Fata Morgana

Капеллан (Баллада)

Помочь Святой Земле готовый, К борьбе с Исламом Папа звал, И шли на клич в Поход Крестовый Король, холоп и феодал… Страна с глухим вставала гулом От ратников до пастухов, И Папа обещал огулом Им отпущение грехов. Повсюду собирались рати, И к башням замков родовых Съезжался цвет окрестной знати В стальных доспехах боевых. Барон де Прё, еще не старый, Почти совсем без седины, Владелец замка близ Луары И муж красавицы-жены, На зов спешил ответить Папе Как ленный рыцарь и вассал, И поднял стяг с гербом, где в лапе Горящий факел лев держал. ……………………………………. У замка ратникам феода Назначен сбор к восьми утра, И часть участников похода Пришла к стенам еще вчера… Барон взволнованно с балкона Держал воинственную речь И, клятву дав достичь Сиона, Поцеловал тяжелый меч. Потом в капелле пели мессу, Гремел торжественный орган, И молодую баронессу Отвел в покои капеллан; И слух прошел в толпе, что каждый, Чтоб жизнь его была полна, Из погребов получит дважды По чаре доброго вина. ………………………………………… Барон сидел и план за планом Бросал, в раздумье погружен; И вдруг послал за капелланом, Простым решеньем поражен. — «Садитесь, капеллан… Мы с вами Поговорим наедине; И это — строго между нами: Беседа о моей жене. Мы в полдень выступим сегодня. Быть может, смерть, быть может, плен Меня у Гроба ждут господня При штурме неприступных стен; Быть может, в битве невредимый, Мечом вернув Кресту мечеть, Я вновь увижу край родимый… Как знать и все предусмотреть? Не тайна, что многообразна Для жен любви запретной власть, Что часто жертвами соблазна Они легко готовы пасть… А мы, в рождении высоком, Должны за долг и право счесть Следить за ними зорким оком, Оберегая нашу честь! Стремясь возможную измену Предотвратить на срок войны, Я пояс верности надену На стройный стан моей жены. Но где найти мне урочный, Того, кто не предаст врагу? Кому доверю ключ замочный? Кому поверить я могу? Открытый нрав ваш, вашу службу Я знаю с лучшей стороны; Я верю вам и вашу дружбу Ценить умею в дни войны! Вы, капеллан, меня моложе, Но вы — духовное лицо, И в будущем, на то похоже, Дадут вам шляпу и кольцо… Отец, чтоб жене защиту От тех мужчин и сплетниц-дам, Какие входят в нашу свиту, Я ключ свой оставляю — вам! Но, если я паду со славой И если в двухгодичный срок Я не вернусь, — даю вам право Моим ключом открыть замок… Тогда свободу ей верните, Чтоб жизни сладкий мед пчела, Пока мечта еще в зените, Собрать с цветов любви могла… А мне тогда вы, рыцарь чести, Должны сказать свое «прости!» И за пропавшего без вести Молитву Богу вознести. Я все обдумал на досуге, Все обсудил со всех сторон. И я прошу вас об услуге…» — «Все будет сделано, барон!..» …………………………………….. Знамена веют. Ждут сигнала. Полет медлительных минут: Сверкают латы и забрала. Нетерпеливо кони ржут… Всеобщей радости чужая, Лишь баронесса у окна, На подвиг мужа провожая, Стоить, печальна и бледна. Труба походная пропела… Барон дал знак. Его броня Блеснула с поворотом тела, И шпора тронула коня. ……………………………….. Уже закат каймою алой На дальнем небе угасал, Когда отряд толпой усталой Располагался на привал. С какой-то смутною тревогой Барон сидел на старом пне Следил за пыльною дорогой И думал о минувшем дне. Чу! Конский топот! Близь болота Протяжно крикнул часовой: На всем скаку у поворота, Вдруг показался верховой… Поводья сжав одной рукою И гибкий хлыст в другой руке, Он с непокрытой головою, Пригнулся и припал к луке. Короткий меч дамасской стали Скользил и прыгал по бедру. Да полы рясы трепетали, Как птичьи крылья на ветру… С дороги клубы серой пыли Еще неслись, как ураган. — «Отец мой! Вы ли это? Вы ли? Но что случилось, капеллан?» — «О, в замке все благополучно И для тревоги нет причин! При баронессе безотлучно Я был до вечера один… Потом я мчался всю дорогу, Чтоб вас нагнать в пути, и вот, — Я увидал вас, слава Богу! Барон, вы дали ключ не тот…»

Тамплиер*

Я помню рыцарский завет: — За честь и за святую веру!.. И свято выполню обет, Как подобает Тамплиеру. В бою пощады я не дам! Я сарацина, как собаку, Добью и к синим небесам Пошлю победный клич: — «В атаку!» Пусть знает каждый пилигрим, Пусть знают все, что серп Ислама В Святой Земле не страшен им, Пока на страже Рыцарь Храма. Пусть я лишусь руки в бою, Пусть перебьют копьем другую, Пусть меч пронзит мне грудь мою, — Пока я жив, я атакую!

