Файлы Сергея Островски

Гулять Сергею расхотелось. Захотелось оказаться в четырех стенах, где можно раскрыть большой экран, и никто (это важно) не будет пялиться через плечо. К тому же на съемной квартире, в чемоданчике под замком остался блокнот с некоторыми кодами, которые они использовали на тренинге и которые, возможно, еще не потеряли актуальности.

* * *

По сравнению с Нью-Йорком какой угодно город выглядит трогательно маленьким, но старый Стокгольм, в границах начала ХХ века, — по любым меркам крошечный. Похоже, в нем не нашлось бы двух точек, отстоящих друг от друга более чем на десять станций метро. Если тогда здесь было метро.

Овервея в Стокгольме и сейчас не было. Подземные поезда казались умилительно старомодными, но при этом надежными, как швейцарские часы. Не способные опоздать более чем на десять секунд, бесшумные даже в туннеле, чистые и кондиционированные, с широким выходом во Вселенскую паутину, заботливо предупреждающие о приближении станции. Сергей не взялся бы повторить то, что произносил милый женский голос в динамике, — шведские слова ему не давались. Он просто запомнил, что его станция начинается на «О».

Однако же чуть ее не проехал, потому что разглядел интересное. Нора-Кристин подписалась на обновления его знакомого по лунной миссии, немецкого биоинформатика. То, что знал о нем Сергей, в основном укладывалось в три слова: «крупный ученый, бабник». Содержание блога соответствовало.

Для любительницы цветов и кошечек такая подписка — на грани фола. В открытых постах, посвященных науке, а не женщинам, сам Сергей понимал не более одного слова из четырех. Может, чисто девичий интерес, к мужчине, а не к ученому? Дело возможное, и старина Эрвин любит молоденьких. У него в перемещениях Стокгольм не числится, сидит в своем Мюнхене с самого момента скандальной отправки на Землю, но виртуальное общение двух совершеннолетних людей пока никто не запрещал. И все же странно…

* * *

Квартирка Оскара находилась в милейшем районе: уже не туристический центр, еще не клетушки высотных зданий конца прошлого века. Буржуазному стилю, кирпичу и металлическим кровлям, широким тротуарам и зеленым дворикам странно противоречили названия улиц. Тут был весь скандинавский пантеон, от Одина до малоизвестных Хеймдаля и Видара, и никого, кроме туристов, не удивляла сухощавая чопорная церковь на улице бога плодородия Фрейра.

Только теперь он заметил объявление на заборчике, шведский текст дублировался английским и почему-то русским, и снова запрещалось пользование индивидуальными устройствами для полета. Запрещалось там много чего еще, и тоже, наверное, все такое, что нормальному человеку в голову не придет.

Солнце еще стояло высоко, и сверкающие окна отбрасывали квадраты бледного света на теневую сторону улицы. Дом был в трех шагах от метро, никакой навигатор не нужен. Первый этаж занимала детская школа творчества, витрину украшали пестрые надписи и детские работы: голубые ромашки, лиловые розы, ветвистые одуванчики. Что-то живьем цвело в горшках, что-то было представлено фотографиями. Сергей и Оскар вчера встретили здесь руководительницу этой школы. Хрупкая дама с голубыми волосами (тоже генетическая модификация или все-таки краска?), поджав губы, фотографировала собачью кучку на мощеном тротуаре и тыкала в нее одноразовым «градусником». Социально активные пожилые леди везде одинаковы: отправить ДНК-штрихкод в полицию, чтобы животное пробили по базе, вкатили хозяину штраф и заставили пересдавать какие-нибудь тесты на право владения домашним любимцем, — дело святое.

Квартирка была в мансарде над девятым этажом, с двумя окнами. Вероятно, век назад это был чердак, где жильцы сушили белье. Но сейчас апартаменты выглядели свежо и уютно: гладкий деревянный пол, атласные панели на стенах, на окошках цветастые занавески, апельсинового цвета кровать с мягчайшей периной. Все дешевое, зато новенькое или по крайней мере чистое.

