Феникс

— Лучше? — прошелестел над ухом тихий голос.

— Лучше, но не легче, — усмехнулся Джон и попытался перевернуться на спину, но Маргери остановила.

— Ещё рано, — ласково проговорила она, издевательски проводя ногтями по бокам и наслаждаясь тем, как содрогнулось его тело.

Джон вздохнул, но попыток вывернуться больше не делал, покорно отдавшись во власть её скользких от масла рук.

— Что ты чувствуешь?

Меньше всего ему сейчас хотелось говорить. Тёплые ладони Маргери оглаживали его спину и бока, забирались под живот до пояса штанов, от которых уже хотелось избавиться.

— Что ты задумала какую-то изощрённую пытку, — промычал он, уткнувшись в подушку.

— Ответ неверный, — промурлыкала Маргери, оттягивая пояс, но в следующую секунду её руки вернулись обратно к животу.

Джон разве что не зашипел.

— Чувствуешь, это тепло? — горячо зашептала она, наклонившись так, что её грудь уперлась ему в спину. — Как оно разливается по твоему телу; сначала вот здесь, — тонкие пальцы прошлись по груди, задевая напрягшиеся соски, — потом здесь… — руки скользнули по животу, — чувствуешь, Джон?

Он чувствовал и, пожалуй, даже слишком. Наконец, Маргери, очевидно, решила, что с него станется, и позволила перевернуться на спину. Джон ухватил её за бёдра, но она и без того, не спешила уходить. Уселась поудобнее, положила руки ему на грудь и, наклонившись, медленно поцеловала. Краем глаза Джон увидел, как она взяла что-то с тумбочки, а приглядевшись, разглядел тонкую шёлковую ленту.

— Хочешь связать мне руки? — ухмыльнулся он.

Она не ответила, лишь улыбнулась краешками губ, и что было дальше, Джон не увидел — Маргери завязала ему глаза. Снова поцеловала, на сей раз коротко, почти невесомо и переместилась на шею. Джон откинул голову, подставляя беззащитное горло прикосновениям сухих тёплых губ. Когда она спустилась к груди и плечам, воздуха стало не хватать, но то были ещё цветочки, и когда он почувствовал прикосновение языка к животу, сердце бешено заколотило по рёбрам. Её тонкие пальцы тем временем ловко развязывали тесёмку на штанах, задевая, дразня.

— Маргери… — прошипел он, когда её губы остановились у пояса штанов.

Игритт никогда такого не делала, а Джон и не думал, чтобы предложить ей что-то подобное. Робб говорил, что это чертовски приятно, особенно, если девушка знает где и как ласкать языком, и лучше всего, когда…

— Седьмое пекло!..

Он замер и, кажется, забыл, как дышать. Маргери делала это неуклюже и не слишком уверенно, но это лишь будоражило сильнее — осознание того, что она ещё никогда… Джон сминал пальцами простыню, ёрзал, приподнимая бёдра, и стискивал зубы.

— Маргери…я…

У него задрожали ноги. Он застыл, бёдра и живот словно одеревенели, тело замерло, словно пружина, вот-вот готовая распрямиться. В темноте завязанных глаз мелькали какие-то картины — нечёткие, размытые, спутанные, но ослепительно яркие.

…Она перевернула его мир с ног на голову. С появлением Маргери Винтерфелл словно ожил, Джон ожил рядом с ней. После смерти Игритт он не думал о других женщинах, да и некогда было, на его голову свалились совсем другие проблемы. Сейчас их стало только больше, но почему-то теперь стремительно наползающая тьма уже не казалась началом конца. В непроглядном, удушающем мраке блеснул искрящийся лучик надежды, и бесконечная чёрная пустота трусливо отступала перед ним, уползала обратно в тёмные глубины, из которых вышла.

— Я люблю тебя.

Маргери повернулась и посмотрела на него растерянным полусонным взглядом.

— Я ждала этих слов, — тихо сказала она, — не умею первой говорить о чувствах.

Маргери представила, как насмешливо фыркнула бы леди Оленна, но сейчас она не хотела думать о бабушке. Она вообще не хотела думать.

… В это же время этажом выше, в полутёмной спальне тоскливо напивался Мизинец, ютившись на узкой кушетке и наблюдая за уютно устроившейся на широкой постели Сансой.

========== Глава 16. Неотправленные письма ==========

Итак, я почти целый месяц писала эту главу, и и теперь не без удовольствия выкладываю её на ваш суд. Всем спасибо за понимание и терпеливое ожидание, надеюсь, следующие главы (а их осталось немного) будут выходить чаще, тем более, что я поставила себе “дедлайн” до конца апреля :)

Жду ваших отзывов!

