Фатум. Том первый. Паруса судьбы

Внезапно входная дверь содрогнулась. Кто-то крепко дернул ее на себя. «Нет, то не барин, да и рано ему будет»,- у Палыча кровь застыла в жилах. Кованое кольцо крутнулось в сторону, по-волчьи лязгнула щеколда. По хребту старика пополз озноб: по крыльцу ходили. Ясно слышался поскрип сапог и прерывистое, свистящее дыхание. Сердце забилось у горла, он потрохами почуял: за дверью - смерть.

Бегающий взгляд остановился на топоре, который он оставил в сенях. В эту минуту Палыч благодарил Господа, что так вышло. Он знал: другого оружия в доме нет, матросы все подчистую свезли на фрегат.

Стараясь не дышать, на цыпочках проделал три шага. Узловатые пальцы сомкнулись на засаленном до блеска топорище. Старик бесшумно остановился у высокой лиственничной двери и свободной рукой тихо-тихо принялся задвигать тяжелый деревянный запор. Как назло, тот отсырел, и ему пришлось навалиться всей грудью. Лицо налилось свинцом, на загорелых предплечьях узкими ремнями вздулись мышцы. Палыч весь изматерился в душе, прежде чем разбухший конец запора поддался усилиям и вогнался в скобу.

Он стоял у двери с топором и ждал. Пот струился по жилистой шее. На крыльце стихло, но старик чуял «его» присутствие, как чует собака присутствие зверя.

И вдруг он уметил, как в щель между косяком и дверью хищно просунулся широкий нож. Палыч завороженно таращился на ползущее вверх лезвие. Раздалось глухое звяканье - слетела щеколда, потом опять повернулось кольцо, но дверь надежно удерживал засов.

«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного… Вот, ить, безгодушка злая припала…» - он отпрянул от двери. Стараясь двигаться как можно мягче, ступая по ковровым дорожкам, денщик пробрался в горницу. С трепетом и надеждой он бросил взгляд на сосед-ский пятистенный дом. Из открытого окна сыпался беззаботный женский смех, перезвон гитары и нестройное пение мужских голосов. Там гуляли… Там были спасение и защита. «Лишь бы на улицу выскочить, а там кликнуть мужиков, и делу шабаш! Возьмем на рогатину!» Он суетно оббежал ломберный столик, грохнул ненароком венским стулом. Пляшущими от волнения руками разбросил бархат портьер. За его спиной, из-за шкапа, в котором Андрей Сергеевич держал свою любезную кружечку, появился черный силуэт человека в рысьем треухе, с кочергой в руке.

Сапог Палыча уже коснулся подоконника, когда к нему скользнула волной тень. В последний момент он заметил ее, дико закричал, отмахиваясь руками.

Раздался свист кочерги. Еще ужасней был звук, схожий с хрустом на зубах квашеной капусты. Старик услышал сырое чавкание, сырой хруст второго удара, не испытав, правда, от него, как ни странно, никакой боли.

Глава 7

Прибой гремел галькой. Волны вяло, но мощно били в обкатанные валуны берега. Каскады пены и брызг всякий раз взлетали и шумливо обрушивались на землю. Чайки белым ливнем метались над бухтой, выискивая поживу в темном свинце волн.

Они стояли на длинном молу из неохватных, почерневших свай. Ветер, влажный от морской пыли, трепал волосы. Было ясно, свежо и просторно. Пахло сырой, обросшей океанской солью древесиной, корабельной смолой и ракушечной гнилью. С кораблей, что стояли на рейде, доносились невнятные обрывки слов и запахи грубой стряпни.

– Капитан, я… так обязана вам,- с трудом подбирая слова, сказала она. Девушка была в нежно-голубом платье, на которое ушло изрядное количество отменного китайского шелка и белых кружев. Лиф изящно облегал грудь, как второй покров блестящего лака.

Она смотрела на Андрея широко распахнутыми пронзительно-голубыми глазами.

