Федор Алексеевич

— Не надо, ныне не посольский приём.

Не взял в руки ни державу, ни скипетр, а просто сложил руки, сцепив на животе, кивнул Голицыну.

— Начинай, князь.

— Великий государь, ещё отец твой светлой памяти Алексей Михайлович заключил договор с компанией персидских армян, которые обещались по тому договору ввозить в Россию персидские шелка, причём все, которые там добывают. Но армяне своих обязательств не исполняют, отсюда в державе, а особливо и твоей казне, шёлка мало. Который и был — давно израсходован. А новых поступлений нет.

— Ну и как же быть? — спросил государь.

— К нам, узнав об этом, обратился посланник голландский фон Кленк с предложением, чтоб мы позволили нм торговать с персиянами в России и чтоб стали пропускать персиян с шёлком-сырцом и Голландию.

— Ну а ним какая корысть с того?

— Посланник божится, что после обработки шёлка-сырца ютовый шёлк они повезут к нам.

— Ой ли! — подал голос патриарх. — Была им забота нам везти, когда иод боком Франции. Англия А у нас, как в сказке, по усам будет течь, да в рот не попадать.

— А ведь святой отец верно молвит, — сказал царь.

— Государь, я позвал купцов — гостей наших, русских, надо бы их послушать. Они на этом уж собаку съели. Худого не присоветуют.

— Где они?

— В передней, государь, дожидаются.

Царь кивнул Стрешневу.

— Родион Матвеевич, пригласи купцов.

Вошли два бородатых мужа в чёрных однорядках строгого покроя, низко поклонились царю, пожелав здравии и благ оползти.

— Как зовут вас, гости? — спросил Фёдор ласково.

— Мы, стал быть, оба Иваны, государь.

— Тогда давайте по отчеству, — улыбнулся Фёдор.

— Я, стал быть, Иван Кузьмич, — с видимым удовольствием представился старший из них. — А он, стал быть, просто Иван Иваныч.

— Нам сказали, что вы в торговле очень смыслены, — заговорил царь. — Вот мы и хотели с вами посоветоваться.

— Спасибо за доброе слово, государь, — с достоинством огладил бороду Кузьмич. — Пусть нам, стал быть, обрисуют, что и как, и мы с Иваном своё слово скажем.

— Василий Васильевич, расскажи гостям о деле, да пусть прочтут записку фон Кленка. Что они скажут.

Купцы внимательно выслушали суть дела и записку голландца.

— Как он пишет-то: «процветание России»? — переспросил Кузьмич.

— Да, он пишет, что будет Российскому государству в торгах многая процветания.

— Эт точно голанец расписал, — усмехнулся Кузьмич. — Российскому государству, стал быть, цветы, а сами плоды в Голландию будут увезены. Всё точно.

— А как же ты советуешь, Иван Кузьмич?

— Я так, стал быть, советую, государь. Тот шёлк-сырец бери за себя, и пусть в Архангельске голанцы покупают его у казны и у купецких людей по договорной цене, а не у персов. Ежели будет позволено голанцам напрямую у персов покупать, то это будет казне, стал быть, прямой убыток, да и нашим купцам разорение.

— Так договор с голландцами следует нам подписывать?

— Следует, государь но не на их, а наших условиях.

— А если они откажутся?

— Стал быть, одурачить нас хотели. Но я мню, попыхтят-попыхтят, да и примут наши условия. Сырец-то им надобен.

— А если они через Турцию решат повезти? — спросил Голицын.

— Они и сейчас везут, да мало. И потом в Турции тоже не дураки, за тот сырец галанцев, стал быть, стригут изрядно. Чем же мы, русские хуже турок?

— А ты что молчишь. Иван Иваныч, ты что предлагаешь?

— Кха-кха, что я, — переступил купец с ноги на ногу. — Я думаю, надо договор тот написать на два года, посмотреть, что получится. Пусть торгуют все и наши, и армяне, и голанцы. И если в эти годы государевой казне порухи не будет, а только прибыль, то и впредь этому торгу быть прочну.

— Послушай, Иван, — остановил купца его товарищ. — Голанцы нарочно, стал быть, нам утеснения в эти два года делить не станут, чтоб государь договор подтвердил. А как токмо договор царское величество подтвердит, они в два счета нас от торга отлучат.

— Ну уж ты скажешь, Кузьмич.

— А что я скажу. Именно так они в Восточной Индии завладели золотой и серебряной рудою и другими промыслами, отчего теперь себе великое богатство приобретают, а тамошних жителей, стал быть, привели к скудости. Каково тем? На золоте сидят, а жрать и одеть нечего.

— Так как же быть, Иван Кузьмич? — спросил Голицын. — И так — не эдак, и эдак — не так. Что ж советуешь?

— Лучше всего оставить тот второй договор с армянами, что6они торговали с русскими купцами по вольной цене, а чего у них русские купцы недокупят, то принять в казну с уплатой из неё деньгами или товарами. Эвон у нас рухляди скоко, можно и денег не тратить.

— Ну а если они этого договора исполнять не захотят?

— Тогда указать им торговать шёлком с иностранцами, стал быть, только в Архангельске. Они десять раз ещё подумают, допрежь туда везти. Конечно, при таком обороте будет русским купцам какая-то помешка, однако ж не такая, если иноземцам позволить торговать по всей России, или, хуже того, везти товары через нашу державу.

— Прекрасная мысль, сын мой, — подал наконец голос патриарх. — Мы ведь греческим купцам ранее для торговли Путивль определили. А что ныне они творят? Ранее к нам ехали из Греции высокопоставленные греки, везли многоцелебные мощи и святые иконы, а вместе с ними приезжали знатные торговые греки и привозили добрые, богатые товары. Но ныне к нам духовного чина никто не приезжает и торговые стали ехать самые незначительные. А порою просто тати, везущие вместо алмазов стекляшки-подделки. А некоторые стали воровать, привозить тайно вино и табак, утаивая и доходы, и места торговли.

— Что ж ты предлагаешь, святой отче? — спросил Фёдор Алексеевич.

— Я предлагаю, государь, подтвердить постановление Алексея Михайловича от сорок седьмого года, чтоб греки торговали только в Путивле. Тогда легче мытникам [36] и мыту сбирать будет и приказным следить за порядком. И греческие нечестные люди не будут растекаться по державе. А которые пойманы будут в другом месте, с тех взыскивать штраф и отправлять за их счёт в Путивль. Всяк сверчок знай свой шесток.

36

Мытник — сборщик государственной пошлины с торговли.