Файлы Сергея Островски

— А, это не имеет значения. Неважно, что они посоветуют, важно, что спрашивают. Сколько человек и где. Поисковые запросы дают отличную картину эпидемий, ты не знал?

— Всегда думал, что такую статистику собирают врачи.

— Врачи тоже, — великодушно согласился Оскар. — Но наша лучше по ряду показателей. То, о чем нам твердили на открытии, — что мы сидим на информационных золотых россыпях и пока добыли только пару крупинок, — это правда.

— Так ты занимаешься гриппом?

— И гриппом в том числе, — Оскар сунул в рот остаток булочки с корицей и отхлебнул кофе. — Много есть болезней, тем более сейчас, когда все путешествуют. Всегда есть шанс, что кто-то привезет с обратной стороны мира какую-нибудь чуму или холеру.

Прозвучало это скорее мечтательно, нежели наоборот.

— Холеры у меня нет, — признался Сергей. — Американский насморк в следующий раз привезу, честное слово. Надеюсь, еще приеду когда-нибудь.

— Как тебе Стокгольм?

— Потрясающе. Остался бы здесь еще на неделю, просто как турист, но не знаю, где поселиться. Посмотрел цены, задумался.

Оскар отставил стаканчик в сторону.

— Пойму, если откажешься, но есть один вариант. Конечно, это не вип-апартаменты…

Оказалось, после конференции он едет в Упсалу как раз на неделю и будет рад уступить свою съемную квартиру на этот срок за четверть месячной оплаты. Оскар, сам заядлый походник, рассказал, куда лучше съездить полазить по скалам и полетать над морем, и как сделать, чтобы меньше доплачивать за страховку. Все формальности разрешились легко и быстро, билет удалось обменять, денег на счету у Сергея хватало, а дома не было таких дел, которые нельзя перенести.

Почему хорошо не иметь над головой задницу босса — ты сам себя отправляешь в отпуск. Почему плохо — все время забываешь это сделать, и никакой профсоюз не защитит твои права. А отдыхать надо.

* * *

Он собирался обойти остров по побережью, но по ошибке забрел на мост, и когда сообразил это, поворачивать не стал. Навигатор подсказал, что впереди и чуть левее находится исторический центр со всяческими приманками для туристов.

Набережную не отделяли от воды никакие ограды, здесь швартовались кораблики, брали на борт пассажиров и снова отчаливали катера и лодки. Но что сразу привлекало внимание, так это скульптура.

Глыба розового гранита, издали похожая на гигантский отполированный валун, оказалась парой мифических существ. Существа сидели в обнимку, и Сергей не сразу понял, что у них где и что кому принадлежит. Потом сообразил: у каждого по два хвоста, в отличие от русалок Голливуда. Морская дева по человеческим меркам была вполне симпатичной, морской парень… пожалуй, на любителя, если кому нравятся борцы сумо и брутальные физиономии. Хотя русалка в объятиях могучего русала выглядела счастливой. И он, и она держали свободные руки ковшиком, отвернув в сторону ладонь, скрывая от партнера подарок. У нее оказалась ракушка, у него рыбка — тонкий символизм. Ну а табличка-то с подписью где?

Табличка сзади, на низком постаменте. Он опустился на колено, поднося вифон к идентификатору, — захотелось узнать про скульптора. Чей-то палец постучал его по плечу, и звонкий голосок задал вопрос.

За спиной у него стояла сама Швеция. Белоснежные теннисные туфли, голени орехового цвета, светлые джинсы, обрезанные чуть выше коленок, белая майка (Сергей поискал глазами велосипед, но его не было); русые волосы расчесаны на прямой пробор и вьются смешными мелкими кудряшками, будто от расплетенных косичек. И очень хорошенькая, правда. Она снова о чем-то спросила.

— Простите, я не говорю по-шведски, — ответил Сергей, напирая на американский акцент, и постарался изобразить улыбкой «но если хочешь, начну учиться прямо сейчас». — Чем могу помочь?

Казалось бы, какую тактическую ошибку можно совершить в двух стереотипных фразах? Улыбка исчезла, милое лицо выражало досаду или даже отвращение.

— Простите, я приняла вас за другого человека.

— Я не могу его заменить?

— Нет, спасибо.

— Очень жаль. Меня зовут Серж, и я из США. А как ваше имя?

— Кристин, — серые глаза блеснули стальными зеркальцами. — Пока, Серж.

