Фемистокл
Шрифт:
– Анаис, мы же друзья с тобой, - с лёгкой обидой проговорил Фемистокл, - а друзья так не поступают.
– Филокл тоже был моим другом.
– Анаис замерла на месте.
– И где он теперь? Ты послал его на смерть! Ты подобен этесию, южному ветру. Сначала этесий радует людей, даря им тепло и дождь, но вслед за этим часто приносит губительный ураган или смерч. Так и ты, Фемистокл. Ты делаешь добро своим друзьям, но это добро зачастую оборачивается злом. Уходи! Я не хочу тебя видеть!
– Беда нависла над всей Элладой, Анаис, а ты льёшь слезы по одному человеку.
– Фемистокл зашагал к дверям, но на пороге задержался.
– А тебе идёт короткая стрижка, Божественная.
[120] Исида– египетская богиня материнства, изображавшаяся в образе красивой женщины с ровно подстриженными волосами до плеч.
Перед тем как отправиться домой, Фемистокл заглянул на агору, чтобы узнать последние новости о персах.
Стена объявлений, огораживающая загоны для скота, пестрела надписями, выполненными углём и мелом. Высокое ограждение было сложено из больших глыб известняка, которым каменотёсы придали четырёхугольную форму. Камень свозили из разных каменоломен, поэтому стена получилась неоднородной по цвету: местами известняк был белый, местами тёмно-серый. На белых камнях надписи были сделаны углём, на тёмных - мелом.
У стены объявлений, как всегда, толпился народ. Звучали взволнованные голоса, кто-то бранился…
Фемистокл протолкался к стене и принялся изучать неровные надписи. Одни сделаны были на уровне его лица, другие чуть выше или ниже. Вот записи, сделанные секретарями пританов этим утром. В них говорится о разорении персами Феспий, об избиении людей в святилище Амфиарая [121] , о множестве изнасилованных женщин в сёлах и городах Беотиии, об отрядах македонского царя, которые пытаются как-то воспрепятствовать бесчинствам. Эти записи Фемистокл уже видел.
[121] Амфиарай– знаменитый мифический предсказатель, который ушёл под землю вместе с колесницей. На месте исчезновения Амфиарая, близ Оропа, было воздвигнуто святилище с оракулом.
А вот и последние известия, записанные секретарями пританея вечером.
Фемистокл впился глазами в строки, написанные мелом вкривь и вкось: конница варваров вышла к городку Танагра; Ксеркс с главными силами и обозом расположился в Фивах; в горах близ Дельф произошёл камнепад, напугавший персов, которые после этого не осмелились разграбить сокровища Аполлона Пифийского…
«Варвары не тронули сокровища дельфийских жрецов, - с досадой подумал Фемистокл, - а жаль, клянусь Зевсом!»
Продвигаясь вдоль стены объявлений, Фемистокл случайно наступил кому-то на ногу. Он тут же извинился и взглянул на стоящего рядом человека в богатом сиреневом гиматии. Это был Геликаон.
– А, Фемистокл!
– с вызывающей улыбкой проговорил тот.
– Что, не терпится узнать, когда персы окажутся у границ Аттики? Ты уже решил, где спрячешь свою семью? И куда денешь моё золото?
Сделав ударение на слове «моё», Геликаон демонстративно наступил Фемистоклу на ногу.
Последний с трудом удержался, что бы не двинуть кулаком по наглой физиономии Геликаона.
– Спрячь свою Архиппу понадёжнее, Фемистокл, - с угрозой в голосе произнёс Геликаон.
– Ведь если до её нежного тела не доберутся жадные персы, то это запросто могут сделать твои недруги среди эвпатридов. Ты и сам поостерегся бы в одиночку
– Мне смешно слушать твои угрозы, Геликаон.
– Фемистокл смерил аристократа презрительным взглядом.
– Или ты забыл, что ты у меня в руках? Стоит мне показать пританам отнятые у тебя два свитка, доказывающие измену, как ты получишь смертный приговор!
– О, я дрожу от страха!
– засмеялся Геликаон.
– Какие два свитка?… О чём ты?… Ты не болен ли, часом?
И Геликаон приложил ладонь ко лбу Фемистокла.
– Да у тебя жар!
– с притворным беспокойством проговорил он.
– Тебе надо к лекарю. Немедленно!
Фемистокл с такой силой толкнул Геликаона, что тот еле устоял на ногах.
Выбравшись из людской толчеи, он торопливо зашагал домой, полный беспокойства. Геликаон неспроста так осмелел!
«Негодяй уверен в своей безнаказанности! Считает себя неуязвимым!
– лихорадочно размышлял Фемистокл, глядя себе под ноги и не замечая прохожих, приветствующих его.
– На чём основана такая самонадеянность? Тут что-то не так. Надо поскорее разобраться!»
Фемистокл не вошёл, а ворвался в свой дом, подобно вихрю. Он сразу же бросился к заветному ларцу, спрятанному в нише стены в дальней комнате мегарона. Открыв ларец, Фемистокл обнаружил, что тот пуст.
Оба свитка исчезли!
Фемистокл кинулся в гинекей и подступил с расспросами к Архиппе.
Та поначалу не могла понять, чего добивается рассерженный супруг, выкрикивая: «Кто хозяйничал в мегароне в моё отсутствие? Отвечай! Кто приходил к тебе? Лучше признайся по-хорошему!»
Доведя жену до слез, Фемистокл выяснил, что никого из посторонних в его отсутствие в доме не было. К Архиппе ненадолго по разным поводам приходили её родственницы, ещё как-то раз заглядывала сестра Фемистокла Фаргелия. Ещё приходили рабы с посланиями устными и письменными от должностных лиц и кредиторов, но их она не пустила дальше порога.
Фемистокл терялся в догадках. Ночь он провёл почти без сна, просеивая через сито подозрений всех людей из своего ближайшего окружения. В том числе Архиппу и Фаргелию. Отправляясь в морской поход к Артемисию, Фемистокл взял с собой Сикинна, который был верным сторожем мегарона.
«Без Сикинна в моём доме не стало порядка, ведь Архиппа законченная недотёпа!
– сердито размышлял Фемистокл.
– Я купил ей рабыню, чтобы та помогала по хозяйству и следила за детьми. Но моя безмозглая супруга настолько очаровалась девушкой, что теперь рабыня не только её лучшая подруга, но и член нашей семьи!»
А что, если это Гликерия похитила свитки из тайника?
Рабыню звали Гликерией.
С виду она простушка, но кто знает, что таится в голове у фракиянки?
Фемистокл принялся обдумывать новый вариант пропажи писем, но усталость в конце концов взяла верх, и он заснул.
Утром Фемистокл поручил Сикинну разыскать и привести к нему Эвмела, а потом - Кифна.
Завтракал он в одиночестве, так как Архиппа, обиженная вчерашней грубостью, накрыла стол для себя и детей на женской половине дома.
Прислуживала Гликерия. Фемистокл делал вид, что заигрывает с рабыней, то притягивая её к себе за руку, то легонько похлопывая пониже спины. Наконец он усадил фракиянку к себе на колени и принялся гладить её пышные груди. При этом Фемистокл осторожно расспрашивал рабыню о том, что происходило в доме в его отсутствие. Кто делал уборку в мегароне? Ночевал ли кто-нибудь? Позволяла ли Архиппа Архентолу и его друзьям дурачиться на мужской половине дома?
Рабыня, раскрасневшаяся от ласк своего господина, часто отвечала невпопад, то и дело томно вздыхая.