитя, Вкусил и предрешил, шутя, Судьбу грядущих поколений. Кругом стемнело. Солнца лик Закрыли грозовые тучи, И Голос, грозный и могучий, Был в гневе царственно велик. Тогда, затрепетав от страха, Пред Тем, чьей власти нет границ, В смятеньи духа пали ниц Адам и Ева, дети праха. Но яркий свет рассек лучом В зловещем небе туч покровы, И пред четой предстал суровый Архангел с огненным мечом. С главой поникшей покидали Ада и Ева Отчий Дом, Гонимы страхом и стыдом Туда, в неведомые дали, Откуда был закрыт возврат Для тех, кто помнил грех минувший И меч Архангела блеснувший В последний раз у райских врат. ………………………………….. А нам с тобою, дорогая, Что нам дало познанье Змея? Ужель безрадостно текла Людская жизнь с утратой рая? О, нет! Была и радость… В ней — И счастье, и тепло живое, Каких не ведали те двое В былом блаженстве райских дней! Ты помнишь, что Адам-изгнанник Лишь после, в тягостном плену, Впервые полюбил жену, Как человек, как муж-избранник; И, если в нас течет их кровь, Нас не прельстить их прежним раем! Мы знаем лучшее: мы знаем Земную, грешную любовь. Пусть древний бог обрек нас гневу, — Благословив Судьбу свою, За грех, содеянный в раю, Благословим Праматерь Еву!

Красота

Разве ты, слепец глухой, Видел краски, свет и тени? Слышал звуки песнопений? Что зовешь ты Красотой? Только чудо нас чарует, Что творит наш слух иль взор. Нужно чудо: до тех пор Красоты не существует… Неземную красоту Излучают не соборы, Это наши слух и взоры Претворяют явь в мечту: Там в цветные окна льется Пылью радужною свет, И душа на гимн в ответ Светлым гимном отзовется

Глаза

Для вас, кто верит в силу колдовства, Я долгое молчание нарушу: Я уловил неслышные слова, И тайна глаз мне заглянула в душу. То было в парке, где цвела сирень… Широкий склон к реке спускался круто. Я был один. И в этот майский день, Казалось, мир, прислушался к чему-то. Навстречу солнцу с юга шла гроза, А выше был лазурный свод небесный, И в синем небе — черные глаза… Чей это взор — живой, но бестелесный? Лица не видел. Но, как луч, проник До сердца мне тот взор необычайный! За мной следил как будто чей-то лик, Но он был скрыт, неведомый и тайный. И я услышал женский голос… Нет! Не голос — мысли, что струились внятно: Они дошли, беззвучные, как свет, До разума из дали необъятной… Я был так юн… Еще не знал любви. Но в этот день я полюбил впервые: Горел огонь божественный в крови, И наяву я видел сны живые! А мысли шли: — «Мы встретимся с тобой И никогда не будем одиноки… Я знаю: так предрешено Судьбой! И я пришла, предупреждая сроки, Сказать тебе, что из страны в страну Я за тобой пойду неутомимо, Сказать тебе, что я не обману И не пройду при встрече нашей мимо!» — «Я буду ждать!» — я крикнул ей в ответ: «Приди! Я жду! И свой обет исполни!» Но в этот миг закрыли тучи свет, И хлынул дождь при блеске ярких молний. …………………………………………………. Я помню все… Была гроза… С тех пор Промчались годы. Их прошло немало… Но в памяти храню я вещий взор И не забыл, как сердце трепетало! Ее глаза я видел не в бреду! Я верю им и ей на зов отвечу… Она придет! И каждый день я жду, Что я ее в толпе сегодня встречу…

У маяка

Под горой колыхался туман, По горе загорелись огни, А вдали предо мной — Океан, А вдали — невозвратные дни… Я в те дни был в далеких морях, Где мой бриг шел на всех парусах… Много видел я зорь в янтарях, Много звезд на чужих небесах. Были бури и дни непогод, Было много подводных камней, Где тонул не один мореход, Не дойдя до родных пристаней… Наш маяк высоко… С каланчи, Вижу, красный и белый огни, Чередуясь, мелькают в ночи, Точно в жизни мелькавшие дни…

Пророчество (Суббота, 23-го мая, 1959 г.)

Огнями звезд усеян небосвод. Земля летит в необозримом мире, И через час наступит Новый Год… А я — один в своей пустой квартире. Приветствовать готовится январь Вновь эту ночь в ее немом полете, И на столе мой новый календарь Уже лежит в зеленом переплете… Мелькнула мысль: что, если загадать? Я наугад свой календарь раскрою И, может быть, охранную печать Сорву с того, что решено Судьбою… Пророчество укажет точно день. Быть может, смерть отмстит за долголетье? На белый лист мой палец бросил тень… Там было: май, суббота, двадцать третье.

«Беззвучными аккордами полна…»

Беззвучными аккордами полна, Какой-то музыкой нездешней Душа ответствует, на плен обречена… А сердце бьется все поспешней. Душа дрожит, трепещет, как струна, Томясь в оковах тесных тела… Но ей привиделось, что улетит она Навстречу счастью без предела!

«Сквозь тучи луч победный глянул…»

Беззвучными аккордами полна И хлынул животворный свет; Очнулся дух мой и воспрянул, Смеясь и радуясь в ответ… Хочу запомнить миг лучистый! На сердце, память, сбереги И мой порыв безгрешно-чистый, И эти звонкие шаги: Как будто я, смиренный инок, Внимая ангельской трубе, Иду в тени лесных тропинок Навстречу солнечной Судьбе!

«Надежды все разбиты вдребезги…»

Надежды все разбиты вдребезги, Все до конца рассудком взвешено, Не видит взор в померкшем небе зги, И сердце бьется, бьется бешено!.. В былые дни любовью пламенной Все было ласково овеяно… Теперь душа в темнице каменной, И чувство светлое осмеяно. Моей душе, печальной узнице, Пути к спасенью не указано, Но мысль, как молот в дымной кузнице, Звенит о том, что мудро сказано: Весь мир наш — только тень видения, Хранимая на дне сознания, А там — за таинством забвения — Нет ни печалей, ни страдания…

Три плача

Как горько плакали мы в раннем детстве нашем: Навзрыд из-за обид в какой-нибудь игре! Но так легко забыть обиды детворе: Мы нянчим кукол вновь и нашей шашкой машем… Есть в мире плач иной, когда пришла гроза, И умер человек так горячо любимый… Ты можешь пережить удар неотклонимый, — Его нельзя забыть! И слезы жгут глаза!.. И третий плач о том, что жизнь дала так мало, Что в прошлом — ничего, что молодость ушла, Что счастья не было, что жизнь сгорит дотла, — То самый плач, когда и слез не стало.