Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич
Шрифт:
...10 апреля 1879 года.
Передать в гражданское управление княжества Болгарского всех телеграфных линий и станций, устроенных (российским) Военным ведомством, с аппаратами, казёнными лошадьми, материалами и запасами телеграфных принадлежностей.
...22 апреля 1879 года.
Передать Болгарии винтовые малые пароходы «Породим» и «Горный Студень», буксирные речные пароходы «Взрыв» и «Опыт», 7 портовых катеров (в том числе принадлежащие Военному ведомству катера: «Рента», «Мутала»,
...Николай Николаевич-Старший, и будучи в должности главнокомандующего Дунайской армии, и уйдя с этого поста, был причастен к выделению чрезвычайных кредитов, открытых государственным казначейством для Болгарии. Так, на обмундирование шести болгарских дружин было выделено свыше 124 тысяч рублей, на устройство железной дороги Систово — Бело — Булгарени — более 1,8 миллиона рублей, за поставку 60 почтовых лошадей — 31 тысяча рублей, на изготовление вещей, требуемых для болгарской жандармерии, — 3 тысячи рублей...
При непосредственном участии великого князя из войск действующей армии в формируемое болгарское земское войско для обучения было назначено:
Генерального штаба обер-офицеров — 2;
штаб-офицеров — 6;
обер-офицеров — 243;
музыкантов — 204;
унтер-офицеров — 790;
рядовых — 266;
нестроевых — 61.
Всего военнослужащих русской армии — 1472 человека. Следует заметить, что военными советниками становились наиболее квалифицированные офицеры и нижние чины, прошедшие сквозь огонь и тернии Русско-турецкой войны.
Болгарское княжество, дружины Болгарского ополчения, Болгарское земское войско безвозмездно получило от России и её действующей Дунайской армии самое необходимое вооружение и снаряжение к концу 1879 года:
винтовок Кринка, карабинов Бердана и ружей Шаспо — около 175 тысяч;
револьверов Смита и Бессона — 2773 единицы;
различных полевых, горных, осадных орудий и мортир — 138 (в том числе 12 крупповских орудий, купленных на деньги, собранные Славянскими комитетами);
холодного оружия (сабель) — почти 6,5 тысячи;
патронов — почти 40 миллионов;
снарядов — более 63 тысяч;
лошадей (почти все — артиллерийские) — 11 705;
шанцевого инструмента — около 13 тысяч.
Кроме того, из турецких трофеев Дунайской армии болгарской стороне было разновременно передано:
ружей разных систем — 26,5 тысячи;
ятаганов — 1256;
орудий и мортир разных калибров — 81;
ружейных патронов — 20 миллионов;
снарядов — более 82 тысяч...
Россия оставляла на два года (1889 и 1880) на дружественной болгарской земле 50-тысячный армейский корпус, который только с большой натяжкой можно назвать оккупационным. Он служил гарантом безопасности Болгарского княжества прежде всего со стороны Турции. Полки и батареи отбирались в состав корпуса с ведома и по рекомендации генерал-фельдмаршала: он прекрасно знал боевой состав своей Дунайской армии.
Когда встал вопрос о назначении императорского комиссара в Болгарии, одновременно исполняющего должность командующего русским корпусом, Александр II посоветовался с братом:
— Как ты знаешь, Николай, войска наши
из Болгарии все ушли. Остался лишь корпус по договорённости с болгарской стороной.— Вы, ваше величество, уже решили, кто его возглавит?
— Нет ещё. Нужен толковый человек, командующий корпусом будет ведь и российским комиссаром в княжестве. Решил я с тобой посоветоваться: ты своих генералов лучше меня знаешь.
— Как не знать, если всю Болгарию вместе прошли. Там нужен не просто армейский генерал, а ещё и дипломат. И возраста не самого преклонного, чтоб энергичен был и глазаст.
— И чтобы у болгар и их земского войска был в полном доверии.
— Думаю, что лучше всех подошёл бы Скобелев. Он и болгарским ополчением командовал, и герой Шипки.
— Я не против его кандидатуры. Но он нужен для наших туркестанских дел. В песках среди кочевий туркменских племён кому воевать, как не опытному генералу?!
— Тогда, ваше величество, видится мне другая кандидатура, тоже достойная во всех отношениях. Князь Дондуков-Корсаков Александр Михайлович. 13-м армейским корпусом у меня командовал, затем Восточный отряд принял у цесаревича Александра по его отъезду.
— Мой генерал-адъютант.
— Да, он. Войсками Киевского военного округа командовал. И что хорошо, образование имеет университетское, юридическое.
— Что ж, если ты его предлагаешь, то я против не буду. Только переговори с ним сам перед указом. Нам надо знать его личное мнение.
— Будет исполнено, ваше величество...
Великий князь хорошо знал Дондукова-Корсакова, служившего в молодости в лейб-кирасирском Наследника Цесаревича полку. Потомок по женской линии прославленного калмыцкого хана Аюки, после непродолжительной службы в гвардейской кавалерии отправился на Кавказскую войну. Вёл конфиденциальную переписку наместника князя Воронцова, был дважды ранен, получил за Даргинскую экспедицию и штурм аула Салты два боевых ордена и Золотое оружие с надписью «За храбрость».
После этого Дондуков-Корсаков вернулся в столичную гвардию, в лейб-гвардии Гусарский полк. Произведённый в полковники, использовал отпуск для заграничной поездки в Алжир, где ознакомился с «образом» ведения войны французской армией с местными жителями. Алжирская война, по его мнению, была во многом схожа с войной Кавказской. О целях «личной» поездки на африканский север лейб-гвардеец скажет так:
— Мы — как Франция. России в горах ещё воевать и воевать. И не только с Шамилем...
На Кавказ Дондуков-Корсаков вернулся в должности командира прославленного Нижегородского драгунского полка. Участвовал с ним в Крымской войне (под крепостью Карс стал Георгиевским кавалером), в окончательном покорении Чечни. Был начальником войскового штаба Донского казачьего войска, затем около пяти лет находился в отставке, всецело отдаваясь общественной и земской работе...
Генерал-фельдмаршал вскоре пригласил к себе, в штаб гвардии и столичного военного округа, человека, которого рекомендовал государю. Потомок хана Аюки, степного сподвижника царя Петра Великого, был рад встрече со своим недавним главнокомандующим за Дунаем:
— Ваше высочество, не имел чести и случая поздравить вас с фельдмаршалом. Считаю, это заслуженная награда и честь для русской армии.
— Благодарю за сказанное, Александр Михайлович. Но речь сейчас пойдёт не о моём фельдмаршальском жезле, а о вашем новом назначении.