Феноменология зла и метафизика свободы

Недостаток опыта и компетенции способствует дизмотивации, деморализации личности, формированию у нее комплекса «неудачника», превращению в невротика. Не случайно ведь социальной базой «невротизма» общественной жизни в различных его проявлениях типа популизма, «охот на ведьм», тоски по «сильной руке» вождя являются именно социальные слои людей невысокой квалификации, некомпетентных, а то и просто невежественных.

И наоборот – осознание своих потенций и возможностей, достаточных для разрешения жизненных и профессиональных проблем, дает мощный заряд положительных эмоций. Поэтому успех-преодоление особенно важен для молодого человека. Молодости не просто свойственна установка на «дерзание». Молодому человеку как воздух нужна питательная среда трудностей и проблем – это для него ферменты его роста. Если их нет в реальных ситуациях, он их себе сам найдет или придумает. Причем речь идет о реальных задачах и трудностях, а не тепличных, искусственных выморочных «моделях» и «акциях».

Но и избыток компетенции создает проблемы. Он может служить основой мотивации опасного поведения. Тонут, как известно, не те, кто не умеют плавать или те, кто действительно плавают хорошо. Тонут те, кто считают, что плавают очень хорошо. Освоив определенную деятельность, человек в стремлении к самоутверждению, в погоне за таким самоутверждением и положительными эмоциями начинает «испытывать судьбу», ставить себе сверхзадачи, иногда на грани допустимого риска – хорошо бы только своей жизнью, а то ведь и жизнью других людей. М. А. Котиком были описаны многие случаи подобного опасного поведения профессионалов, желающих удостовериться в своем профессионализме «могу или не могу» [72] . Собственно и интерес к этой проблеме у М. А. Котика появился после поездки в такси, водитель которого без всякой на то необходимости пошел на опасный обгон, объяснив свои действия тем, что если вот так пару раз за смену не «встряхнуться», – не чувствует себя человеком. А несколько лет назад газеты сообщали об аварии пассажирского лайнера в самарском (тогда – куйбышевском) аэропорту. Причиной аварии послужили действия первого пилота, при ясной погоде в полдень отключившего все приборы и потребовавшего, чтобы второй пилот держал перед ним шторку закрытой – «буду сажать самолет вслепую». Угробил самолет, половина пассажиров погибла, второй пилот умер от инфаркта при спасении пассажиров, а первый пилот выжил, его судили, и на суде выяснилось, что такое практикуют и другие пилоты авиаотряда и не только этого авиаотряда. Вот такие испытания себя – «ас я или не ас?»!

72

Котик М. А. Об одной модели опасного поведения и творческой деятельности //Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. 1987. Вып. 746.

Такие асы-каскадеры – типичные самозванцы. Самозванство, как тень отца Гамлета, настигает и здесь: как в виде некомпетентного невротика, компенсирующего амбициями недостаток эрудиции, так и в виде этакого «супермена». И общество выстраивает системы политических, административных, правовых гарантий и защиты от подобных самозванцев. Однако никакие законы, инструкции, системы аттестации не дают 100 %-й гарантии, поскольку работает главный – нравственно-психологический источник самозванства – стремление к самоутверждению личности, почувствовавшей свои возможности.

Иногда альтернативой опасному поведению самозванного каскадера предлагается творческое поведение мастера: расширение компетенции субъекта, но не за счет понижения порога риска, не за счет воспроизводства одного и того же результата («и вчера мог и сегодня могу»), а при все более сложных условиях. Творчество – процесс бесконечного совершенствования, превращения деятельности в своего рода искусство, «игру». Если опасное поведение – в общем-то репродуктивно, не создает ничего нового, внося лишь «острые» переживания в духовную жизнь субъекта, то творчество всегда продуктивно, связано с получением нового результата, пусть даже если это новое будет относиться к не существенным параметрам результата – например, сделать это красивее. Каскадер-самозванец подобно наркоману «сидит на игле» самоутверждения с помощью однажды освоенного, мастер же стремится к освоению нового, того, что он еще не умел.

Самопреодоление и самосовершенствование: парадоксы сознания мастера

Оправданы ли такие надежды? Избавляет ли мастерство от самозванства? В первом приближении надежды вполне состоятельны. Ведь в конечном счете любое преодоление есть по сути дела самопреодоление, приобретение нового опыта, выход к новым горизонтам. Человек в любой момент времени не сводим к тому, что он есть, к тому, чем и кем он уже стал – он всегда, хотя бы немного, но больше «суммы своих свойств». Человек это еще и то, чем он еще не стал, то, что он еще не реализовал.