Впервые за долгое время он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Прилив сил, уверенное спокойствие и главное — желание жить. Предстоящая осада столицы и встреча с Королевой из-за Моря уже не казалась ему обречённой на провал авантюрой, хотя он по-прежнему не мог знать, чем всё это обернётся. Но в жизни вообще не бывает гарантий, важно было другое — у него появилась надежда. Маленькой Розе Хайгардена удалось рассеять тот непроглядный мрак, что всё теснее смыкался вокруг него, но перед Маргери эта тьма была бессильна — пряталась обратно в свой тёмный угол, робея перед светом, что принесла с собой Тирелл.

Они по-прежнему скрывали ото всех свою связь, хотя в том и не было особой нужды: Фрида уже и не спрашивала, где Маргери пропадает по ночам, делая вид, что ничего не замечает; Санса поглядывала исподтишка, молчаливо наблюдая за ними обоими, и взгляд её был красноречивее слов. Давос вёл себя как обычно, но лишь в силу природной деликатности, и Джон не сомневался — десница Станниса тоже был в курсе. Тормунд, которому светские условности, что собаке пятая нога, то и дело подшучивал, делая это совершенно недвусмысленно, чем доводил до бешенства Фриду, за честь госпожи готовую убить любого. Мизинец, занятый собственными проблемами, не говорил ничего — куда больше его волновала Санса, что по-прежнему не подпускала мужа к себе. Правда, случайно услышав разговор двух служанок, Джон узнал, что они всё же подтвердили свой брак, но почти каждую ночь спали в разных комнатах.

— Бейлишу это пойдёт на пользу, — хихикнула Маргери, и Джону показалось, что в её голосе скользнуло злорадство.

Не то, что бы он сам был в восторге от Мизинца, но, Маргери, как ему казалось, вполне ладила с протектором Долины.

— Он тебя чем-то обидел?

— Нет, — ответила она, — но будет полезно сбить с него спесь.

Не могла же она сказать Джону об их договоре? Да и какое это теперь имеет значение? Дело почти сделано, и они с Бейлишем квиты: он получил Сансу, а она вот-вот станет королевой Севера. “Наверное, я его люблю”, промелькнуло в голове, и Маргери улыбнулась собственным мыслям. Она уже не думала о том, что сказала бы леди Оленна, о её иронично-снисходительной ухмылке, и о том, что счастливейшие из браков держатся отнюдь не на любви. Ей просто нравилось находиться рядом с ним, засыпать и просыпаться в обнимку, нравился его запах. С ним Маргери вновь чувствовала себя живой. И даже Винтерфелл уже не казался ей мрачной молчаливой громадиной — Маргери видела его красоту, чувствовала это суровое северное очарование, и начинала понимать, почему отец так много и с восторгом рассказывал ей о северных замках. Ничего здесь больше не напоминало о Болтонах, и Санса была права, обещая Рамси, что вся память о нём исчезнет.

Тем временем подготовка к войне шла полным ходом: двор превратился в кишащий муравейник, ежедневно прибывали всё новые и новые люди, пестрели под окнами знамена Великих Домов, а возле стен всего за неделю вырос настоящий палаточный городок. Кузнецы без устали ковали оружие, конюхи приводили в порядок лошадей, шумели и кричали рядовые солдаты… Маргери всё это было знакомо — то же самое творилось и в лагере Ренли Баратеона, но сейчас казалось, что с тех пор минула целая жизнь.

С Джоном она теперь виделась лишь по вечерам: с рассвета и до темноты он пропадал в лагере, взяв подготовку под личный контроль. Иногда она выходила на стену, наблюдая за ним и понимая, что не ошиблась. Устав ждать очередного письма (а прошел уже целый месяц), она написала бабушке, что армия северян готовится к походу, и через неделю выйдет на столицу.

Маргери и Арья должны были остаться в Винтерфелле, а Санса с Петиром отправиться в Долину. Младшая Старк, к удивлению всех, смиренно отнеслась к такому решению, что, конечно, вызвало подозрение. Арья оставила свои тренировки, и на все указания отвечала “да, хорошо”, “конечно” и всё в таком духе.

— Когда они двинутся в путь, я переоденусь рядовым и пойду с ними, — поделилась она с Маргери. — Ты со мной?

— Не боишься, что выдам тебя Джону? — усмехнулась Тирелл.

Но Арья лишь фыркнула: