Феникс. Служение
Шрифт:
Письмо же несло на себе знак семи колец, такой же, как и на моей руке, еще один знак из круга и пары квадратов и странный текст:
Тоа, надеюсь мой разум и духи не подвел меня и я верно понял где ты!
Посланник Имдира меня очень встревожил. Я не чувствовал его, а теперь знаю, что и он пока не с нами. Надеюсь с тобой все в порядке. Тоа, мне нужна твоя помощь! Я даже не хозяин сам себе, а поиск тебя и написание этих строк отняли те немногие крохи силы, что я собирал долгие годы. Я не смогу написать больше. Если это письмо попадет не в те руки и о моей природе станет известно, это может плохо закончиться. Но я верю, что ты
Удачи тебе, старый друг!
Все как один.
Лоак Догос
— Ну что там? — чародейка заглянула мне через плечо, — что это за письмо?
— Шериф сказал, что сам охотился на колдунов, — не моргнув глазом соврала я, — и что перехватил послание следующему из них. Просил закончить начатое.
— Неплохо. А то уж я думала, что после того, как все эти, в черном, на тот свет разом отправились, мы потеряли нити, дальше ведущие. Знать бы только был ли тот, из Семерки, среди них.
— Наверняка. И даже если нет — мы в Узаре в нынешнем бардаке на месяцы застрянем, особенно если стража дознается, что мы были внизу, и решит что-то копать. Пора уходить отсюда, пока не поздно.
— А что, твое чутье молчит?
Молчит. Как молчало каждый раз, когда я оказывалась рядом с один из древних могущественных злобных колдунов. Который меньше часа назад пожертвовал собой чтобы изгнать тень деймона из мира.
— Молчит.
— Тогда пора покинуть этот гостеприимный город и отправится в Гослар. У тебя там часом нет знакомых?
— Есть. Но с ними лучше не встречаться.
— О. Отлично, расскажешь по дороге.
Едва ли. Хотя плыть нам не один месяц. Но все равно — едва ли.
Не дать себя одурачить…
Мда, легко сказать.
Глава 12
В пути. Знания и вопросы
Я рассматривала свое лицо в зеркале, любезно одолженном чародейкой. В небольшой каюте, больше похожей за отгороженный закуток с переборкой, выделенной нам вчетвером капитаном «Ясноглазки», корабля, следовавшего с Западного Тамера, с Вольных Земель, в центральный Торис, Первые Земли, сейчас не было никого. И я могла наконец при свете дня и без суеты выяснить размер причиненного жабьей «кислотой» ущерба. До того пришлось в огромной спешке покидать Узар, за немаленькие деньги выбивая себе место в одном из уже отплывавших кораблей, чей капитан явно желал убраться подальше из охваченного смутой города. И тут наши желания совпадали.
Надо сказать, что магия долгоживущего и какая-то неприятная мазь, им же выданная, сделали свою работу. Иронично — раньше я обычно успевала затянуть Огнем полученные в бою уродства на лице до того, как естественное, но ускоренное дарами Фитая, заживление сделает свое дело с появлением рубцов и шрамов.
Раньше.
Впрочем, пожалуй, мне везло. И до того — потому что шрамов было много, но не настолько, как могло быть, и сейчас — могла бы и ослепнуть насовсем.
Я потрогала подживавшее месиво из плоти, занимавшее почти половину лица. Что ж, теперь меня точно будут бояться. Или ненавидеть. Впрочем, ничего нового.
