Фестиваль Тьмы

Идущий взмахнул Мечом описывая магический полукруг, громко закричал слова заклятья и с тонкого клинка сорвался темно-красный шар. Он попал в грудь Императора, но тот только усмехнулся. Этот удар был ему, что кельтиру укус комара. В ответ Баюм опять ударил многочисленными молниями. Эльф, проявляя чудеса акробатики, в неимоверном пируэте уклонялся от синих жгутов, что прожгли воздух вокруг. Одна молния все-таки задела его и он громко закричал, чувствуя как сгорает его плоть. Идущий упал в бессилии. В ноздри бил резкий запах озона. Эльф скрипел зубами, у него опять оставался единственный выход, но он не хотел пускать в ход артефакты — слишком ужасна последующая за этим расплата. А шары будто шептали ему: «Давай, давай — посмотри, если ты не сделаешь этого, то умрешь и ты, и она».

Внезапно он почувствовал прилив сил. Обернувшись назад, Идущий увидел, что очнувшаяся Синдарин поддерживает его жизненные силы, расходуя при этом остаток своих. Эльф поднялся — Баюм нависал над ним словно гора. Вокруг желтого тела вновь клубились синие нити молний. Он готовился добить Громовержца. В руке Идущего сами собой оказались шесть запретных печатей Богов. Он сам не понял, когда успел вынуть их, как будто артефакты сами прыгнули к нему в сжатый кулак.

Время замедлилось. Эльф снова смирился со своим положением и стал уже подбирать подходящую формулу для уничтожения Баюма, когда его взгляд упал на то место, где воплотился Император. Там осталось большое образование, смутно напоминающее своими чертами трон. Но не сам трон привлек внимание Идущего, а странный шар, что лежал на одном из его подлокотников. Внутри прозрачной сферы покоился маленький фиолетовый шарик, который подозрительно походил на последнюю седьмую печать.

Ну конечно же! Такая власть Баюма не могла родиться из ничего. Он обладал печатью Астероса — Бога ветра, пятого сына Эйнхазад. Но после своего заточения в Башне Боги лишили его возможности пользоваться запретной печатью. И из ее обладателя он сделался Хранителем, как и все другие великие Герои прошлого, такие как Даспарион, Митраэль и Велет. Эльф вспомнил памятные слова — «Запретные печати не даются в руки простым смертным. Недостойный Герой, соприкоснувшись с таким шаром, может сразу же отправиться к престолу Эйнхазад».

Хранитель может прикасаться только к своему шару, остальные могут его убить.

Вместо рождения смертоносного заклинания Идущий рванулся вперед, изготавливаясь для броска. Синдарин увидела, что Эльф бежит навстречу синей смерти и закричала. Молнии уже сорвались в воздух, когда Громовержец из всех сил метнул пригоршню разноцветных шариков в Императора.

Никакой магии. Простое физическое соприкосновение. Эльф упал, пропуская над головой молнии. Все шесть шаров, разлетевшись широким веером, попали в Императора. Вместо того, что бы отскочить они прилипли к желтому телу и начали въедаться в него. Баюм страшно закричал. Из мест, куда попали шары, взвился едкий дым. Запах озона стал намного резче. Он буквально окатил мощной волной весь четырнадцатый этаж.

Идущий подбежал к упавшей от слабости Синдарин и закрыл ее своим телом. По всему Баюму змеились толстые молнии. Они плясали в его волосах и беспорядочно срывались в камень. Идущий молил Еву, что бы эта агония Императора случайно не задела их. Баюм бесновался и неистово кричал. Желтое тело окуталось клубком белого пламени, неведомая сила подхватила его и повлекла вверх. Императора как будто распяло на невидимом кресте. В последние мгновения жизни Величайшего из расы Людей Идущий ощутил исходящие от него волны покоя и облегчения — его бесконечное заточение наконец-то закончилось. Крик оборвался, секундная вспышка ярчайшего света и Герои остались вдвоем.

Баюм исчез, лишь звук тихого падения известил о том, что запретные печати, освободившись от бремени уничтожения Императора, упали на камень.

Идущий помог Синдарин подняться. Она оказалась очень слаба и благодарно улыбнулась ему.

— Ты опять превзошел самого себя. — сказала она. — Об этом будут слагать легенды.

— Да плевать мне на легенды! Он чуть было не убил тебя! Какой же я дурак, что разрешил тебе пойти сюда! — он задохнулся от возмущения.

Синдарин остановила Эльфа мягким жестом руки:

— Успокойся, в конце концов, мы добились своего. Я уже чувствую приближение Серафима.

Громовержец оглянулся и остолбенел. Там, где лежали семь печатей взвился белый дым, который постепенно сформировался в ангелоподобный силуэт шестикрылого Серафима. Пол этого существа оказалось невозможно определить — в лице Серафима слились как мужские так и женские черты, а его белые просторные одежды ниспадали широкими лоскутами ткани, не позволяя разглядеть детали фигуры. В глазах этого существа читалась неимоверная мудрость, накопленная с начала времен. Серафим поднял руку вверх и семь печатей плавно взмыли в воздух. Они закрутились на подобии небольшого разноцветного браслета, который так же неспешно подлетел к Идущему. Губы Серафима не раскрылись, но Герои отчетливо услышали его мягкий голос:

— Возьми. Ключ Богов теперь собран и принадлежит тебе.

Идущий словно во сне протянул руку вперед и браслет сам оделся на него.

— Теперь осталось только отнести Ключ к Вратам Забвения, где и решится судьба этого мира.

— Но если Ключ попадет к Вратам, то они откроются! И Шиллен выйдет на свободу! Мир погибнет! — вскричал Идущий. — Я не хочу этого!

— Это твоя судьба. И ты ничего не можешь поделать с этим. Все уже давно предрешено.

— Мне постоянно твердят об этой судьбе. Но я не верю в нее! Я не принимаю ее!

— Ты ведь не хотел собирать Ключ. Однако теперь он у тебя в руках. Ты был рожден для этого, — терпению Серафима не было предела. Идущий почти орал на него, а Ангел продолжал отвечать спокойно и мягко, — Тебе остается только смириться со своей ролью.

— Нет! Никогда! И я не хочу больше слушать тебя! — с этими словами Эльф развернулся и пошел к лестничному спуску на другой стороне этажа.

Удрученная Синдарин наблюдала этот диалог, склонив голову. После того как Громовержец удалился на приличное расстояние, она подняла на Серафима взгляд полный слез.

— Неужели нет другого пути? Ему так тяжело…

— В этом заключается твоя судьба. Оберегать и поддерживать посланника Богов. Ты должна забыть все свои прошлые мысли и поступки. Иначе он не выдержит бремени и сорвется. В этом случаи мир точно погибнет.

— То есть я должна пожертвовать собой? — затаив дыхание спросила Эльфийка.

— Да, — короткий ответ Серафима был словно приговор.

— Я поняла…

Она снова потупилась. Серафим, выполнивший свой долг, начал медленно развоплощаться, расплываясь тонкими струями белого тумана.

Внезапно Синдарин вспыхнула новым озарением:

— Ты сказал «в этом случаи мир точно погибнет», значит, есть еще надежда, что еще не все потеряно?

Полупрозрачный призрак Серафима ответил ей на это:

— Будущее известно. Шиллен выйдет из темницы и настанет Фестиваль Тьмы. Но слабая надежда всегда теплится в сердцах Героев, поэтому верь и ты. Это единственное, что остается всем нам.

Последнее, что разглядела Эльфийка в облике Серафима, это была его грустная улыбка.