Сергей чуть не споткнулся о баллоны и сопла, разложенные на полу. Осматривал перед уходом, проверял, все ли в норме, — шведы люди добросовестные, но мало ли, — и оставил заряжаться электронику: аккумуляторы пустые, а процесс небыстрый. Надо бы его упаковать, пока не заглянул главный по дому или какой-нибудь сосед, если всех здесь так волнуют полеты… Ладно, потом.

Предположим для развлечения, что девушка и вправду детектив, сотрудник полиции либо какого-нибудь другого департамента. А может быть, наоборот, нарушительница закона? Нет, для начала возьмем версию с хорошей девочкой. Как вычислить по открытым данным человека, работающего под прикрытием, или в чем хранить универсальный растворитель… Было бы здорово найти у нее в контактах местных коллег, знакомых по тренингу, хоть того же Оскара. Но увы… Особенно греет, что источники на шведском языке. Хотя и не все, многие сообщения содержат по два коротких текста, шведский и английский.

Сергей забрасывал невод снова и снова, и раз за разом получал кучу мусора. Исчерпав простые методы, перешел к непростым, затем к очень специфическим, затем к только что изученным, — зеро! В какой-то момент поймал себя на том, что скручивает волосы в узелок на затылке и нашаривает заколку-сетку. Автопилот собрался в спортзал? Ладно, в любом случае пора прерваться, два последних запроса были явно бесполезными, от отчаяния.

Он подошел к окну, взглянул на маленькую площадь. Прохожих мало: старик на велосипеде, женщина с маленькой рыжей собачкой, молодой папаша катит коляску с двумя детьми… У-упс! Сергей потряс головой, поморгал, пытаясь перезагрузить изображение. Не помогло. Коротко стриженная девица в шальварах, расписанных цветными клетками, вела за руку другую, в белой майке и коротких джинсах, с широкой белой повязкой на глазах. Люди оглядывались на подружек, играющих в забавную игру, улыбались.

Первым побуждением Сергея было бежать на улицу, но тут девушки дошли до светофора и приготовились переходить. С дальней стороны тротуара на ближнюю. Надо было хотя бы посмотреть, в какую сторону они пойдут; пока спущусь, могут куда-нибудь свернуть. Интересно, где они шлялись все это время, они на машине, я пешком и на метро, и еще успел посидеть в Сети…

Они никуда не свернули. Они направились в его дом, в соседний подъезд. Сергей чуть не вывалился из своего окна, но разглядел, как открывается дверь и две фигурки заходят внутрь.

Да что ж такое-то?! Близок локоть, а не укусишь. Может, вылезти и пройтись по фасаду на «гекконах», найти окно?.. Ага, до первого звонка в полицию от аборигенов. Значит, выйти и стеречь снаружи, едва ли она здесь заночует. Или вывесить на окне видеокамеру — кто запретит туристу снимать улицу? — и ждать…

Сергей замер, прислушиваясь. Из-за стены доносился голос. Из-за тонкой внутренней переборки слева, разгораживающей чердак. Слов не разобрать, но звук, тембр… нет, это уже чересчур. Это судьба, от которой, как известно, не уйдешь.

Он вытащил «длинное ухо», поводил щупом вдоль балки. Должна же тут где-то быть щель… Есть щель.

Два голоса. Ее и мужской, не старый, лет до тридцати. Слышимость прекрасная, но проку с этого ноль. Переводчик, а переводчик, вот тебе аудиодорожка… что-что? Какую программу купить и установить? Мужчина что-то объяснял, теперь замолчал. Говорит Нора-Кристин, долго говорит, три-четыре фразы, спокойно и вроде бы слегка насмешливо… Пошли вы с программой. Переткнуть ухо на внешний звук, переводчик разговорной речи, давай, родной. Нора-Кристин что-то спрашивает, кажется, она удивлена. Второй девицы не слыхать, молчит, а может быть, вышла.