Фэнтези-2005
Шрифт:
И скука, безделье. Дваждырог целыми днями бесцельно бродил взад-вперед по усадьбе, вздыхал. Стояла ранняя весна, солнце терялось в легком мареве, а где-то далеко на горизонте едва-едва виднелись высокие горы, вершины которых были покрыты белым зимним снегом. Долина, в которой жил Дваждырог, была со всех сторон окружена горами, и поэтому даже зимой здесь не бывало особенно холодно, а уж весной и подавно.
Но что это?! Правда, Дваждырог поначалу думал, что это ему только кажется, однако на восьмой день наблюдений он окончательно убедился в том, что снежные шапки на далеких вершинах действительно все время уменьшаются. Но как же так? Не может этого быть! Ведь Вселенские Часы сломались!..
Или они сломались только здесь, в его долине? То есть везде время идет по-прежнему, а остановилось оно только здесь! Подумав так,
А день уже кончается. А солнце ниже…
Ну, еще! И еще, и еще!..
Нет, теперь уже совсем темно, тут чуть не так ступил — и сразу рухнешь в пропасть. Да и сил никаких не осталось. Дваждырог, вконец измученный, лег между камнями и заснул.
А проснулся он, как всегда, в своей собственной постели. В окно светило солнце, в курятнике кричали куры, в хлеву бодала дверь коза. Дваждырог мрачно откашлялся в кулак, оделся (до этого он был в пижаме), вышел во двор, открыл курятник, хлев… Нет! Бросил это все — и побежал! Бежал он целый день, бежал и вечером, бежал уже и в полной темноте. Тропа все круче поднималась в гору, Дваждырог то и дело оступался и падал, но тут же поднимался, вновь бежал, вновь падал — до тех пор, пока, свалившись на тропу, не потерял сознание. А утром Дваждырог…
Да-да, вот именно, он снова очнулся в своей ненавистной постели. Да как же это так, думал он, почему именно здесь, в его долине, это случилось?! Почему именно на него свалилось это жуткое несчастье?! Вот о чем он тогда думал, и еще о многом и многом другом. В конце концов, уже окончательно обезумев от гнева и горечи, Дваждырог подскочил к печи, выхватил из ее раскаленного зева горящую головню, выбежал во двор, поджег дом — и с диким криком бросился в огонь, задохнулся в дыму…
А на следующее утро проснулся в холодном поту. Он, как вы сразу догадались, опять лежал в своей постели. Лежал и, задыхаясь от гнева, думал, что же ему теперь делать, если даже смерть не может взять его?! Сесть, что ли, написать послание потомкам, предупредить… Но, во-первых, все, что он сегодня напишет, завтра бесследно исчезнет. А во-вторых, какие могут быть потомки, если время здесь остановилось, и посему он, Дваждырог, вечен?! Да-да, вот именно — он вечен! Дваждырог сел, свесил ноги с постели и нахмурился. Вот так-то, думал он, ничего здесь не изменить, все, что было вчера, исчезает сегодня, все отступает перед временем — все, кроме… Да, конечно! Есть выход! Есть! Он догадался! Сияющий от счастья, Дваждырог выбежал на крыльцо и стал сосредоточенно смотреть перед собой.
Пять дней упрямый Дваждырог смотрел, смотрел…
И только на шестой день он наконец увидел… нет, точнее, вообразил самого себя! Тот, второй Дваждырог стоял возле колодца и мрачно хмурился. Так, хорошо. Дваждырог напряг все свое воображение… и его двойник медленно поднял правую ногу и переставил ее вперед, потом, неловко покачнувшись, переставил и левую. Потом, с каждым шагом передвигаясь все увереннее, двойник подошел к курятнику, отбросил щеколду… и упал, и исчез.
Что ж, придется начинать сначала. Дваждырог покраснел от напряжения, тяжело засопел… И его двойник вновь появился возле колодца, деловито почесал затылок, подошел к курятнику, выгнал кур во двор, заглянул в хлев, присел возле козы…
Нет, не годится, слишком медленно. Дваждырог вновь представил себя возле курятника, потом выходящим из хлева с полным подойником молока, потом сидящим за столом, бегущим к огороду, пашущим…
Когда начало темнеть, двойник как будто бы вспахал пол-огорода. Весьма и весьма довольный собой, Дваждырог поужинал, почитал
книгу, лег в постель и подумал: завтра я — мысленно — буду работать еще расторопнее, и тогда еще посмотрим, чья возьмет! Ведь мысль, как известно, быстрее времени.Так оно и случилось. Назавтра Дваждырог мысленно сделал все свои дела по хозяйству, мысленно вспахал огород, потом мысленно пропалывал и поливал грядки, мысленно радовался тому, какой будет прекрасный урожай… Но тут наступил вечер, Дваждырог поужинал и сразу лег спать, чтобы поскорей набраться сил и завтра — мысленно — успеть сделать еще больше, чем сегодня.
