Feel Good. Книга для хорошего самочувствия

Анн-Паскаль Бертело перебила ее:

— Я пришлю вам контракт на неделе… Вы получите ваш аванс!

Больше ничего не сказав, Алиса пошла домой.

Она больше не смеялась.

Ей было стыдно.

Интересно, все ли налетчики испытывают такой стыд в день своего первого налета?

Она подумала, что это вполне вероятно.

4. Стать мужчиной

Алиса не давала о себе знать. Тому часто хотелось позвонить ей. Особенно сильно накатывало это желание по утрам, когда он еще не совсем пробудился от ночных грез и ему казалось, что невозможное возможно. Но то же желание не давало ему покоя и вечерами, когда воля была подорвана вторым стаканом вина. Он набирал номер Алисы, долго держал палец над кнопкой «вызов», но каждый раз не решался нажать, опасаясь возможных упреков с ее стороны и боясь окончательно доломать то, что уже было сломано. Он откладывал телефон, пытаясь убедить себя, но безуспешно, что, делая то, о чем его просили, — исчезнуть и не высовываться, — он проявляет силу характера, а не трусость.

Нужда в деньгах заставила его закончить роман. Он писал с отвращением. Машинально. Скучая. Как едят, не испытывая голода. Как занимаются любовью, не испытывая желания. Закончив, он едва помнил, о чем была его история. Он отослал текст, не перечитав. Ив Лакост позвонил и сказал, что нашел его «странным, но интересным». Том получил аванс в полторы тысячи евро, благодаря которым смог оплатить несколько просроченных счетов. Между делом он написал три детективных рассказа для «Стори Фэктори». Первые два об убийстве в Арденнах, третий о матери, убивающей своего ребенка-дауна. Последний не приняли и не оплатили (избегали темы инвалидов).

Финансовое положение стало критическим.

Надо было заработать хоть немного денег, чтобы выжить. В эти месяцы президент сказал, что «достаточно перейти улицу, чтобы найти работу», но Том знал, что не все так просто. Его опыт в колл-центрах ничего не давал, он был слишком стар, в этом секторе все изменилось за последние несколько лет. Он попробовал поискать работу в ресторанном бизнесе, но официанты требовались помоложе, а посуду мыли рабы из черной Африки. На стройках были нужны мужчины, способные носить с утра до вечера пятидесятикилограммовые мешки с цементом, а клининговые компании отказывали ему под тем предлогом, что «клиенты скорее доверят хозяйственные дела женщинам». За неимением лучшего он начал разносить рекламу по почтовым ящикам. Он забирал пачки рекламных листовок в офисе компании, специализирующейся на «мэйлинге», дома весь вечер складывал каждую пополам, а назавтра, таща за собой полную до краев тележку, разносил их, дом за домом, подъезд за подъездом, ящик за ящиком: скидки на оборудованные кухни, курица по акции, две пиццы плюс одна за полцены, дворники в подарок при покупке двух новых шин. Ему платили за количество разнесенных листовок (нечего было и думать о том, чтобы незаметно выбросить пачку, он должен был указывать названия улиц, которые обходил, и были проверки). Он получал 40 евро за семьсот листовок. Если ходить быстро, удавалось разнести их часов за десять. При работе каждый день набегало почти 300 евро в неделю, но бывали дни, когда на складе вообще не было рекламных проспектов. От ходьбы изо дня в день постоянно болело правое колено. Утром, перед уходом, он принимал противовоспалительное, массировал колено с разогревающей мазью, боль немного успокаивалась, но не проходила. Хуже всего было то, что из-за больного колена он ходил медленнее, теперь ему требовалось два дня, чтобы разнести семьсот проспектов, и доходы снизились вдвое.

