Фэнтези-2005. Выпуск 2

— Да, — прошептал Сигмон. — Конечно.

Он уже начал подниматься с колен, как вдруг почувствовал знакомый запах. Резко наклонившись, он припал носом к шее Ишки, словно дикий зверь, почуявший добычу. Кожа пахла сиренью. Увядшей, с гнильцой.

— Ты что, служивый! Очнись! Эй, солдатик!

Сигмон поднялся на ноги, выпрямился, сжимая кулаки. У него закружилась голова, и он сжал зубы, сдерживая крик.

— Лаури, — процедил он, чувствуя, как в груди становится горячо. — Лаури!

— Чего? — Переспросил дед, отодвигаясь в сторону.

— Ничего, — резко бросил Сигмон.

Он развернулся и пошел в темноту — к деревне. Сжимая до боли кулаки, он думал о том, что никуда мужики не пойдут — слаба кишка у них ночью на колдунов ходить. Пошумят, покричат и разойдутся. А завтра еще одно письмо в Меран напишут. Городскому главе. Но он — Сигмон Ла Тойя, курьер второго пехотного вентского полка, — пойдет. Он не деревенский мужик — солдат. Он наследственный тан и не может оставить это дело — дело чести.

Пробегая мимо дома старосты, он заметил Маришу. Она сидела на крыльце в одной ночной рубахе, обхватив колени руками, и тихо всхлипывала. Ее плечи вздрагивали, и Сигмон понял, что она плачет. Она уже знала.

Сигмон остановился, хотел подойти к ней, но так и не двинулся с места. Не решился. Тогда он крепче сжал кулаки, так что хрустнули костяшки, и зашагал к сараю.

7

Луна заливала сад мертвенной бледностью, превращая его в путаницу изломанных теней. Белое и черное — лишь два цвета осталось в этом саду, превратив его в царство смерти. Сейчас он был лохож на болото, мертвое и пустое, пугающее гробовым молчанием.

Подбежав к ступенькам, ведущим на крыльцо, Сигмон обнажил саблю. На медной ручке двери играл лунный отблеск. Курьер толкнул ее, потянул на себя — напрасно. Дверь оказалась заперта.

— Фаомар! — закричал Сигмон. — Фаомар!

Никто не ответил. Дом возвышался молчаливой громадой, казалось, он давно покинут. Ни огонька в окне, ни шороха. Только темнота и запах плесени.

Сигмон ударом ноги вышиб дверь и переступил порог молчавшего дома. Его встретила самая настоящая тьма, густая, как студень, липкая, склизкая, пахнущая страхом. Она окружала со всех сторон, мешала дышать, лезла в ноздри, в рот, в глаза. И все же он пошел вперед.

Сделав десяток шагов, Сигмон запоздало испугался. Со всех сторон его окружала темнота и пустота, реальным был только пол под ногами. Курьер остановился, чувствуя, как его начинает тошнить. Вроде бы коридор не настолько велик, он должен давно кончиться — обычной деревянной дверью. Сигмон взмахнул саблей направо, потом налево — пусто. Казалось, что он стоит посреди огромной темной пещеры и что никакого коридора на самом деле и нет. Есть только ненасытная утроба дома колдуна, готовая поглотить незваного гостя, растворить в себе, размазать тонким слоем по стенкам каменного желудка.

Сжав зубы, Сигмон осторожно шагнул вперед, словно проверяя, не исчез ли пол. Под ногами по-прежнему был камень, твердый и холодный. Тогда Сигмон взмахнул клинком, и снова — ничего. У него вдруг закружилась голова, словно он стоял на тоненькой дощечке, перекинутой через бездонную пропасть. Курьер покачнулся и застыл на месте, боясь пошевелиться. Стараясь сохранить равновесие, он взмахнул руками, как заправский акробат, глубоко вздохнул и вдруг почуял запах сирени. Тот самый мерзкий запах, что намертво въелся в его память. Сигмон, не помня себя от гнева, притопнул ногой, выругался, а потом пошел вперед, наплевав на все страхи. На пятом шаге сабля с глухим стуком воткнулась в дерево.