Не любит американцев? Стоило заговорить по-русски? И вправду жаль, но ничего не поделаешь. «Пока» прозвучало недвусмысленно, без намека на «может быть», а навязывать свое общество девушке в этом идеальном городе — себе дороже, Оскар и Бертиль предупреждали. Кстати, она такая же Кристин, как я сэр Ланселот, тут не надо быть экспертом по микромимике. Ладно, девушек в городе много, а впереди шесть дней.

Он двинулся дальше — снова ветер с пролива, запах кофе, две чайки выясняют отношения прямо под ногами у людей… Когда он обернулся, кудрявая Кристин у монумента о чем-то говорила с другой девушкой. Коротко стриженной, в модных разноцветных шальварах, но, несомненно, девушкой.

Идти на встречу в условленное место, не зная, как выглядит контрагент, — в наше время обычно. Но не знать, какого он пола, все же необычно, так? Или же мне пора сменить прическу. Она ведь подходила со спины и могла… да нет, не могла, не настолько все плохо.

Сергей поднял вифон и повел им в воздухе, как бы снимая панораму. На самом деле у него были включены максимальное увеличение и программа распознавания лиц. Зачем? Ну, допустим, затем, чтобы всякие девчонки не могли похвастаться, будто ввели в заблуждение призера международного конкурса. Кристин ее зовут, видите ли…

Девушки поднялись по ступенькам и пошли к мосту. Сергей понял, что ведет их, только когда сам оказался наверху. Без работы жизнь не мила, детектив… У входа в метро они сели в крохотную девичью машинку, шальвары — за руль, Кристин — на пассажирское место. Сергей обошел с наветренной стороны палатку местного фастфуда, где подавали картошку с рыбой, взял из автомата стаканчик кофе, уселся на скамейку и вытащил из вифона клавиатуру.

* * *

Настоящее имя Кристин было Нора Хейно. Училась она в что-то-там-по-шведски-колледже, постоянно жила в Стокгольме. Чтобы узнать это, Сергею понадобились примерно тридцать секунд. Никаких спецтехнологий, только общедоступные приложения и грамотный поиск в открытых источниках. Социальные сети — великое изобретение. Люди все время рассказывают о себе, хотя им кажется, что они обсуждают фильмы, распродажи и политические события. Вы удивитесь, сколько всего можно выболтать, комментируя чужие комментарии. Да еще этот полезный обычай отмечать друг друга — если ты забудешь написать, где побывал, другие позаботятся. Человек такое социальное существо.

Успехи, однако, закончились на имени, контактном коде и месте учебы. Местом проживания значились «поиск и перемены», личным статусом — «сингл». У что-то-там-колледжа оказались три здания в разных местах, год обучения и группу уточнить не удалось. Хобби — цветы, кошки, экономика, фотографировать море. Любимый ресторан — сетевая кофейня, каких в городе минимум десяток, без уточнения адреса. Мероприятия — посещения кинотеатров и лекций. Культурная девушка. Но склонная к импровизациям: запланированных на будущее мероприятий — ноль. Друзья… несколько сотен, девушки в шальварах среди них, кажется, нет. Участие в сообществах — кошки, цветы, цветы, селекция, биология. Чтение по подписке — те же темы. Никаких подсказок, где можно девушку случайно встретить и намекнуть, что врать старшим нехорошо и бесполезно. Никаких разъяснений, зачем она назначает встречи незнакомым людям.

Это было странно. Человек существует, он не призрак, не какой-нибудь нелегал, и в то же время его нет. Конечно, автоматический перевод делает поиск неуклюжим, но ведь и задача простая. Чтобы не ловились ни место проживания, хотя бы с точностью до улицы, ни места учебы, работы, тусовок — это большая редкость, или параноик, или глубокий интроверт. Если только…

Если только дева не училась тому же, что и ты, детектив Островски. Открой свой блог — что там у тебя? Стенолазание, скалолазание, виртуальная стрельба, немного пикапа, немного пинапа, карикатуры на политиков, фотографии девушек, шутки на офисные темы. Типичный такой конторский крыс с одним-двумя умеренно экстремальными хобби, тоже своего рода аватар. Если кто-то захочет узнать о тебе побольше, отсутствие следа в Сети покажется подозрительным. Блог надо иметь, нельзя без блога. Но когда пишешь очередной пост, некоторые вещи привычно опускаешь или заменяешь. Чтобы никаких «в баре на нашей улице» или «из моего окна». И тем более — ничего о настоящей работе.