Феникс для снежного дракона

— У меня есть для тебя кое-что получше, — мрачные слова Эйгара повисли в воздухе, когда он направился ко мне.

Глава 24

— Посмотри наконец на него и запомни: он забыл тебя. Он счастлив со своей супругой. А до тебя в этом мире никому нет дела. Ты отвергаешь тот мир, которому нужна, ради того, в котором про тебя и думать забыли!

Низкий драконий голос впивался в уши, а я не могла оторвать взгляд от того, что видела. Мы с Эйгаром, словно два заговорщика, стояли около домика Кирана и Лазиры, подсматривая в небольшое оконце.

Нашим глазам предстала идиллическая картина. Лазира с округлившимся животом сидела в кресле около камина. Я не успела удивиться, как Эйгар пояснил, что время в Аллирии течет гораздо медленнее, нежели здесь. В руках Лазира держала какое-то рукоделие. Вот из кухонного помещения появился Киран с чашей, от которой поднимался пар. Он подошел к Лазире и протянул ей чашу, поцеловав девушку в макушку. Она улыбнулась ему и прижалась к его свободной руке, а меня затопила бешеная злость и обида. Предатели! Самые настоящие предатели! Особенно больно оказалось видеть настоящую любовь, сверкающую в глазах обоих. А мне и вчера, видят боги, хватило ее в глазах Сьеррана.

— Зачем ты привел меня сюда? — прошипела я, поворачиваясь к Эйгару. — Чтобы унизить? Чтобы показать очередных влюбленных? Да, теперь я знаю, как они счастливы, благодарю!

— Чтобы твои чувства к этому мальчишке наконец угасли! Ты ведь до сих пор думаешь о нем?

— Ты глупец, Эйгар! Мне нет до него никакого дела! С тех самых пор, как…

Я резко замолчала. И правда, с какого момента мне стало плевать на Кирана? С тех самых пор, как Эйгар впервые взял меня или с тех пор, как узнала, что ношу его ребенка?

Эйгар развернул меня лицом к себе. В полутьме, освещенное только светом от окна, его лицо казалось высеченным из мрамора. Сплошь острые линии и полутона. Странное дело, но по его лицу блуждала довольная улыбка. С чего бы?

— Я хочу, чтобы ты поняла наконец, что твоя жизнь важна только в Аллирии, — сказал он мягко.

— И оказалась в твоей постели?

— Ты и так окажешься в ней. Для этого мне не пришлось бы так далеко нести тебя, — фыркнул дракон.

Я в бешенстве сжала кулаки и, развернувшись, зашагала к своему охотничьему домику. Надавив плечом на заевшую дверь, вошла внутрь. Воздух был спертым и пыльным. Я закашлялась. Эйгар тихо вошел следом.

— Останешься здесь? — спросил он.

— Ты же все равно заберешь меня отсюда силой. Разве я не права?

— А я слышал, что у беременных перепады настроения случаются позже, — пробормотал Эйгар, облокотившись плечом о дверной проем и посматривая на меня.

— Я все слышала, дракон!

Я обошла свой домик, вспоминая дедушку. Заглянула на кухню и в свою комнатку. Но теперь все здесь казалось мне чужим. Словно чья-то рука стерла присутствие живых. Одно я знала точно — дедуля навсегда останется в моей памяти и в моем сердце, а место — это всего лишь место. Надев на шею серебряный кулон в виде раскинувшей крылья небольшой птицы, принадлежавший дедушке, я вдруг почувствовала острую боль внизу живота. Между ног внезапно стало мокро. Я прикоснулась к штанам и, поднеся руку к глазам, увидела кровь. Сердце тревожно забилось, а горло сдавил спазм.

— Эйгар! — позвала я странно охрипшим и жалким голосом.

— Риона, что случилось? — Эйгар подскочил ко мне. На лице дракона читался страх.

— У меня идет кровь, Эйгар. Ребенок!

— О боги! Сможешь лететь на мне? Если я понесу тебя в когтях, не уверен, что это не причинит большую боль.

— Я постараюсь.

