Фэнтези 2016. Дорога до Белой башни

***

Ты запой, а я услышу,

Для того и голос дан

Всем, кто любит, всем, кто слышит,

Кто поёт свои года...

(Б.Г ребенщиков – Боги )

Столь желанное для Хэлис путешествие в страну музыки неожиданно наметилось на следующий же вечер. Днём, пока девушки отдыхали, мы с Валом наведались к одному торговцу, которому случалось иногда снаряжать экспедиции в Пустыню. Тот обрадовал нас известием, что на подготовку всего необходимого ему понадобится несколько дней, прямо сейчас нет ни одного свободного уилши, "что хотите со мной делайте, благородные господа". Уилши - это некрупные пушистые животные вроде овец, с широкими разлапистыми ногами, которые прекрасно выдерживают переходы по пустыне, безропотно таская на себе груз, а то и наездника.

Пришлось согласиться. Мы оставили задаток и удалились. Таким образом, у нас неожиданно освободилось несколько вечеров. Хэлис со страшной силой тянуло к музыке. Вал отвёл меня в сторонку и попросил взять Эринну с собой, а то её состояние уже серьёзно его беспокоило. Он надеялся, что общество других людей хоть немного её отвлечёт. Я кивнул и отправился приносить себя в жертву искусству.

В Драммодоле музыку по вечерам можно было услышать в каждом трактире, но если вы хотели усладить себе слух чем-то совершенно особенным, следовало идти в "Золотую маску". Этот трактир располагался на красивейшей площади города, конечно же, на Золотой улице, туда съезжались лучшие исполнители со всей долины, и там собирались самые искушённые ценители. Первых привлекала перспектива выгодных контрактов, вторых - возможность услышать самую прекрасную музыку, по крайней мере, по эту сторону Стикса.

Всё это по дороге я рассказал девушкам. Хэлис возбуждённо захлопала в ладоши. Я рассказал также, что осенью, по традиции, в "Золотой маске" проводится конкурс исполнителей, в котором могут принять участие все желающие. Все участники выступают под маской, и судят их, невзирая на лица, положение в обществе и прошлые заслуги.

В центре площади царил фонтан из пирамиды разновеликих чаш, в которых переливались блестящие струи. Мы подошли к "Золотой маске", которая издалека привлекала внимание блестящей вывеской, яркими огнями и группами оживлённых нарядных людей, прогуливающихся недалеко от входа. Многие из них имели при себе футляры с музыкальными инструментами. Хэлис тоже взяла свою лютню, но, думаю, скорее по привычке.

– Давно тебя не было видно, - похлопал меня по плечу Санчес, здешний трактирщик. Важных гостей он встречал всегда самолично.

Я выбрал столик в глубине зала, откуда было хорошо видно сцену, расположенную напротив стойки. Зал был высоким, куполообразным, возле стойки две расходящиеся лестницы вели наверх, на балюстраду. Я помнил несколько вечеров, когда и нижний зал, и балконы наверху были заполнены до отказа. Например, в тот раз, когда в Драммодол приезжал незабвенный Гарреш.

– Видишь вон того господина?
– кивнул я Хэлис.
– Это маэстро Янкиль. Музыкой здесь правит он. А Санчес заправляет трактиром. Санчес - человек, Янкиль - кьяри. Они уже много лет работают вместе.

– Невероятно, - пробормотала Хэлис.

Маэстро Янкиль порхал от одного столика к другому, примечая, кто из музыкантов собирается сегодня выступать, а кто пришел просто так, желая провести приятный вечер. Мысленно Янкиль наверняка уже прикидывал, кого из музыкантов пустить вперёд, а кого придержать, так сказать, "на сладкое". Своё дело он знал как никто.

На наш столик принесли вино и бокалы, и Санчес помахал нам от стойки.

– Вы, наверное, давнишние друзья?
– спросила Хэлис, которая радостно оглядывалась вокруг.

– О да, - сказал я, разливая вино.
– Наша дружба началась с того, что Санчес выбросил меня, как котёнка, из этого самого зала. За дело, должен признать.

Глаза у Хэлис округлились. Она посмотрела на пожилого благообразного Санчеса. Потом на меня. Потом снова на Санчеса.

– Это было лет тридцать назад, - рассказал я.
– Мы с приятелем были... слегка навеселе, и я позволил себе в довольно грубой форме оценить мастерство одного из музыкантов...

Тут я заметил, что Санчес направляется к нашему столику.

– Я как раз рассказываю о нашей первой тёплой встрече, - сообщил я ему.

– О том вечере, после которого я целый день готовился к смерти?
– ухмыльнулся трактирщик. Все мои друзья советовали мне бежать из города немедленно. Шутка ли - окунуть в фонтан двоих кьяри! Правда, мне сильно помогло то, что вы оба были, что называется, в хлам, - извините, леди. Когда ты явился сюда на следующий вечер, я весь извелся от страха. А ты сидел один, слушал музыку и молчал.

Я пожал плечами:

– Купание в фонтане оказало целительное воздействие на мою психику. На самом деле я вернулся, чтобы понять, ради чего ты готов был рисковать жизнью.

– Кончилось тем, что мы оба напились, - рассмеялся Санчес.

– По крайней мере, на этот раз обошлось без купания, - закончил я.
– Не скажу, что я стал лучше понимать музыку после того случая, но точно стал относиться к ней с большим уважением.

В этот момент к нам проскользнул господин Янкиль. Его интересовала Хэлис.

– Юная леди желает сыграть сегодня?
– улыбнулся маэстро, кивнув на лютню.

Хэлис, покраснев, отрицательно помотала головой. Кажется, ей было достаточно просто находиться здесь, она вся была в предвкушении музыки. И музыка началась.

В мире существует достаточно много причин, по которым людям иногда хочется собраться вечерком в стаю. Из своего не слишком богатого опыта я мог припомнить Задушевные вечеринки, от которых наутро оставалось смутное впечатление чего-то хорошего, случившегося с тобой накануне, главное в этих воспоминаниях - не слишком вдаваться в детали. Бывают также Академические вечеринки, после которых ты обширно умнеешь, а ещё Вечеринки, где Заводятся Полезные Знакомства.

Я бы сказал, что эта вечеринка в "Золотой маске" удалась на тысячу процентов.

В начале вечера выступали самые юные исполнители, только пробующие свои силы на этом поприще. Мне запомнился один скрипач - высокий, с теплыми ореховыми глазами и приятной улыбкой. Уже по тому, как бережно он извлёк из футляра свою скрипку, как прикасался к ней, было понятно, что музыкант он хороший. Он обращался со скрипкой так, будто она была его сестрой или возлюбленной, а не обточенным куском дерева. Когда он заиграл, мы забыли, как дышать.

Я вдруг вспомнил, как отыскал в Лабрисе одно место, где приличные кьяри не летают. Я тогда чудом не разбился, маневрируя между тесными скалами, и пару раз чуть не рухнул в воду. Когда я втащил себя на мокрый скользкий обломок скалы и убрал, наконец, крылья, отяжелевшие от водяных брызг, я замер. Прямо передо мной белоснежным пенистым замком высился, гремел водопад, и десятки радужных мостов вспыхивали на его галереях.

Даже вспоминать не хочу, как я потом оттуда выбирался.