Сигмон подошел ближе, протянул руку и нащупал дверную ручку. Тут же все стало на свои места, наваждение отступило, и он понял, что коридор кончился. Не было никакой пропасти, никакой ненасытной утробы и огромной пещеры. Был только его страх.

От удара дверь распахнулась настежь. В лицо плеснулся свет, и Сигмон прищурился. Прикрыв ладонью глаза, он шагнул вперед и оказался в той самой комнате, где еще утром беседовал с колдуном. На обеденном столе стояли два огромных бронзовых подсвечника с зажженными свечами. Все еще щурясь, Сигмон подошел к столу и огляделся. В комнате пусто, нужно идти дальше, но снова лезть в темноту, блуждать наугад по коридорам не хотелось. Он опустил клинок, размышляя, что будет лучше — взять с собой свечу или сделать из штор факел.

— Стой!

Глухой голос пришел из-за спины. Не раздумывая, Сигмон перемахнул через стол и развернулся, выставив вперед саблю, готовясь рубить и колоть. Но в комнате по-прежнему было пусто.

— Зачем ты пришел?

— Выходи! — крикнул Лa Тойя, узнав голос Фаомара. — Выходи, колдун!

Темнота за дверью сгустилась, всколыхнулась, как занавес, и выплюнула колдуна в комнату. Он тяжело шагнул вперед, и под его взглядом Сигмон попятился.

— Сигмон Ла Тойя, курьер второго пехотного полка, — тихо произнес Фаомар. — Зачем ты вернулся?

— Я хотел тебя видеть.

— Чтобы поговорить?

— Поговорить? — вскинулся Сигмон. — О, нет. На этот раз нет!

— Стой! — крикнул маг, заметив, что гость оперся рукой о стол. — Не шевелись!

Сигмон увидел, как ладони колдуна едва заметно засветились, и замер. Он с досадой подумал, что до Фаомара слишком далеко. Чтобы достать его клинком, надо подобраться ближе — намного ближе.

— Ты возбужден, — отметил маг. — Что-то случилось?

Сигмон выпрямился и опустил саблю. Колдун должен думать, что ему ничего не угрожает. Сигмону достаточно будет только одного удара. Только одного.

— Случилось, — ответил он магу. — Ты спрашивал меня, видел ли я трупы крестьян? Теперь видел.

— Трупы?

— Один. Но этого достаточно. Молодая девушка, дочь старосты. Она лежала на поляне, белая и холодная, как мрамор. Я подумал, что это просто свет луны, но нет — в ней не было ни кровинки. На шее — две дыры, как от укуса. Укуса дикой твари, нечисти, которую ты породил!

Колдун нахмурился и опустил руки. Сияние померкло, и Сигмон осмелился сделать пару шагов вдоль стола.

— Я тут ни при чем, — глухо сказал маг.

— Конечно, ни при чем, — легко согласился Сигмон, делая еще один шаг. — Это твоя дочь.

— Дочь? — удивился Фаомар. — Да ты спятил!

— От убитой девушки пахло сиренью. Сгнившей сиренью, так же как пахнет от твоей дочери!

— Замри! — крикнул колдун и вскинул руку. Кончики его пальцев тлели, как угольки костра, и Сигмон остановился. — Моя дочь не имеет к этому отношения, — сказал Фаомар.

— Но запах…

— Тебе показалось.

— Я узнаю его из тысячи! Это запах тлена!

— Не двигайся, кому сказано! Замри на месте, если не хочешь распрощаться с жизнью.

— Фаомар!

— Постой, — сказал маг и отступил на шаг. — Я вижу, ты веришь в то, что говоришь. Но ты заблуждаешься. Ни я, ни моя дочь тут ни при чем. Я не хочу напрасных жертв. Так что стой спокойно.

— Ты врешь!

— Тише, сопляк, поумерь пыл. Ты сам не знаешь, о чем говоришь.

— Я знаю достаточно, чтобы потребовать у коллегии магов забрать тебя на трибунал. Тебя выкурят из этого дома, как выкуривают лисицу из норы, и потащат в Вент на цепях!