Однако ему понадобилось еще целых три дня упорных тренировок, прежде чем на четвертый день он — мысленно — успел к обеду вырастить и собрать урожай, обмолотить его, ссыпать в мешки и сложить на тележку. Что ж, очень, очень хорошо, великолепно! Однако, не останавливаясь на достигнутом, усталый, но очень довольный собой Дваждырог мысленно вывел из хлева козу, запряг ее в тележку, а себя посадил на мешки и велел осмотреться с видом усталого, но гордого победителя. Вокруг него — опять же мысленно — стояла золотая осень. Дваждырог ловким движением мысли сорвал с ближайшего дерева красивый желтый лист, с форсом наколол его на левый рог, после мысленно махнул кнутом…
И в одно мгновение выехал из долины, остановился возле мельницы, смолол зерно — и очутился на базаре в большом и шумном городе. Там он, не торгуясь, быстро продал муку, а на вырученные деньги целый вечер мысленно катался на каруселях, ел леденцы и эскимо, потом сходил в цирк, за чашкой чая посидел с друзьями, потом — все так же мысленно — отправился в обратный путь…
И очнулся у себя на крыльце. Вечерело. Радостно улыбаясь, Дваждырог плотно поужинал, затем включил керосиновую лампу и всю ночь напролет листал, а местами подробно читал «Географию». Он выбирал, куда бы это ему теперь отправиться. А что?! Теперь ведь ни время, ни расстояния не были ему преградой. Он теперь независим от Главных Вселенских Часов; он может полететь на Остров Говорящих Птиц, может отправиться в Страну Волшебников, на Реку Мудрости, в Лес Диковинных Снов… Правда, это будет происходить лишь в его воображении, но разве этого мало?! И он был счастлив. Одно лишь тревожило Дваждырога: что будет с ним, если вдруг починят Вселенские Часы? Придется ли ему опять, как и в прежние годы, пахать? Нет, Дваждырог не боялся работы; он просто очень опасался, как бы с приходом Времени его не покинуло Воображение.
ВЕЩИЙ МЕШОК
Вот отслужил солдат службу — двадцать пять лет, три месяца и восемь дней, — и говорят ему:
— Иди в отставку.
Служба есть служба, приказ есть приказ. Пошел он к каптенармусу. Каптенармус взял тетрадь в телячьем переплете, записал служивого в чистый расход и выдал ему сапоги, мундир, шинелку и треух — все новое, никем не ношено — и вещмешок для трофеев. Переоделся солдат, начистил кирпичом отважную медаль, усы и сапоги нафабрил, купил у маркитантки полведра кислянского, боевых товарищей уважил, с взводным обнялся, ротному руку пожал, генералу в окно козырнул — и был таков.
Идет солдат по дороге, пылит сам не знает куда. Сестры его замужем, родители в могиле — значит, дома делать нечего. А больше на всем белом свете никого у него нет. Да и с собой-то у солдата почитай что ничего, разве что шильце да мыльце, бритва, помазок, пара чистого нательного белья, запасные подметки, колода карт от скуки — вот и все. Лежит солдатское богатство в вещмешке на самом дне и бренчит. Кому-то это, может быть, тоску навеяло б, а наш солдат идет себе и вспоминает, как он, на бранном поле вражьей пулей раненный, попал в лазарет и как его из ложечки кормили и по нужде во двор носили, и как сам полковник Сукин к нему в палату заходил, о здоровье справлялся и обещал, если солдат помрет, ему на деревню письмо написать, а когда уходил, так два полуштофа оставил. Вот где житуха была!
Размечтался солдат, разомлел. Сел при дороге, принялся портянки перематывать. Трава вокруг солдата сочная, небо высокое, солнце горячее. И, что удивительно, тихо. Ни военных, ни штатских не видно…
Вдруг слышит солдат — кто-то плачет. Встал служивый, зорко огляделся… и увидел пастушка. Сидит мальчишка под кустом и слезы по грязным щекам растирает.
— Так! — говорит солдат. — В чем дело? Ат-вечай!
Испугался пастушок, вскочил, портки поддернул, говорит:
— Я, господин солдат, корову потерял.