Чтобы компенсировать потери, Том записался волонтером на клинические испытания. Он тестировал дерматологический крем для сухой и очень сухой кожи (провел два уик-энда в клинике и заработал 60 евро). За 200 евро он провел четыре дня в центре исследований сна (на нем тестировали тканевую маску для глаз, он должен был спать с датчиками по всему телу, ему снились кошмары), а за 350 евро поучаствовал в тесте обезболивающего с закодированным названием: целую неделю ему снимали электрокардиограммы, измеряли анальную температуру, брали анализы крови. На пятый день у него разыгралась тахикардия, и сутки он думал, что умрет. Центры клинических испытаний занесли его в черные списки, умирающая подопытная свинка — вещь недопустимая. Однако он мог продолжать тестировать пищевые добавки (но эти тесты были реже и хуже оплачивались). Подумал он и о сдаче спермы. Интернет-сайт клиники, занимающейся искусственным оплодотворением, предлагал «компенсацию» из расчета 50 евро за одну сдачу (с максимальной частотой два раза в месяц). Он приехал в клинику, но девушка на ресепшене сообщила ему, что предельный возраст — сорок четыре года. Это было особенно унизительно. Он зарегистрировался на сайте, предлагающем отвечать на опросы онлайн за деньги. Платили от 50 центов до 3 евро за опрос. В день можно было пройти четыре-пять опросов в самых разных областях: «благосостояние», «животные», «коммерция и ресторанный бизнес». Он делал это вечером, после того как целый день разносил проспекты. Это занимало от двух до трех часов, списки вопросов были длинные и скучные. Поначалу он всерьез пытался отвечать, под конец ляпал что попало. Он говорил себе, что его ответы вряд ли что-нибудь изменят в том, как та или иная ресторанная сеть, продающая кебабы, будет их продавать. Так он зарабатывал около десяти евро в неделю, порядка пятидесяти в месяц, для его бюджета это была солидная сумма.

Настало лето.

В конце июня он получил двадцать авторских экземпляров своего романа, вышедшего под названием «Скульптор плоти». Ему не нравилось название, не нравилась и обложка с акварельной иллюстрацией, изображающей человека со спины лицом к туннелю. Четвертая сторонка обложки гласила: «В „Скульпторе плоти“ Том Петерман исследует непростые любовные отношения времен глобализации». Том поставил экземпляр на полку книжного шкафа, предназначенную для его книг. «Еще один», — только и подумал он.

Июль был на редкость жарким, все газеты посвящали целые полосы глобальному потеплению, раздача проспектов стала пыткой, жесткий диск его компьютера не вынес тропической жары в квартире и отказал, когда он отвечал на вопросы о своих занятиях спортом (он соврал, что занимается волейболом в клубе дважды в неделю). Починка жесткого диска обошлась в двести с лишним евро. В середине августа, когда бушевавшие грозы предвещали конец света и, казалось, хотели смыть город с лица земли, а по улицам бежала грязная теплая вода, делая их похожими на разлившийся Ганг, стали появляться первые статьи, посвященные началу литературного года. Журнал «Лир» напечатал подборку, включающую «десять книг, которые нельзя пропустить». Разумеется, «Скульптор плоти» в нее не вошел. Было несколько более или менее известных авторов, в том числе Жоэль Вассёр, выпустивший книгу под названием «Вид с неба», в которой рассказывал об обстановке в Елисейском дворце во время кризиса желтых жилетов, и три первых романа: молодой человек, выходец из иммигрантской среды, выросший в пригороде, выпустил «Каршеринг» («сумрачный роман о грамматике насилия Государства»), студентка филологического факультета явила миру «Могилу для глаз» (написанная без ложной стыдливости откровенная хроника лесбийской любви) и, наконец, «Feel Good». О «Feel Good» журналист писал: «Увлекательный и захватывающий первый роман, незабываемое приключение». У Тома защемило сердце. Значит, Алисе почти удалось: роман не только был опубликован, но уже привлек к себе внимание прессы. Обложка с тосканским пейзажем с открытки была хороша, а имя Алисы над заголовком наполнило его счастьем. Ему захотелось позвонить ей и поздравить, но в очередной раз он отказался от этой мысли. Назавтра он стал регулярно гуглить имя Алисы и название «Feel Good». В эти несколько дней, с 16 по 25 августа, литературные приложения большинства крупных газет печатали подборки, посвященные началу литературного года. Почти во всех присутствовал «Feel Good». «Многообещающий роман», писала «Либе- расьон», «Новый голос» («Фигаро»), «Автор, стоящий внимания» («Элль»), «Несомненно, лучший сюрприз начала литературного года» («Ле Пуэн»). В социальных сетях тоже зашевелились: в Твиттере хэштег с именем Алисы был использован уже сотни раз, а в Инстаграме блогеры, получившие книгу из пресс-службы, выкладывали красивые фотографии: книга рядом с букетом цветов, книга на подоконнике или на льняной скатерти в золотистом свете парижского утра. Эти фотографии непременно сопровождались смайликами: лицом с сердечками вместо глаз, солнышком, аплодирующими руками — показателями, что книга «проникла в самое сердце».