Как писал в «Назидательных новеллах» Мигель де Унамуно, в общении двух людей, например Хуана и Томаса, участвует как бы шесть человек: реальные Хуан и Томас – личности такие, какие они есть; идеальные Хуан Хуана и Томас Томаса – какими они сами видят себя; идеальный Хуан Томаса и Томас Хуана – какими они видят друг друга. Но, подчеркивал Унамуно, всегда есть еще «четвертый» человек – личность, какой человек хотел бы видеть себя, каким он хотел бы стать, не каким он себя видит, а каким бы он себя хотел видеть. Этого «четвертого» – творческое начало, творческий проект себя – Унамуно предлагал считать единственной подлинно реальной личностью. Она проявляется в человеке обычно не всегда, часто – случайно – во взгляде, жесте, улыбке, смехе. И чтобы ее узнать в человеке, его надо любить и ждать.

Стремление реализовать в себе «человека без свойств», стать больше, чем он есть, может выражаться в слабой форме – например у молодого человека, который сознательно или бессознательно, но хочет быть непонятным, загадочным для других, неразгаданным, не ставшим. Это может проявляться в одежде, поступках, лексике, нарочитой их парадоксальности и эпатаже окружающих. В сильной же форме оно выражается в установке на преодоление самого себя, выйти за свои собственные рамки, утвердиться на новых горизонтах и пределах, как стремление к самосовершенствованию, ко все большему мастерству и профессионализму. И мастерство также подлежит оценке.

Это, кстати, отлично понимают хорошие руководители, воспитатели, родители, режиссеры и тренеры. Как бы хорошо ни был подготовлен коллектив или воспитанник, какие бы тщательные репетиции ни были проведены, как бы отлично ни были тренированы команда или спортсмен, каких бы трудов самопреодоления им это ни стоило, если вовремя не придет признание, коллектив, труппа, спектакль, концертная программа развалятся, команда, спортсмен «перекиснут». И наоборот – если вовремя придет успех-признание, то у коллектива, команды, артиста, спортсмена, подчиненного вырастают «новые крылья», появляются новые силы, ранее скрытые возможности, в том числе и такие, о каких они сами в себе и не подозревали. Перед ними открываются новые горизонты, новое видение, новые темы и новые проблемы – фактически, возникает новый уровень притязаний и мотиваций.

Поэтому хороший тренер всегда чувствует, когда спортсмену или команде нужен хотя бы малый, но успех, чтобы не потерять веру в собственные силы и обрести новые. И тренер может и даже обязан «планировать успехи» – пусть даже в соревнованиях с заведомо слабейшими соперниками. Аналогично поступают и руководители творческих коллективов, не упускающие возможности малейших творческих побед и признания своих питомцев. Умелые руководители и воспитатели придают большое значение таким «малым успехам» своих подчиненных и воспитанников. Внимательные родители сознательно организуют «малые успехи» ребенка, направляя его духовное возмужание, его работу души. Дело не в похвале, захваливании или постоянном умилении, а в обеспечении «поля» самопреодоления, самоопределения и самосовершенствования и своевременном признании результатов продвижения на этом пути.

Правда, в этом случае социальное признание и одобрение являются лишь средством закрепления усилий самой личности в процессе ее самореализации и самоутверждения. Каких бы признанных успехов ни достиг человек, та часть его личности, которая образует «человека без свойств», «четвертого», – возникает вновь и вновь, только уже на новом уровне. Так или иначе, но в успехе-самопреодолении и самосовершенствовании еще в большей степени, чем в признании «значимыми другими», проявляется роль самой личности, ее самооценок в самоутверждении, ее большая «отстегнутость» от внешнего признания.

Кстати, это обстоятельство достаточно типично для феномена мастера. Любую деятельность любой человек в состоянии освоить за 3–4 года. Становясь мастером, он попадает в довольно-таки парадоксальное состояние сознания. Он начинает понимать, что, в принципе, если бы все остальные сполна делали все, что им «положено», то общество и окружение вполне могло бы обойтись и без него. Из этого может делаться несколько практических выводов. Можно запить – что, кстати, свойственно мастерам. Можно уйти в другую сферу, начать осваивать новое дело. Я знаю одного профессора, который трижды радикально менял сферу деятельности – экономическая география, внешкольное образование взрослых, управление культурно-просветительной деятельностью – каждый раз по своей воле и объясняя перемены тем, что в предыдущей деятельности им сделано все и больше там делать нечего. Чаще же всего мастера начинают долгое и бесконечное восхождение самосовершенствования, ориентируясь на оценки в лучшем случае таких же мастеров, чаще же – на самих себя и свои представления о совершенстве.