«Седое небо… Саваном тумана…»

Седое небо… Саваном тумана Окутаны и берег, и залив. Доносится железный скрежет крана… И, в клубах дыма, плавно отвалив, От пристани в туман молочно-белый Ушел, как призрак, белый пароход; И лишь сирены голос озверелый Еще ревет в затишьи спящих вод. Что ждет отплывших в дальнем Океане? Не знаю их, но видел, как они Исчезли там в сомкнувшемся тумане, — И нить Судьбы связала наши дни…

«Все, что было, все, что есть…»

Все, что было, все, что есть, Все, что будет, — все ничтожно; Страсть любви, надежда, месть, — Все так шатко, все так ложно! Настоящее — вчера Было тем, чем завтра станет, И, как искры от костра, Улетит и в воду канет. Мы живем… Вокруг нас тьма… Правда жизни так убога, Что душа идет сама Смерть вымаливать у Бога… Смолкнет память навсегда, Мысль, мелькнув на миг, потухнет, И, как темная звезда, Этот мир мой в бездну рухнет…

«Ты мне даришь обрывки счастья…»

Ты мне даришь обрывки счастья: Улыбку… взгляд из-за цветов… Но и за это вновь готов К твоим ногам, как раб, упасть я! В кругу твоих друзей вчера Терзал мне сердце шепот тайный, Что я здесь лишний и случайный… И пытка длилась до утра. Мой взор был ясен, голос звучен, Была спокойна речь моя: Никто из нас не знал, что я… Что я почти на смерть замучен.

«Если снегом тебя занесло…»

Если снегом тебя занесло В непроглядную темень в степи, Или ветер, сорвавшись с цепи, Из руки твоей вышиб весло, А ладь, как песчинку в ковше, Топит в море разгневанный вал, — Есть надежда, что срок не настал, Есть надежда на чудо в душе! Если ж время пришло, и в груди, Притаившись, тоска залегла, — Пусть душа догорает дотла: Невозможного чуда не жди…

«Там — юный смех и голоса…»

Там — юный смех и голоса, А здесь, в моем миру отсталом, Лишь мысль, как черная оса, Мне мозг мой жалит жадным жалом… Я слышу: «Жизнь твоя прошла, И ты стоишь у самой двери Туда, где нет добра и зла, Надежд, религий и мистерий. Взгляни на братьев и сестер: Их, в свой черед измучат страхи, Что жизнь дотлеет, как костер, Замрет, как маятника взмахи… На чьих-нибудь похоронах, Идя неторопливым шагом. Пойми, что тело — только прах, И смерть сочти желанным благом!»

Пунцовая роза (перевод с китайского: из книги «Нефритовая флейта», Франца Туссена)

С тяжелым сердцем воина жена Сидит одна у своего окна И украшает розой белоснежной Подушки шелк искусно и прилежно. И вдруг игла ей палец уколола… Алея, кровь струится от укола На белый шелк из раненой руки — И покраснели розы лепестки… А мысль о том, кого она любила, Чья кровь теперь, быть может, обагрила На поле бранном белый-белый снег… Чу! Слышен топот… слышен конский бег… Ее любимый? Он ли? Погляди! Нет! Только сердце бьется так в груди… И вышивает вкруг пунцовой розы Она, склонясь, серебряные слезы.

«Если в счастьи счастья ложь»*

Если в счастьи счастья ложь, И душа живет лишь снами. — Не дразни и не тревожь Сердца тщетными мечтами. Разве счастья и удач Стоить ждать в смертельном страхе Если Время, как палач, Рубит головы на плахе? Если в смерти смерть мечтам И о счастьи нет и речи, — Ты отыщешь счастье там, Где не ищешь этой встречи…

«От прежних дней остался пепел…»

От прежних дней остался пепел… Давно прошла пора весны, Пора любви, когда толпе пел Поэт, еще влюбленный в сны. Мы были юны… Мы мечтали, И каждый был в душе поэт, В ком струны жизни трепетали… Теперь для нас, на склоне лет, И радость та, и те печали — Лишь аромат душистых смол, Лишь вздох, донесшийся из дали, Лишь эхо смолкнувших виол…

Узник

За крепкой дверью каземата, За толщей каменной стены — Размерно-гулкий шаг солдата, А за решеткой — серп луны… Здесь все, как в келье богомольца: И хлеб мой, и вода в ведре, И мысли, змей ползущих кольца, И сон на каменном одре — Пусть смерть зовет на поединок! Еще под властью лунных чар, Я знаю, павший духом инок, Что жизнь и здесь — великий дар! Пусть давит страшный гнет опеки, Пусть где-то бодрствуют враги, — Я жив!.. И, опуская веки, Считаю гулкие шаги…