В одно мгновение мы оказались снаружи, и Эйгар обернулся драконом. Хорошо еще, что сейчас глубокая ночь, и нас не могут увидеть жители Флисса.

Полет, по моим ощущениям, длился целую вечность. Когда мы наконец оказались перед воротами Фьеррадана, Эйгар подхватил меня на руки. Я чувствовала, как слабеет мое тело от режущей боли. Казалось, что кто-то очень упорный и безжалостный пытается распилить меня пополам тупым кинжалом.

— Эйгар, мне кажется, я умираю.

— Все будет хорошо, Риона. И с тобой, и с нашей дочерью. Ты веришь мне?

Эйгар продолжал бормотать еще что-то утешительное, а я думала лишь о том, что не хочу и не могу потерять этого ребенка. До этого момента его существование казалось чем-то призрачным, ненастоящим. Теперь же я осознала, что внутри меня зародилась жизнь, которую я должна сберечь.

— Я верю тебе. Пожалуйста, Эйгар, не дай мне потерять ребенка.

Прикосновение твердых губ к моей макушке подсказало мне, что Эйгар услышал. Приказав подскочившему слуге привести Белхрая, Эйгар быстро поднялся по лестнице и пинком распахнул дверь в кабинет жреца, положив меня на кровать. Низ живота продолжала терзать острая боль. Я застонала. По телу пробегал то озноб, то обжигающий жар.

— Я приведу Белхрая, — Эйгар метнулся было к двери.

— Нет, останься здесь! Прошу, — я прикусила губу, и Эйгар тут же вернулся, взяв меня за руку. Почему-то мне казалось, что если он будет здесь, со мной, ничего страшного не случится.

Через пару минут в комнату ворвался жрец.

— Мать Вечного Льда! Что случилось?

— Ребенок, — коротко бросил Эйгар.

Схватив нож, Белхрай разрезал мою тунику и штаны и принялся ощупывать низ живота. Он хмурился, а его белый лоб прорезала глубокая морщина. Прохладные руки легко порхали по животу, даря мимолетное облегчение.

— Я… я потеряла ребенка? — спросила я, моля всех богов, чтобы этого не произошло.

— Нет, дитя. Но нужно действовать быстро, иначе ты не сможешь выносить его.

— Что ты имеешь ввиду, Белхрай? Ведь срок совсем небольшой! — Глаза Эйгара лихорадочно горели, а голос выражал нетерпение. Он не выпускал моей руки из своей. Новый приступ боли, гораздо сильнее, чем прежний, заставил меня сцепить зубы и со свистом втянуть воздух.

Белхрай в этом время гремел какими-то чашами и растирал травы. В комнате повис сладковатый запах.

— Пейте, шайранна, — велел он, поднося к моим губам чашу.

— Что это? — резко спросил Эйгар.

— Напиток из трав остановит кровотечение.

Я послушно выпила все до капли. Через несколько минут боль отступила. Я прикоснулась рукой к животу. Эйгар большим пальцем поглаживал мою ладонь. От этого простого прикосновения я постепенно успокаивалась.

— Все случилось, как я и думал, — покивал Белхрай, нанося на низ моего живота какую-то травяную мазь. — Ваша дочь слишком сильна. Мы должны как можно скорее открыть вашу драконью сущность, шайранна, иначе…

Слова жреца повисли в воздухе, но я знала и так, что он хотел сказать. Я посмотрела на красивое лицо Эйгара и поймала его напряженный взгляд.

— Сколько времени у нас есть? — спросил он жреца.

— Мало. Очень, — ответил тот таким тоном, что мне захотелось кричать от безысходности и собственного бессилия.

* * *

Эйгар смотрел, как спит Риона. Не удержавшись, осторожно сел на кровать рядом и провел пальцами по ее щеке, убирая прядь волос. После того, как Риона выпила целебный отвар, и боль отступила, Эйгар отнес ее в купальню и сам смыл кровь с ее бедер, хотя она и протестовала. Но протестовала слабо, потому что Белхрай дал ей успокоительный эликсир. Эйгар отнес Риону в спальню, после чего она погрузилась в крепкий сон.