Фельдмаршал Репнин

–  Жаль, что не смогу поехать с тобой. Слабость чувствую в теле, голова побаливает... Но это ничего... Я буду ждать тебя. Только скорее возвращайся. А ежели дело заставит задержаться надолго, пришли кого-нибудь за мной. Я не смогу здесь долго жить одна.

Репнин выехал в Петербург рано утром в плохом настроении. Он не ждал от этой поездки для себя ничего хорошего. Впрочем, его совершенно не беспокоил вопрос, для чего он вдруг понадобился императору. Он думал о жене, о её физических и душевных страданиях. Её точила какая-то непознаваемая внутренняя болезнь. Городской доктор польского происхождения, известный в Литве как лучший специалист по сердечным заболеваниям, после её осмотра сказал Репнину, что дело серьёзно и Наталья Александровна может долго не протянуть... Репнин теперь сожалел, что не использовал время пребывания в Петербурге для лечения супруги. Доктор-поляк хорош, но в Петербурге всё-таки можно было найти более опытных специалистов, не говоря уже о лекарствах... Хотя, когда жили в Петербурге, жена выглядела гораздо лучше, и у него в мыслях не было, чтобы показать её докторам. Заметно сдала она только после возвращения в Вильно. Не пошёл ей на пользу здешний климат. Хотя и говорила она, что здесь ей хорошо, но думала всё время о Петербурге. Однажды проговорилась: «Ежели умру, не надо меня здесь хоронить, предайте земле петербургской»... Смерть в её возрасте... Не приведи Господь такому случиться!

Прибыв в Петербург, Репнин тотчас направился в коллегию иностранных дел. Безбородко оказался на месте.

–  Быстро приехал. Молодец!
– похвалил он.
– Значит, есть ещё порох в пороховнице.

–  Как я понял из вашего письма, меня желает видеть сам государь?
– не придал значения его комплименту Репнин.

–  Да, да, у государя есть к вам разговор, и разговор весьма серьёзный, зело серьёзный.

Безбородко рассказал о плане создания коалиции европейских стран, направленной на предотвращение агрессивных действий Франции.

–  Но насколько мне известно из газет, которые я получаю из Вены и Берлина, эти действия уже имеют место.

–  Да, но их можно и нужно остановить, а захваченные французами земли освободить. Как на это смотрите?

–  На что?
– не понял Репнин.

–  Ох, разве я вам ещё не сказал?.. Для создания упомянутой коалиции государь желает использовать ваш богатый опыт дипломатический работы. Вы должны поехать в столицы европейских держав и добиться их согласия участия в коалиции. Согласны поехать?

–  Вы считаете, что у меня есть выбор?

–  О выборе речи быть не может, но вы можете высказать своё мнение лично государю.

–  Я солдат, а солдаты не вступают в обсуждение приказов своих начальников.

–  В таком случае не будем терять время. Мы ещё успеем застать императора в его рабочем кабинете...

Император встретил Репнина таким строгим и вместе с тем холодным взглядом, словно был им недоволен. К первому министру, наоборот, отнёсся с подчёркнутой доброжелательностью.

–  Вы с князем уже говорили?
– спросил у Безбородко.

–  Да, князь в курсе дела.

–  Когда выезжаете?
– обратился Павел к Репнину и, не дожидаясь его ответа, приказал: - Должны отправиться завтра же, не теряя попусту ни одного часа.

–  Но перед этим я должен, наверное, получить какие-то инструкции?

–  Инструкции готовы, вы можете получить их в коллегии иностранных дел. Главная инструкция - объединить против Франции всю Европу. Вы меня поняли?

–  Понял.

–  Тогда у меня всё. Можете оба быть свободны.

Репнин был ошарашен. Такого приёма он не ожидал. Во все времена Павел проявлял знаки дружеского расположения к нему, и вдруг его словно подменили. С первых минут встречи Павел и разговаривал, и смотрел на него так, словно открыл в нём личного врага.

–  Вы можете мне объяснить, что произошло?
– спросил Репнин первого министра, когда они, покинув кабинет императора, оказались на улице.

–  Что вы имеете в виду?

–  Государь вёл себя со мною так, словно я уже нахожусь в глубокой опале.

–  Напрасно так думаете. Вы же знаете государя: он человек настроения. Сегодня он просто не в духе.

–  Но с вами-то вёл себя нормально.

–  Не утруждайте себя ложными предположениями.
– И, не желая продолжать этот неприятный для себя разговор, Безбородко спросил: - Вы домой?

–  Наверное. Я чувствую себя усталым.

–  Ежели завтра в коллегии меня не найдёте, то инструкции можете получить у Ростопчина. Надеюсь, вы его всё ещё помните?

–  Как не помнить...

Взяв извозчика, Репнин, однако, ехать домой раздумал, а направился к своему зятю князю Фёдору Николаевичу Голицыну, за которым была замужем его вторая дочь Прасковья. Фёдор Николаевич участвовал в последней русско-турецкой войне, дослужился до генерала, после ушёл в отставку.

–  Бывают же такие счастливые дни!
– обрадовались гостю в доме Голицыных.
– Какими судьбами?

–  Дайте сначала перевести дух, а потом уже задавайте вопросы.

Услышав голос отца, из смежной комнаты появилась Прасковья Николаевна. Она с ходу принялась расспрашивать о матери: здорова ли, не скучает ли там, в далёкой литовской земле?..

–  Мама твоя не совсем здорова, - сказал Репнин, - но нам лучше поговорить об этом позднее.

По случаю прибытия дорогого гостя накрыли малый стол в гостиной. Здесь было гораздо уютнее, чем в столовой. Получился хороший семейный ужин с непринуждённой беседой о том о сём, какие обычно возникают между родственными людьми. О своей предстоящей поездке в столицы европейских стран Репнин рассказал только после бокала вина.

–  Тебя сам император посылает?
– поинтересовалась дочь.

–  Император, - подтвердил князь.
– В другое время я, наверное, обрадовался бы такому поручению, а сейчас чувствую себя иначе.

–  Твою озабоченность я сразу заметила. Тебя что-то беспокоит?

–  Так, ничего особенного... Пустяки.

Репнин не стал говорить при дочери о подлинных причинах плохого настроения. Заговорил об этом с зятем, наедине.

–  Я имел сегодня встречу с императором. Это была тяжёлая встреча. Он разговаривал со мной как с опальным.

–  С его величеством подобные вещи случаются часто, - заметил зять.
– Не стоит расстраиваться.

–  Но я почувствовал, что за этим что-то есть. Ещё во время коронации он был ко мне добр и внимателен, а тут словно ледяная глыба. Есть какая-то причина, которая заставила его изменить своё мнение обо мне. Может быть, вы поможете разобраться?

Молодой князь ответил не сразу, сначала налил в бокалы ещё вина и только потом заговорил:

–  Думаете, вы одни ставите себе такие вопросы? При дворе уже до десятка сановников испытали на себе монаршую немилость. И почти все из рода князей Куракиных.