Фельдмаршал Репнин

От императора Репнин сразу поехал домой порадовать жену присвоением ему чина генерал-фельдмаршала: она сильнее всех переживала несправедливость императрицы Екатерины и её окружения при распределении наград за заслуги в последней Русско-турецкой войне.

Наталья Александровна встретила его в новой причёске, сделанной по последней моде. Гладко зачёсанные волосы были стянуты сзади в тугой пучок и сильно напомажены.

–  Ну как, - повертелась она перед ним, - красиво?

–  Слишком много штукатурки, - усмехнулся князь.

–  Не нравится потому, что ты к такой красоте ещё не привык. Завтра буду казаться красивее.

–  От тебя пахнет луком и пряностями, - сказал он.
– Была на кухне?

–  Угадал. Помогала поварам готовить праздничный обед.

–  Такой обед будет кстати.

–  Я знала, что доставишь домой радостную весть. Или я неправа?

–  Ты всегда бываешь права, - притянул он её к себе.
– Можешь поздравить, с сегодняшнего дня я генерал- фельдмаршал. Государь был ко мне очень милостив.

–  Я знала, что так будет, - торжествующе сказала супруга.
– Правду надолго под замок не запрёшь.

Она провела его в столовую и показала столы, сдвинутые друг к другу.

–  Это для дворовых, - пояснила она, - пусть и они порадуются.

–  Мы тоже будем с ними?

–  Наше присутствие их будет стеснять. Для нас накрыт стол в твоём рабочем кабинете. Можешь идти туда, я пойду следом, как только дам кое-какие распоряжения прислуге.

Уединившись в кабинете, они сидели за столом до позднего вечера. Наталье Александровне показалось, что муж не был так рад получению нового чина, как она, да и вообще настроение у него было не совсем праздничное.

–  Ты разочаровался в Павле Петровиче?
– спросила она его напрямик.

–  Я уже говорил, он был ко мне милостив. В разговоре высказывал умные мысли. Но он суетлив, а суетливость для руководителя государства - величайший порок.

–  Но может быть, он только сейчас такой, ещё не привык к своему новому положению. Когда освоится, всё может пойти иначе.

–  Будем надеяться.

После встречи с императором Репнин два дня никуда не выезжал, отдыхал дома. Потом поехал к Безбородко, который всё ещё оставался на своём месте, хотя многие руководители ведомств императором были уже заменены.

Первый министр знал о присвоении Репнину чина генерал-фельдмаршала. Он был рад этому событию и в первые минуты встречи не раз подчёркивал это.

–  Думаю, Павел не ограничится награждением вас фельдмаршальским чином, - сказал он.
– Он постарается найти для вас такое место, чтобы вы были у него всегда под рукой. Он даже Румянцева желает перетащить в Петербург, хотя сия затея, как мне представляется, ни к чему не приведёт: в его годы никакими приманками не вытащить из Киева. Но у вас положение другое.

–  Не скрою, я был бы рад закрепиться в Петербурге, - отвечал Репнин, - но у меня нет на это никаких надежд. Император уже объявил, что за мной сохраняются прежние должности и, следовательно, местом моего постоянного проживания остаётся город Вильно.

–  Император переменчив: сегодня скажет так, а завтра уже говорит другое... Впрочем, - задумался Безбородко, - решения императора часто зависят от подсказок его окружения, а оно расколото на две партии, хотя сам император этого пока не замечает.

–  А кто к нему наиболее близок?

–  Лида, которые при Екатерине не играли никакой роли. Архаров, например.

–  Первый раз о нём слышу.

–  Обер-полицмейстер, гроза города. Императору нравится своей строгостью к нижестоящим и тем, что с полуслова умеет угадывать его мысли.

–  А ещё кто?

–  Ростопчин, Кутайсов, Нелидов... Особенность придворной интриги заключается в том, что в неё вовлечены знатные дамы, в том числе сама императрица и её фрейлина Нелидова, на которую Павел «положил глаз» ещё в то время, когда был великим князем. Кстати, любимая фрейлина императрицы принадлежит к фамилии князей Куракиных, а Куракины стоят за тебя горой. Ведь ты через жену связан с ними родственными отношениями. Не так ли?

–  Я не поддерживаю с ними близких отношений, - сказал Репнин, насупившись.

После небольшой паузы Безбородко заговорил снова:

–  Надеюсь, князь, вы правильно поймёте мою полную откровенность перед вами и забудете то, что я вам говорил, тем более, что мои высказывания были основаны на слухах и предположениях.

–  Вы могли бы и не говорить мне этого.

–  Спасибо, Николай Васильевич. Посплетничали, а теперь поговорим о деле. Расскажите, как там ведут себя наши поляки?

Репнин рассказал ему то, что уже говорил императору. А потом, помедлив, к сказанному добавил следующее:

–  На польских землях всё пока спокойно, но сие не должно настраивать нас на благодушный лад. По моему глубокому убеждению, польский вопрос ещё не решён. Поляки - цельный народ со своими традициями, обычаями, богатейшей культурой; народ, которому необходимо иметь своё государственное образование. Пусть в составе Российской империи, но такое государственное образование необходимо. Вы со мной согласны?

–  Я подумывал об этом, но вопрос сложный, его надобно глубоко изучить. Но я вижу, у вас ко мне есть ещё что-то?
– поспешил отвести польскую тему первый министр.

–  Вы угадали. Я приехал поговорить с вами о наших отношениях с Францией. Я был не так давно в Риге и видел стоявшие на приколе корабли с полными трюмами товаров, предназначавшихся для продажи французским покупателям. Товары гниют, купцы терпят убытки. Много от этого теряет и государственная казна.

–  Я об этом помню, ну и что? Вы же сами прекрасно знаете, что существует указ о прекращении сообщений с Францией и его пока никто не отменял.

–  Указ был издан Екатериной, но её сейчас нет. Надобно воспользоваться новыми обстоятельствами и побудить императора согласиться довести отношения с Францией хотя бы до такого уровня, чтобы торговые люди сторон могли обмениваться между собой товарами.

–  Поговорить с императором об этом можно, но думаю, это лучше сделать после коронации. В настоящее время император ни о чём не желает думать, кроме как об этой ожидаемой всеми церемонии. Кстати, вы собираетесь принять в ней участие?