Фавориты Фортуны
Шрифт:
— Удивительно! При наличии достаточно толстой мошны даже контубернал может жить, как царь, если захочет. А я думаю, — хитро заметил Марк Котта, — что после истории с пиратами ты в состоянии позволить себе царскую роскошь.
— Нет, я связан по рукам и ногам. Умно — выбрать Антония. Все Антонии от меня не в восторге, — вздохнул Цезарь. — Представь, определил меня в младшие военные трибуны! По меньшей мере я должен быть военным трибуном, даже если и не в результате выборов!
— Цезарь, если ты хочешь, чтобы тебя любили… О, проклятье! Что я тебе советую? Ты знаешь больше ответов, чем я — вопросов. Тебе и без меня отлично известно, как прожить свою жизнь. Если ты в кипятке, так потому, что ты сам, по своей воле, ступил в котел, притом с открытыми глазами.
— Признаю,
— Ему не продлили полномочий в Италийской Галлии на следующий год, несмотря на то что провинции необходим губернатор. Он долго служил. И рассчитывает на триумф.
— Желаю тебе удачи в Вифинии, дядя.
— Думаю, она мне понадобится, — ответил Марк Котта.
В середине ноября Цезарь прибыл в небольшой Пелопоннесский портовый город Гифей и узнал, что Лукулл времени зря не терял. Его появления уже ждали, имея четкий приказ назначить сенатора Цезаря младшим военным трибуном.
— Что же такого ты натворил? — спросил легат Марк Маний, который отвечал за обустройство штаба Антония.
— Досадил Лукуллу, — коротко пояснил Цезарь.
— Может, расскажешь подробнее?
— Нет.
— Жаль. Умираю от любопытства. — Маний шагал по узкой мощеной улице рядом с Цезарем. — Сначала покажу тебе, где ты будешь жить. Неплохое место. Два старых римлянина-вдовца по имени Апроний и Канулей занимают огромный старый дом. Очевидно, они были женаты на сестрах, уроженках Гифея, и вместе въехали в дом после того, как умерла и вторая сестра. Я сразу подумал о них, когда пришел приказ, потому что у них очень много свободного места и они будут баловать тебя. Смешные старые скряги, но очень хорошие люди. В Гифее ты пробудешь недолго. Я тебе не завидую — добывать корабли у греков! Но в твоих документах сказано, что ты в этом деле мастер, поэтому, думаю, ты справишься.
— Справлюсь, — улыбнулся Цезарь.
Сбор военных кораблей в Пелопоннесе оказался совершенно не скучным занятием, потому что позволял узнать многое из греческой классики. Был ли Пилос построен из песка? Действительно ли титаны возвели стены Аргоса? Возникало ощущение вечности Пелопоннеса. Он представлялся существующим вне времени, словно сами боги были ничтожны по сравнению с человеческими поколениями прежних обитателей этих мест.
Цезарь обладал способностью вызывать враждебное отношение к себе влиятельных римлян, но, когда он имел дело с простыми людьми, все менялось. Всю зиму он, не торопясь, собирал корабли, но все-таки достаточно быстро, чтобы Антоний не смог придраться. Не соглашаясь на обещания, лучший реквизитор брал на месте любой военный корабль, который попадался ему на глаза, а затем заставлял города подписывать контракты, в которых они гарантировали доставку вновь построенных галер в Гифей в апреле. «Марк Антоний, — думал Цезарь, — не будет готов выйти в море до апреля, поскольку не ждали, что он до марта покинет Массилию».
В феврале начали прибывать сопровождающие Великого Человека, и Цезарь — брови взлетели, губы дрожат в улыбке — смог лично наблюдать, как Марк Антоний проводит кампанию. Когда оказалось, что в Гифее нет подходящего места, где можно остановиться, окружение Антония настояло на постройке особой резиденции на берегу, с видом на Лаконский залив и красивый остров Кифера. В резиденции должны иметься пруды, водопады, фонтаны, бассейны для омовения, центральное отопление, а интерьеры отделаны привозным многоцветным мрамором.
— Это же до лета не закончить, — смеясь, сказал Цезарь Манию, — я уж думаю, не предложить ли Великому Человеку погостить у Апрония и Канулея.
— Ему не понравится, когда он увидит, что его дом не готов, — сказал Маний, который тоже находил ситуацию смешной. — Обрати внимание: отношение местных греков к тому, что их драгоценные городские фонды расходуются на это сибаритское гнездо, достойно похвалы. Потом, когда Антоний уедет, они будут сдавать его в аренду за огромные суммы всяким заезжим богачам.
— А я постараюсь разнести славу об этом
сибаритском бельме, — сказал Цезарь. — В конце концов, здесь превосходный климат. Идеальное место для отдыха и лечения. Или для тайного участия в невыразимых пороках.— Я бы хотел увидеть, как они будут получать обратно свои деньги, — сказал Маний. — Какая напрасная трата общественных ресурсов! Но этого я не говорил.
— А-а? — крикнул Цезарь, приложив к уху ладонь рупором, словно глухой.
Когда Марк Антоний прибыл, он увидел большую, надежно укрытую бухту, полную кораблей всех видов (Цезарь не гнушался даже торговыми судами, зная, что у Антония легион пехотинцев), и свою виллу, построенную только наполовину. Но ничто не могло испортить его хорошего настроения. Он пил неразбавленное вино и в таком количестве, что с тех пор, как покинул Массилию, он так и не протрезвел. Насколько могли видеть его пораженный легат Марк Маний и младший военный трибун Гай Юлий Цезарь, в представлении Антония кампания — это атаковать как можно больше женщин своим (как ходили слухи) грозным оружием. Победы сопровождались воплями женщин, протестующих против силы удара и размера тарана.
— О боги, что за некомпетентная скотина! — обратился Цезарь к стенам своей приятной и уютной комнаты в доме Канулея и Апрония. Он не отваживался высказать это кому-нибудь еще.
Конечно, Цезарь позаботился о том, чтобы Марк Антоний упомянул в сообщениях, что Цезарь собирает флот, так что когда в конце апреля пришло письмо от его матери, оно содержало приятную новость — милостивое освобождение от службы в Гифее с зачтением ему пятой кампании.
Старший дядя Цезаря, Гай Аврелий Котта, возвратившийся из Италийской Галлии в самом начале года, внезапно умер накануне своего триумфа. После себя — в числе многого другого — он оставил вакансию в коллегии понтификов, ибо много лет был старейшим действующим понтификом. И хотя Сулла решил, что коллегия должна состоять из восьми плебеев и семи патрициев, ко времени смерти Котты она уже состояла из девяти плебеев и только шести патрициев. Это произошло из-за желания Суллы наградить очередного отличившегося званием понтифика или авгура. Обычно смерть жреца-плебея означала, что коллегия заменяла его другим плебеем. Сейчас же, чтобы организовать состав в соответствии с указом Суллы, члены коллегии решили кооптировать патриция. И жребий пал на Цезаря.
Насколько могла догадаться Аврелия, этот выбор основывался на том, что ни один из Юлиев не был членом коллегии понтификов или коллегии авгуров со времени убийств Луция Цезаря (авгура) и Цезаря Страбона (понтифика) тринадцать лет назад. Все полагали, что сын Луция Цезаря заполнит вакансию в коллегии авгуров, но (сказала Аврелия) никто и не думал о Цезаре как кандидате в коллегию понтификов. Ее информатором был Мамерк. Он и сообщил Аврелии, что решение не было единогласным. Катул был против, равно как и Метелл, старший сын Капрария. Но после многочисленных истолкований знамений и консультации с книгами пророчеств кандидатура Цезаря победила.
Самой важной частью письма матери было известие от Мамерка: если Цезарь хочет закрепить за собой пост понтифика, ему лучше как можно скорее вернуться в Рим для посвящения и инаугурации. Иначе Катул может добиться, чтобы коллегия изменила свое решение.
Пятая кампания была записана в его послужной список, немногочисленные вещи уложены. Цезарь ни о чем не сожалел. Единственными людьми, по которым он будет скучать, были его хозяева, Апроний и Канулей, да еще легат Марк Маний.
— Хотя должен признаться, — сказал он Манию, — что я хотел бы увидеть резиденцию Антония во всем блеске.
— Быть понтификом намного важнее, — сказал Маний, который не очень понимал, кто такой на самом деле этот Цезарь. Манию он всегда казался практичным и непритязательным парнем, который умел делать все хорошо и не боялся работы. — Чем ты собираешься заняться после того, как будешь официально введен в коллегию?
— Попытаюсь найти какого-нибудь робкого пропретора, занятого войной, с которой он не может справиться, — сказал Цезарь. — Сейчас Лукулл — проконсул. Это означает, что он не может отдавать приказы другим губернаторам.