Феликс - значит счастливый... Повесть о Феликсе Дзержинском

— Но кто же отдает паспорт назад?

— А почему нет? — тут же нашелся Ицек. — Ты переходишь границу и возвращаешь паспорт моему хозяину!

— Вот что, — сказал Феликс. — Я смогу заплатить за паспорт, если Янкель отдаст назад мои деньги. За границу я не поеду.

— Тогда зачем тебе этот паспорт?

— С таким паспортом я и здесь проживу, — усмехнулся Феликс.

Янкель рассвирепел, услышав просьбу Феликса вернуть ему деньги.

— Что я стал бы делать, молодой человек, если бы все мои клиенты поступали так, как ты?! — закричал он. — На твое место я ведь мог бы взять другого человека, но я его не взял. Кто же теперь оплатит мои убытки?

— Но такого человека, очевидно, не было, — сказал Феликс. — В балагуле есть свободные места.

— «Есть свободные места»! — передразнил Янкель. — Так ты хочешь, чтобы мои убытки были еще больше?

— У меня нет документов. И я подумал: очень опасно переходить границу без паспорта! — стоял на своем Феликс.

— О чем же ты думал раньше? Меня это не касается! Расскажи об этом австрийским таможенникам или пограничной охране. Я с ними не конкурирую: они проверяют паспорта, а я перевожу людей за деньги через границу.

Янкель повернулся к Феликсу спиной и уставился куда-то в сторону. Потом вдруг предложил:

— Ладно, я отдам тебе половину денег. Терпеть убытки будем вместе. — Он достал кошелек, отсчитал деньги.

Лошади были запряжены, пассажиры усаживались в балагулу, когда Феликс снова подошел к помощнику Янкеля.

— Вот все, что у меня есть, Ицек. Из этих денег мне понадобится еще рубля четыре на железнодорожный билет. Остается семь рублей. Ты можешь за эти деньги отдать мне паспорт?

Ицек пересчитал деньги.

— Ладно, пойдет!.. Другому бы копейки не уступил. — Он сунул деньги за голенище и отдал Феликсу паспорт. — Ты, что же, здесь останешься?

— Нет, хотел бы доехать до станции.

— Подожди, я спрошу у хозяина.

Янкель на вопрос Ицека кивнул головой.

И снова они ехали по Вилкомирскому шоссе, похожему на бесконечную аллею огненно-желтых деревьев. Феликс залюбовался ими и вспомнил о волшебных деревьях-кострах, пламеневших в детстве там, в Дзержинове...

На станции, возле переезда, Янкель остановил лошадей. Феликс выпрыгнул из балагулы и зашагал по дороге к вокзалу, закинув за плечо свой мешок.

Теперь у него был паспорт и немного денег, которых должно хватить на билет до Варшавы. И еще — свобода!

2

Кайгородский урядник Грызлов поначалу не обратил внимания на самовольную отлучку ссыльного поселенца Дзержинского. Ну ушел и ушел! Воротится, как всегда. Куда ему деться! Однако вскоре урядника стала одолевать тревога.

Засосало под ложечкой после встречи с Лузяниной, хозяйкой ссыльного. Грызлов встретил ее у колодца и спросил мимоходом, далеко ли ушел Дзержинский. Тетка смутилась, начала плести что-то несусветное, в глаза не смотрит, пальцы дрожат, будто кур воровала. «Я, — говорит, — делов его не ведаю, он мне не докладывает...» Урядника встревожило ее поведение: не иначе — что-то знает, да не хочет говорить.

Время шло, а Дзержинский не возвращался. Воротился Якшин, сказал, что, когда уходил из Кая, Дзержинский сидел дома и ни на какую охоту вроде не собирался.

Грызлов встревожился не на шутку. По начальству о случившемся пока не сообщал, решил сам приступить к розыску. Выспросив у Лузяниных, куда обычно ходил на охоту Дзержинский, он с утра запряг в тарантас положенного ему по штату мерина, бросил полмешка овса в кузов и поехал на Порышь.

Ехал без дороги — лесными просеками, по кочкам, по пересохшим болотцам. Взмыленный мерин тяжело раздувал бока.

На Порыши Грызлову встретился кайгородский мужик, выжигавший тут древесный уголь.

— Эй, любезный! — не вылезая из тарантаса, окликнул его урядник. — Ты сам откуда?

— Кайский, ваше благородие.

— А фамилия как?

— Чесноков Гаврила...

— Так вот, Гаврила, ты ссыльного Дзержинского знаешь?

— Так точно, знаем! По соседству живем. Он у Лузяниных квартирует, а мы рядом.

— Ты здесь его случайно не видел?

— Как же, видел. Рыбачил он здесь. Два дня в моем шалаше жил.

— А сейчас он где?

— Да кто ж его знает... Собрал удочки, ружьишко — за плечи, только его и видели! Сейчас, должно, дома...

— Ушел-то он в какую сторону? — нетерпеливо спросил урядник Грызлов.

— Хотел будто к Адову озеру податься. Вон туда, — угольщик неопределенно махнул рукой.

— Давно это было?

— Вот не припомню, ваше благородие. Вчера ли до обеда, а может, третьего еще дня. Дни у меня одинаки, как уголья в бунту, одни с другими схожи, не разберешь...

— Экий ты беспамятный, — рассердился урядник. — Дорога-то туда, к озеру, есть?

— Есть-то есть, да трудная. Заморите вы, ваше благородие, своего мерина... Так вдоль реки и пыняйте. У нас мужики туда только по санному пути ездят.

Разговор с Чесноковым вселил в урядника надежду. Авось, дай господи, пронесет, отыщется ссыльный! Грызлов даже не клял его — только бы нашелся...

Урядник круто развернул мерина, который, пятясь, едва не выбился из оглоблей, повернул к берегу.

— Если ссыльный Дзержинский здесь объявится, скажи — пусть немедленно возвращается в Кай! И сразу ко мне, к уряднику, явится! Да гляди не запамятуй!

— Как можно, ваше благородие! Все скажу, как приказали. Кроме как мимо моего шалаша, пройти ему негде.

Грузная спина урядника будто перекатывалась в тарантасе из стороны в сторону. Колеса то и дело натыкались на пеньки и корневища, проваливались в рытвины. Чесноков проводил глазами урядницкий тарантас и усмехнулся.

Попусту проездив к Адову озеру, урядник Грызлов, усталый и злой, воротился в Кай ночью, едва не загнав мерина.

Утром пришел в избу к Лузяниным снимать показания. Якшин как бы невзначай сказал, что Дзержинский вроде собирался в Нолинск — побывать у врачей.

У Грызлова опять мелькнула надежда — может, и вправду ссыльный поехал в Нолинск и скоро вернется. Тем не менее, допросив свидетелей, он сел писать донесение своему прямому начальнику — приставу Шевелеву.

Донесение пошло по инстанции и через неделю поступило в канцелярию генерал-губернатора.

«Пристав стана Слободского уезда, — писал уездный исправник, — рапортом от сентября 1899 года донес мне, что 28 августа того же года уроженец Виленской губернии Феликс Эдмундович Дзержинский, состоя... под гласным надзором полиции в Кайгородском селе по обвинению в государственном преступлении, самовольно отлучился из места настоящего своего жительства вниз по течению реки Камы, будто бы в город Нолинск...»