Фермер: перерождение
Шрифт:
Как я уже рассказывал, на экспериментальном участке совхоза из земли тоже пробивались первые ростки картофеля. На террасах они выглядели особенно впечатляюще: ровные зеленые строчки на фоне серых камней.
— Дядя Витя, смотрите! — восторженно кричал Витька, прибежавший с утра проверить теплицу. — Помидорки растут! И огурчики тоже!
В стеклянном домике действительно царила особая атмосфера. Воздух был теплым и влажным, пахло землей и зеленью. Автоматическая система проветривания работала безупречно. Форточки открывались в жаркие часы и закрывались к вечеру.
—
— Осторожно, — разрешил я. — Листочки еще нежные.
Дети с восхищением рассматривали молодые растения. Для них это чудо — из маленького семечка выросло живое растение. В их глазах читались удивление и желание узнать больше.
— Дядя Витя, а почему у вас растения такие зеленые? — поинтересовалась Марина. — У нас дома помидоры бледнее.
— Здесь им комфортно, — объяснил я. — Достаточно света, тепла, питания. Как людям, в хороших условиях и здоровье крепче.
Но не все разделяли детский восторг. Утром того же дня ко мне домой пожаловал Громов в сопровождении еще одного человека, пожилого, с седой бородкой и недоверчивым взглядом.
— Виктор Алексеевич, — представил его председатель, — знакомься. Это Михаил Семенович Токарев, главный агроном района. Приехал посмотреть на твои эксперименты.
Токарев оказался человеком старой школы. Выпускник сельхозинститута конца тридцатых, прошедший войну, отработавший в районе больше двадцати лет. В его глазах читалось плохо скрываемое недоверие к молодому выскочке с новомодными идеями.
— Ну, показывайте, что тут наворотили, — буркнул он, оглядывая теплицу. — Говорят, чудеса творите.
Я провел гостей по участку, демонстрируя рассаду, объясняя принципы работы теплицы и системы компостирования. Громов слушал с интересом, изредка задавая вопросы. Токарев молчал, лишь хмыкая в наиболее, по его мнению, спорных местах.
— А это зачем? — указал он на компостные кучи, морща нос от запаха. — Мусор по участку разбросали?
— Органическое удобрение готовлю, — терпеливо объяснил я. — Через полгода здесь будет лучший перегной для подкормки растений.
— Навоз есть, зачем огород сором засорять? — проворчал районный агроном. — В совхозе центнерами лежит, бери не хочу.
— Навоз — это хорошо, — согласился я, — но компост дает более сбалансированное питание. Плюс утилизация органических отходов, которые обычно выбрасывают.
— Выдумки, — отмахнулся Токарев. — Испокон веку навозом удобряли, и ничего, урожаи получали. А тут понавыдумывали…
Громов поежился, чувствуя назревающий конфликт.
— Михаил Семенович, — миролюбиво вмешался он, — а давайте посмотрим на экспериментальный участок. Там уже всходы появились.
Мы поехали на террасированные поля на совхозном УАЗике. Дорога петляла между перелесков, и вскоре показались преображенные склоны.
Картина действительно впечатляла. На месте бывших бросовых земель зеленели аккуратные террасы, а между камнями пробивались ровные рядки молодых растений.
— Ну и ну, — присвистнул Громов, выходя из машины. — За две недели столько сделали.
Токарев
молча прошелся вдоль первой террасы, присел на корточки, рассмотрел всходы. На лице его читалось удивление, которое он старался скрыть.— Картофель взошел дружно, — признал он неохотно. — Хотя на таких камнях… Не думал, что получится.
— А вот здесь мы испытываем новый метод полива, — показал я на систему желобов и шлюзов. — Вода подается только туда, где нужно, без потерь.
— И сколько воды экономите? — поинтересовался Громов.
— Примерно в три раза меньше расходуем, чем при обычном поливе, — ответил я. — А эффективность полива выше, потому что влага поступает прямо к корням.
Токарев обошел участок, внимательно изучая каждую деталь. Временами он останавливался, что-то мерил шагами, присматривался к растениям.
— Технология интересная, — наконец произнес он, — но рано радоваться. Всходы — это еще не урожай. До осени дожить надо, вредителей пережить, болезни.
— Согласен, — кивнул я. — Но первые результаты обнадеживают.
— А вот скажите мне, молодой человек, — Токарев повернулся ко мне, — откуда у вас такие знания? В Тимирязевке террасному земледелию не учат.
— Литературу изучал, — ответил я осторожно. — Опыт зарубежных стран, древние методы земледелия. Многое можно адаптировать к нашим условиям.
— Зарубежный опыт, — скептически протянул районный агроном. — А наш, советский, вам не подходит? У нас тоже есть что показать.
— Конечно, подходит, — поспешил исправить ситуацию я. — Я же использую методы Мальцева, Вильямса. Просто дополняю их элементами, которые помогают осваивать сложные земли.
Громов чувствовал напряжение и попытался разрядить обстановку:
— Михаил Семенович, главное же результат. А результат пока впечатляет.
— Пока, — подчеркнул Токарев. — Посмотрим, что к осени получится. А то понавыдумывают, а потом план срывают и виноватых ищут.
— План мы выполним, — твердо сказал Громов. — А если Виктор Алексеевич свои обещания оправдает, то еще и перевыполним.
— Какие обещания? — насторожился районный агроном.
— Сто пятьдесят центнеров картофеля с гектара на террасах, — ответил председатель. — И сто двадцать на участках с искусственным грунтом.
Токарев хмыкнул:
— Амбициозно. У нас в районе средняя урожайность восемьдесят центнеров. А тут на камнях полтораста обещают.
— Обещания нужно выполнять, — спокойно ответил я. — Иначе какой смысл браться за дело?
— Вот это правильно, — одобрительно кивнул Громов. — Мужской подход.
На обратном пути Токарев был задумчив. У конторы совхоза, прощаясь, он неожиданно сказал:
— Корнилов, методы у вас любопытные. Если действительно получится то, что обещаете, готов рекомендовать опыт другим хозяйствам района.
— Спасибо, Михаил Семенович, — ответил я. — Постараюсь не подвести.
— Только учтите, — добавил он строго, — новаторство новаторством, а план есть план. Основные площади должны давать гарантированный урожай по проверенным технологиям.