Feel Good. Книга для хорошего самочувствия

Повисшая в студии тишина показалась ей до жути долгой, и так же тяжело, точно вековой ледник, эта тишина заполонила ее «я».

Не было мыслей. Не было идей. Как будто бесплодная ночь заменила мозг в ее черепной коробке. Все время, что длилось это молчание, Алиса была убеждена, что никогда больше не сможет произнести ни единого внятного слова.

А потом что-то произошло.

Она не знала, сколько прошло времени, но вдруг в ней зазвучал голос. Добрый, живительный голос произнес несколько слов, проливших ей на сердце бальзам бесконечной любви:

Looking out a dirty old window Down below the cars in the city rushing by I sit here alone and I wonder why [38] .

Голос Ким Уайлд взмыл в ней, как голос древнего духа, вызванный к жизни ее отчаянием. И слова «Kids in America», такие радостные и яростные, дали ей силы ответить спокойным голосом:

— Мне нужны были деньги, вот и все. Может быть, никто здесь не знает, что такое нужда в деньгах. Настоящая нужда в деньгах! Не в деньгах, чтобы жить, а в деньгах, чтобы выжить. Было время, чтобы добыть эти деньги, я испробовала все. Я была готова работать, готова делать все, что угодно. Но работы просто-напросто не было. А если и подворачивалась, мне все равно не хватало даже на жизнь. Дело не в том, что я хотела стать богатой, я бы, конечно, не имела ничего против, но это не было моей целью. Просто мир устроен так, как он есть, нельзя прожить в нем без денег. А если вы мне не верите, попробуйте сами. Это просто невозможно. Когда нет денег, это хуже смерти! Недаром столько бедняков кончают с собой! Все лучше, когда есть деньги, все проще. С деньгами жизнь поистине прекрасна. Богатые люди, по-настоящему богатые, знать не хотят таких, как я, бедных. По-настоящему богатые люди сожгут всю нефть до последней капли, выловят всю рыбу до последней рыбешки, все пустят по ветру и построят себе маленький личный рай, изолированный от нашего ада. Они знать нас не хотят. Ну вот, и бедняки вроде меня выкручиваются, как могут, чтобы выжить и прокормить своих детей. Что я и делала! Я выкручивалась. Я отсосала за деньги, вы знаете, что такое CIM? CIM — это пятьдесят евро сверху! И я могла бы еще отсасывать, куда деваться, вот только, когда я стану старше, никто больше не захочет, чтобы я у него отсасывала! Разве что отдельные извращенцы, которые любят старые рты. И знаете, что я сделала? То, что я сделала, гораздо хуже этой лжи про Белую Вдову — я похитила ребенка! Да, я это сделала! Крошечную девочку! Я назвала эту девочку Агатой, потому что не знаю ее имени. Я хотела вернуть ее родителям, но так и не узнала, кто они. Мне бы надо было тоже бросить ее, сдать в полицию, но я не смогла, я люблю эту крошку, я жизнь готова отдать за нее! И эта книга, «Feel Good», была моим последним шансом на спасение, на спасение моего сына, на спасение себя! Поначалу эта книга должна была стать культурным налетом — я хотела что-то сляпать, чтобы обеспечить себя. А потом мне понравилось писать! Я действительно полюбила это дело. И у меня есть замечательный друг, это он придумал всю эту историю про курдских женщин и Белую Вдову… Он сделал это, потому что думал, будто должен это сделать, он считал, что без этого книгу не издадут, а нам нужны были деньги немедленно, иначе нищета, он потрясающий писатель, пишет странные истории, я разозлилась на него, это было глупо с моей стороны, не на него, а на всю эту жестокую и бесчеловечную систему я должна была злиться, а он — он сделал это, чтобы спасти нас. Он сделал это из любви. Никто никогда не доказывал мне так прекрасно свою любовь. Я поняла это в последние месяцы, и еще я поняла, что люблю его. Ну вот, все остальное меня не волнует, эту книгу вы можете сжечь хоть сейчас, если хотите. С меня довольно этого цирка.

38

Глядя в старое грязное окно / На гоняющие внизу автомобили/ Я сижу здесь одна и думаю почему. (Цитируется песня «Kids in America».)

Алиса огляделась, все молчали. Она встала и вышла из студии. За кулисами ей навстречу шагнула Камилла Боннен де Ла Бонниньер, ее взгляд был мертвее обычного, и впервые на памяти Алисы она не улыбалась. Алиса подошла к Анн-Паскаль Бертело, обняла ее и сказала просто: «Мне очень жаль».

Она взяла свое пальто и вышла в ночь.

6. Осень

Том стоял перед телевизором, сжав кулаки. Он только что видел в прямом эфире уход Алисы.

После первого момента удивления журналист сумел овладеть ситуацией и начал говорить что-то вроде: «Что ж, думаю, такие вещи случаются…» Но Том не стал слушать дальше, ему было плевать, что скажет журналист. Он выключил телевизор, взял телефон и позвонил Алисе.

Она сняла трубку.

Он сказал ей: «Приходи».

Она ответила: «Иду!»

Через полчаса она пришла: запыхавшаяся, растрепанная, обливаясь потом.

— Дети? — спросил Том.

— Они с няней, — сказала Алиса, — она переночует у меня… Я все равно собиралась ее попросить.