На сайте «Амазон» Том прочел, что выход книги планируется на 6 сентября, то есть через десять дней. Вечером на сайте французского телевидения он прочел, что Алиса приглашена на программу «Большой книжный», посвященную началу литературного года. Такое приглашение для автора первого романа было неслыханной удачей, эту программу будут смотреть все книготорговцы, все журналисты и все читатели, даже если Алиса ничего не скажет и будет только улыбаться, десятки тысяч проданных экземпляров обеспечены. Том не мог опомниться. Интересно, как переживает все это Алиса? Наверняка это фантастически возбуждает. «Завидую ли я?» — спросил он себя и с некоторым удивлением понял, что нисколько не завидует. Наоборот, впервые произведение, к которому он, пусть и немного, приложил руку, кажется, приблизилось к недосягаемым высотам успеха.

В конце августа журналист из «Франс Интер» взял у Алисы интервью. Том прослушал подкаст несколько раз. Она держалась непринужденно, была вполне в своей тарелке, возможно, ее накачала Анн-Паскаль Бертело или просто проявился природный талант.

— Я читал, что вы писали этот роман меньше трех недель? — говорил журналист.

— Да… Три недели писала, но сорок лет вынашивала, — отвечала Алиса.

Ее голос после всех этих месяцев молчания взволновал Тома так, как он и сам не ожидал. Он написал ей электронное письмо, поздравил с интервью, но, дойдя до конца, испугался показаться жалким типом, подбирающим крохи чужого успеха, и стер его.

А потом настал вечер специального выпуска «Большого книжного». Том не пропустил бы эту передачу ни за что на свете. Гостей было трое: Жоэль Вассёр со своей книгой «Вид с неба», автор комиксов с графическим романом, посвященным болезни Альцгеймера, и, наконец, Алиса с «Feel Good».

Пока шли титры, камера показывала крупным планом троих гостей. Когда Том увидел на экране лицо Алисы, ему показалось, что все его тело превратилось в пепел, сгорев в пожаре любви. На Алисе была незнакомая ему одежда, наверняка купленная специально для этого случая: элегантная блузка бирюзового цвета с растительным принтом, черные брюки и кожаные ботильоны. Ее волосы стали другими, светлее, длиннее, более прямыми и блестящими, над ними явно потрудился хороший парикмахер.

Передача началась с интервью с Жоэлем Вассёром. Он был блистателен, остроумен, охотно делился подробностями повседневной жизни президентской четы, с которой явно был накоротке, цитировал Бурдьё, цитировал Мальро, цитировал генерала де Голля и Карла Маркса. На нем был безупречно сшитый черный пиджак, белая рубашка итальянского покроя, на лице трехдневная щетина, волоски графитово-черного цвета такие аккуратные, словно художник нарисовал их колонковой кисточкой. Под конец он рассказал очень забавный анекдот о встрече Дэвида Боуи и Чарли Чаплина в Межеве в 1974 году, что всех рассмешило. Том, один в своей гостиной, почувствовал себя особенно жалким, он ни о ком не знал никаких анекдотов, будь он сейчас в студии, вряд ли кого-нибудь рассмешил бы.

Потом настала очередь автора комиксов. Он объяснил, что самым трудным в его работе было «графически передать распад памяти» (с помощью картинок, нарисованных больше ластиком, чем карандашом). Жоэль Вассёр неожиданно низким голосом, с повлажневшими глазами, заявил, что «тронут до глубины души» этим альбомом «по личным причинам». На миг воцарилась тишина, всех взволновал этот человек, не стеснявшийся обнажить сокровенное, после чего пришла очередь Алисы.

— Ваш роман выходит через несколько дней, и о нем уже много говорят. Те, кому посчастливилось его прочесть, называют его главной книгой начала литературного года. Скажите, вы написали эту прекрасную и светлую историю как ответ на драмы, наложившие отпечаток на вашу жизнь?