На море было мало толка от ношения доспехов, а вот пойти с ними на дно можно было легко. Сидеть в одной рубахе без рукавов, привычной всем рожденным на юге, и коротких, до колена, портах было не очень привычно. Но воевать здесь, в сердце Западного Океана, было не с кем, а пиратов можно было бы сейчас, почти в полный
штиль, заметить издалека. Так что броня заняла место в сундуке, как и меч, с которым ходить по кораблю было не слишком удобно. Да и капитан, квадратный и белобородный пайде Горманасон, максимально вежливо попросил меня не нервировать остальных пассажиров оружием, обещая заботиться о безопасности всех находящихся на борту разумных день и ночь. Впрочем, думаю, остальных пассажиров Арджан без клинков и брони нервировал больше, чем я даже с оголенным клинком.Но все же с капитаном спорить не стоило, так что сейчас на поясе лишь подсумок и кинжал, и чувствовала себя безоружной и голой. Ладно хоть чародейка уже перестала пялиться на покрывавшие тела шрамы, которые в моем нынешнем наряде, да еще и под ярким солнцем, были видны особенно сильно.
Я отложила зеркало. Одним уродством больше, одним меньше — какая разница? В бою не помешают, а остальное и неважно.
Даже без того, что сейчас скрывала одежда, мое тело было усеяно следами прошлых битв. Ни одна из этих ран не прикончила меня милостью Фитая, но напоминание они о себе оставили.
Я провела пальцами по левой руке. Вот тут, у запястья, отметина от зубов тигра, едва не оторвавшего руку. Повыше — от топора, пробившего щит. Еще выше, наискось — клинок одного из суртопоклонников, оказавшегося в прошлом воином. Ожог на плече — от попытки сжечь заживо силами жителей одной деревни. К их сожалению, дурмана усыпить Служителя надолго не хватило. Локоть, раздробленный, что смешно, на почти-дружеском турнире, по сей день иногда ныл на непогоду. Другая рука… А какая разница.
Я просунула ладонь под ворот рубашки и нащупала пальцами тонкую нить шрама на груди. Тонкую-тонкую. Единственная отметина, имевшая значение. Единственная соединяющая мою прошлую жизнь — и эту.
В дверь постучали — и почти сразу, не спрашивая разрешения, вошел форде в своих неизменных зелено-коричневых одеяниях.
— Предполагается, что стоит сначала дождаться разрешения перед тем, как заходить в чью-то комнату.
— Я не просто так пришел, — словно это его извиняло, заметил Милатиэль, — и, к тому же, свидетелем чего я мог бы быть? Твоей наготы? Иных проявлений естества?
— Например.
— Не думал, что для тебя это важно, — просто ответил форде, садясь на гамак чародейки, висевший рядом с моим. — Если ошибся, то приношу извинения. Как я уже сказал, — я по делу. Думаю, ты бы не хотела всю жизнь промахиваться, воюя с одним глазом, верно?
— Я не промахиваюсь.
Не совсем так. Два глаза даны нам Владыкой Жизни не просто так. Лишившись одного я могла видеть мир вокруг и могла держать в руки меч, но все же куда хуже, чем раньше, понимала, сколь близко или далеко все вокруг. Мелочь, на самом деле. Но такая же мелочь отделяла, скажем, нынешний шрам на левом бедре от того, чтобы рана, нанесшая его, прошла через артерию и убила бы меня года назад. Мелочь.
Фронде чуть улыбнулся.
— Даже так. Но все равно два глаза лучше одного, не так ли?
— И какова плата?
Кажется, мой вопрос Милатиэля позабавил.
— А чем платят те, в чьих поселениях ты выкорчевываешь зло, уничтожая увлекающихся черной магией и запятнавших свою душу пособничеством тьме?
Я усмехнулась.
— Когда как. Кто колодками, кто просто в розыск подает, иногда линчевать пытаются, но чаще всего просто проклинают вслед.
Так часто те, кто по ночам славят Черного Государя, пытает ради удовольствия и силы в его славу детей, мужей и стариков, используют магию для вреда всем и вся — вовсе не гравюрные злодеи в черных балахонах из Узара и иных городов. Вовсе нет. Они жрут плоть, пьют кровь и разрывают жизни — но кажутся идеальными людьми, законопослушными и добродетельными.