Фатум. Том первый. Паруса судьбы
Шрифт:
Впрочем, старший сын убиенного казнить людей пристрастия не имел, зато любил травить неугодных тонко, со вкусом, точно охоту на зайцев вел. Молва шептала: «Его величество мягок душой, у него и кнут на вате».
Румянцев еще раз растер грудь, шею: ощущение скользкого и холодного царского кнута словно уже впечаталось в его плоть, и, надо признаться, мягким он ему не казался.
Глава 5
Князь Осоргин, тускнея лицом, поднялся с кровати. Глянул в зеркала, сделав кислую гримасу:
– Эх, жизнь!..
Свои желания и порывы ему приходилось
Протянув руку, Алексей подхватил с консоли у кровати платье - от него еще неуловимо пахло туманами духов и медовыми чарами проведенной ночи.
В комнате прозрачным золотом догорали свечи, но из-за бледной хмури рассвета точеная мебель и гобелены уже не казались ему столь таинственными и манящими. Со сладкой горчинкой в душе капитан оглянулся. Там, в альковной нише, молчала резная кровать - широкая, покрытая узорчатым атласом одеяла, с красивым зонтом балдахина, обтянутым китайским голубым шелком.
Он улыбнулся, замедляя бег своих сильных пальцев по петлицам мундира. Память настойчиво бросала его с головой в ночную прохладу снежно-белых простыней, где поцелуями они пили друг друга, переливая страсть, где прикосновения были желанно-долгими… Где он внимал биению ее наготы, а она горячо прислушивалась к пульсу его жизни, бессильно и бессознательно уронив в кружева свои руки, словно срезанные цветы…
– Я не помешала?
– леди Аманда Филлмор, в струящихся черных одеждах, подошла к креслу с золочеными ножками и подлокотниками в виде львиных лап. Движения были грациозны, с тягучей ленцой.
Ее прекрасное лицо путали тяжелые пряди неуложенных светлых волос. Черное шло ей не менее алого и голубого. В нем она казалась еще более утонченной, чем в ярких нарядах, которые имела обыкновение носить.
– Нет, дорогая! Просто спешу. Увы, к двенадцати меня ожидает граф,- Алексей ловко покончил с последней пуговицей, привычно пристегнул шпагу и порывисто подошел к ней.- Я обязан…
– Обязан?
– глаза с томной поволокой вспыхнули обидой.- Ну вот, теперь я вижу, что точно помешала. Вы «спешите», князь.
Офицер развел руками.
– Ты опять сердишься, ma chиre?9
– Я никогда не сержусь. И заметьте, князь,- леди печально вздохнула,- у меня королевское терпение.
И сама, без горничной, взялась расчесывать гребнем волосы.
– Вот так и кончается все,- задумчиво глядя в зеркало, где отражалась его статная фигура, она закрыла рот блестящей прядью. Обнаженные плечи слегка вздрагивали.
– Кроме вас!
– Осоргин припал на одно колено, склонил голову и поцеловал ее руку.- Ты согласна со мной, Аманда? Не молчи. Ведь правда, мы еще будем вместе?
Она нежно провела пальцами по густой шапке его волос.
– Выпей со мной,- не дожидаясь ответа, леди Филл-мор наполнила токайским узкие фужеры и протянула один капитану.
Тот нервно взглянул на часы: стрелки молчаливо грозили уже одиннадцатью. «Черт с ним, полчаса еще есть, успею».
Аманда подняла высокий фужер:
– За тебя!
– За нас!
Брызнул хрустальный звон. Князь залпом выпил вино.
– Значит,
все-таки покидаешь меня?– Дела исключительной важности… Я должен буду… - спохватившись, он прикусил язык.
– Боже! Ты такой возбужденный бываешь, только ко-гда крупно выигрываешь. Отпусти,- она высвободила руку из его ладони, отставила фужер.- Ты пугаешь меня. Я хочу знать правду. Что случилось? Почему так неожиданно и такая спешка?..
Лицо англичанки напряглось, тонкие ноздри затрепетали.
Он, все еще на коленях, упрямо молчал, любуясь изящной линией талии, длинными скрещенными ногами, очертания которых явственно угадывались под шелком пеньюара.
– Алеша, прошу тебя!..
– влажные глаза смотрели на князя. В них читались и молитвенное обожание, и такая земная любовь к этому блестящему морскому офицеру, баловню судьбы, пред которым в столице, да и в Москве, открывались многие двери…
– Что ты все время молчишь? О чем думаешь?
– она вдруг погасла.
Осоргин был неподвижен и строг.
– Я хотел давно поговорить с тобой,- он поднялся с колен, одернув китель.- Но это трудно… Аманда, ты просто должна доверять мне, понимаешь?
– А почему ты не доверяешь мне?
– щеки леди тронул румянец, на длинных черных ресницах заросились слезы.-Я знаю, что люблю тебя, знаю, что ради тебя даже готова стать православной, но не знаю, кто ты?! Что ты? Почему всё держишь в секрете? Скажи правду…
– Даже если бы она разлучила нас?
– Это так?
– белые пальцы поймали его руку.
Алексей не отнимал ее.
– Нет. Но может ли человек загадывать?
– он покачал головой.
– Только Господь ведает, что уготовила нам судьба.
Часы с вкрадчивой мягкостью напомнили о времени. Князь дернул плечом, как от мухи, но тотчас встал с канапе, играя золотом эполет.
Она поднялась следом, на щеках ярче зарделись алые пятна, губы покорно приоткрылись.
Алексей осыпал поцелуями ее глаза, лоб, щеки, губы и шею, а когда, наконец, оторвался, Аманда едва стояла на ногах. Он тоже прерывисто дышал, но, посмотрев в лицо любимой, одарил ее светлой улыбкой и твердо сказал:
– До встречи.
* * *
До кареты, ожидавшей у парадной дома Нессельроде, князя Осоргина проводил «аршин проглотивший» лакей. В белых чулках и златой ливрее, пестро, до рези в глазах расшитой галунами, он источал английскую непробиваемость чопорно поджатых губ и самомнение сонных глаз.
Алексей, с бобровой шубой внакидку, опустился на мягкую седушку.
По глазам заморского холопа, который натирал его взглядом, что щетка паркет, офицер подумал: «Этот жук знает, почем фунт лиха! Ишь, как смотрит на шубу - не иначе по чинам раскладывает, подлец! Холоп - он и в Англии холоп!»
И то верно, шубы «чины имели». Ежели с крупной сединой мех - для тайных советников да полных генералов. Где бобрового серебра толику поменьше - тот для действительных статских и генерал-майоров. «Ну а уж где крохи, как у меня, либо совсем без седого блеску,- то статским советникам и старшим офицерам. Ни енота, ни даже спелую лису этот басурман и в грош, поди, не ставит - привык, видать, дело иметь со зверьем покрупнее».
– Вам записка… - в карете пахнуло дорогими, милыми сердцу духами. Алексей сунул розовый конверт в перчатку.