Том поцеловал ее.

Она поцеловала Тома.

И они занялись любовью на диване.

Потом они занимались любовью на обеденном столе, потом на кухонном (рядом с пятном сырости), потом на полу (под засохшим фикусом), потом у двери ванной, потом в ванной, потом в кровати Тома и наконец одновременно уснули.

Наутро Алисе позвонила Анн-Паскаль Бертело и сказала, что ей очень жаль, но Камилла Боннен де Ла Бонниньер де Бомон рвет и мечет, что ее-де «обманули и унизили» и она расторгает контракт.

Книга не выйдет.

Следом она получила электронное письмо из юридического отдела, в котором ей сухо объяснили, что «ложь, касающаяся личности автора, может быть рассмотрена как нарушение гражданского права: обманные действия повлекли за собой согласие, которого одна из сторон не дала бы, не стань она жертвой этого обмана».

Алиса только пожала плечами.

И они с Томом снова занимались любовью: в кровати, на столе после завтрака, за диваном, в кресле и в ванне, полной горячей воды.

Когда Алиса наконец собралась домой, Том спросил:

— Что же теперь будет?

— Понятия не имею.

7. Все всегда обязательно будет хорошо

В этот день после обеда к Алисе наведались социальные службы и полиция.

Трое мужчин в форме и женщина, чьи обведенные темными кругами глаза выдавали привычку к самым дерьмовым ситуациям.

Агату хотели забрать в тот же день и срочно поместить в приемную семью. Алиса очень спокойно спросила женщину: «Почему вы думаете, что Агате будет лучше в приемной семье, чем у меня?» Женщина обошла квартиру, придирчиво оглядела детскую, осмотрела Агату, пытаясь отыскать следы дурного обращения, но ничего не нашла — перед ней был счастливый и здоровый младенец. Она вышла позвонить руководству. Переговоры продолжались добрых четверть часа. Вернувшись, она сообщила, что Агата может остаться у Алисы «временно, потому что на данный момент это лучшее решение для ребенка».

На следующей неделе был назначен следственный судья. Согласившись с мнением социальной службы, он оставил за Алисой, на время расследования, опеку над Агатой.

Несколько десятков сыщиков пытались выяснить, откуда могла взяться маленькая девочка. Систематичность их работы невольно внушала уважение: первым делом отсмотрели камеры, установленные у входа в ясли, но угол не позволял увидеть ту часть тротуара, на которой была найдена Агата. Поле поиска расширили и отсмотрели кадры с четырех десятков камер слежения, расположенных на периметре в два километра вокруг яслей: камеры десятка отделений банков, нескольких фастфудов, супермаркетов, розничного магазина электробытовой техники, магазина видеоигр секонд-хенд и даже секс-шопа. Увы, анализ этих тысяч кадров не дал ни малейшей информации о происхождении Агаты, это привело только к аресту особо опасного джихадиста, случайно оказавшегося в округе.

Сделали анализ ДНК девочки, чтобы найти соответствие в национальной картотеке генетических отпечатков. Это ничего не дало. Запросили помощи у Европола и Интерпола, образец ДНК сверили с картотеками в Бельгии, Германии, Испании, Италии, Румынии, Словакии, Нидерландах, Люксембурге, Венгрии, Чехии, Болгарии, Греции и десятка стран за пределами Европы, но и это тоже ничего не дало.

Повсюду были разосланы объявления о розыске с фотографиями Агаты, переноски, в которой она лежала, когда Алиса ее нашла, и одежек, которые были на ней. Этим объявлением бессчетное количество раз поделились в Фейсбуке и Твиттере. Разумеется, были отклики: один от старушки, страдающей деменцией, которая вроде как узнала свою дочь (на самом деле той было сорок четыре года), другой от сексуального извращенца с ограниченным интеллектом (72 по шкале Векслера) и последний от блогера, который хотел «протестировать работу полиции», чтобы «держать в курсе своих подписчиков» (он собрал сорок тысяч лайков). На этом все.

Тогда одному из следователей пришла идея проверить серийный номер переноски. Это была старая модель марки «Макси-Кози», производства американской компании «Дорел», сделанная в Китае группой «Хэбей Шенхуа» на заводе в Чжанцзякоу (в двухстах километрах к северо-западу от Пекина). Она входила в партию, поставленную в контейнере немецкому оптовику. Ее смогли проследить до розничного магазина в Саарбрюккене, но он разорился, запас товаров был ликвидирован, и не осталось никакой документации. След потерялся.

Наконец, через несколько месяцев, поисковой группе пришлось заключить, что никто понятия не имеет, откуда могла взяться Агата. Не было ни единой ниточки, ни малейшей гипотезы, ровным счетом ничего, словно эта малютка появилась ниоткуда и чудесным образом материализовалась на тротуаре в нескольких метрах от яслей. Тайна казалась такой же непроницаемой, как происхождение жизни на Земле.

Параллельно с этим оживились социальные сети: записью Алисы в «Большом книжном» поделились девять миллионов раз (вплоть до Соединенных Штатов, на сайте «Нью-Йорк тайме», с субтитрами). И эта история женщины, похитившей ребенка, происхождение которого так и не удалось установить, стала предметом множества комментариев, анализов, разборов, рассуждений и дебатов.