Он улыбнулся:

– Любой русский дворянин вершил бы не иначе,-щелкнув каблуками, Преображенский галантно склонил голову, а сам прикинул: «Судя по внешности, не француженка, по акценту - не англичанка… Шут знает, какого поля ягода?..» - Позвольте полюбопытствовать? Вы -француженка, мадемуазель?

Незнакомка наморщила прямой, малую толику вздернутый нос и отрицательно тряхнула головой.

– Тогда англичанка?
–  продолжая ободряюще улыбаться, спросил он.

– Опять мимо!
–  оттаивая душой после случившегося, сказала девушка.- Я американка, сэр. Джессика Стоун.

«Уж не об этой ли особе мне протрещали все уши в правлении?- подумал Andre.- У нее дивная фигура, полна достоинства и, по всему, не глупа. Зря ты, брат, не был на званом вечере у его превосходительства…»

Вспомнились восторженные отзывы друзей, вернувшихся третьего дня с бала. Склонившись в учтивом поклоне, Андрей слегка коснулся губами ее руки. А когда поднял глаза, прикрывшись ладонью от солнца, то заприметил две фигуры, спускавшиеся с песчаной дюны. В одной, двигавшейся славным аршином, он без труда признал своего избавителя, другой оказалась служанка мисс Стоун. Приподнимая подол длинного с розовыми рюшами платья, бедняжка едва поспевала за своим рослым спутником.

– Они?
–  Джессика изломила вопросом бровь.

– Да, мисс.- Андрей опустил руку.

– Так быстро? Недолго же их допрашивали.

– А что, собственно, они могли добавить уряднику к тому, что уже обсказали вы и я?
–  Андрею на мгновение почудилось, что при этих словах лицо Джессики напряглось. Пальцы беспокойно скомкали оборку на платье.

– О, мой Бог! Даже не верится… Всё позади,- прошептала она и прерывисто вздохнула.

– Признаться, странно всё это…

– О чем вы?

– В Компании… я девятый год… Но такого казуса не припомню. Дерзость крайняя! Средь белого дня, в ножи…

– Вы удивляетесь? Чему, господин капитан? Ваша страна… - Джессика запнулась в подборе словца покрепче: - Сумасшедший дом.

– Такой же как и ваш, мисс,- раскуривая трубку, ответил капитан. Пыхнул сизым облачком и добавил: -Признавая колкость вашего заявления, мисс, я не могу признать его правоту.

Мисс Стоун вздернула подбородок и не нашлась, что ответить. А Преображенский кивнул в сторону дюн:

– Этот человек - ваш приятель, мисс?

Девушка брезгливо дернула губкой:

– Сэр! Придумайте что-нибудь получше… Я впервые увидела его в этом ужасном салуне. Кстати, как и вас.

Капитан слушал вполуха, пристально всматриваясь в подходившего моряка: «Не из наших будет… А личность приметная, такого за версту видать».

Словно прочитав его мысли, Джессика вызывающе бросила:

– Меня не интересовало, кто он,- голос звучал высоко и нервно.

– Если б не он, нам перерезали бы всем горло, мисс Стоун,- невозмутимо скрепил Преображенский.

– Как? Пе-ре-ре-за-ли горло?
–  она бросила испуганный взгляд, едва не подавившись вопросом. Кончики пальцев коснулись шеи.

Андрей улыбнулся, углядев в женских глазах отвращение и страх.

– Полноте, не гневайтесь, мисс, если вас покоробила грубость моих слов. Океан накладывает свое тавро.

– Это заметно,- она бросила ложку дегтя.

– Благодарю за комплимент. Это всё же лучше, чем ничего,- парировал капитан и шагнул навстречу моряку.

Одет тот был заурядно: грубая шерстяная рубаха и штаны из толстого сукна, заправленные в морские сапоги. На голове торчала затрапезного вида офицерская треуголка с ободранным галуном, лихо сбитая на затылок. Незнакомец небрежно отдал честь капитану, вольно расправив плечи.