Фея-крестная Воробьёва

— Ульянку с Федором приглашать?

— Можем пойти вдвоем. А хотя… — он сощурился, словно Маркиз на солнце, — я приглашу сам. В семь вечера в «Маяк».

— Может быть, нам пора? Ирина скоро стекло протрет, — я захихикала в сторону любопытной коллеги, которая делала вид, что вытирает пыль у окна, но так откровенно льнула к стеклу, что сомнений в слежке совершенно не оставалось.

— Не хочу с тобой расставаться, — Максим отпустил меня, но снова оказался в опасной близости. — Хочу весь день провести с тобой вот так, — он легко поцеловал кончик носа. — И так, — губами коснулся виска. — И так, — невесомо поцеловал в губы, а потом резко развернулся к машине и помахал на прощание рукой Иринке. Та, поняв, что ее раскрыли, пропала за шторой.

— Так. так! Воробьева опаздывает опять! — Ирина оглядела меня с головы до ног.

— Ах, любовь, любовь, — счастливо протянула я, обняв себя за плечи руками.

— Ну что, сегодня в семь? — Неожиданно пробасил кто-то в коридоре. — Забито! Голубой и розовый, я сказал. Ро-зо-вый. Блондинкам только розовый, по-моему, нужен.

Разговаривая по телефону, в кабинет зашел Кирилл.

— А, Воробьева, ты уже здесь. Блондинкам розовый или голубой?

— Ну не знаю. почему именно блондинкам? Любой!

— Любой, да не любой! — он усмехнулся и щелкнул меня по носу.

— Тогда белый, розовый, золотой, — я начала перечислять.

Кирилл нетерпеливо махнул рукой и сбежал к Константиновичу.

— Блондинкам — розовый! — выглянув из-за двери, он сделал жуткую гримасу.

— Ну почему бы и не розовый? — спросила Ирина.

— Ну, может быть, и розовый, — согласилась с непонятным спором я и погрузилась в текучку, включая рабочий телефон, который тут же начал требовать моего внимания и нахождения в трех концах города одновременно.

Ирина улыбнулась и позвонила кому-то.

— Розовый, розовый. Отбой. До вечера!

— Так, Воробьева, поехали срочно. Где там твои супер-шпильки, хватай их и мчим, — выбежал из кабинета Константинович, на ходу опуская руки в рукава пальто.

— Куда? Что? Зачем? Почему?

— По кочану, — очень профессионально и доступно все разъяснил шеф и дал указания Ирине не беспокоить его в течение двух часов.

Путаясь в шифоновом шарфике, который все норовил прилипнуть на ветру к помаде на губах, я догнала Константиныча на парковке.

— Куда? Что? Зачем?

— В салон.

— Оо, вы машину собрались менять? Только я вам тут не советчик. Хотя нет. Предлагаю брать голубую. Почему-то очень мало голубых машин на улицах. Или розовую. Боже, как вам пойдет розовая машинка. Или нет! — я даже подпрыгнула на сиденье, ощутив прилив вдохновения. Шеф испуганно оторвался от дороги и с опаской покосился на меня. — Возьмите машину цвета пудры. Ах, какой красивый это цвет. Если я не путаю название, конечно.

Константинович только улыбался своим мыслям, а когда припарковался у входа в салон красоты, даже немного рассмеялся.

— Прибыли, ценитель прекрасного. Выходи давай.

— Зачем?

Он закатил глаза.

— Сегодня этот вопрос на повестке дня самый актуальный, но самый надоевший, это я тебе говорю честно. Значит так, договоримся. Ты не задаешь мне вопросов, но делаешь так, как я скажу, а взамен я выдам тебе завтра выходной. Честное пионерское. Завтра — выходной.

— Да мне и не нужен мне вых… — начала я, но начальник перебил меня, приложив указательный палец к своим губам. — Тишина и послушание! Тишина и послушание!

— А вдруг вы меня сейчас в рабство продадите? И я даже не смогу спросить в какую страну! — прошептала я, поддавшись моменту.

— Могу сказать одно — работорговцам очень с тобой очень не повезет!

Шеф подмигнул и повел меня в салон красоты.

— Вот и вы, а мы вас все ждем и ждем! — Заулыбались две девушки.

Я недоверчиво покосилась на них.

— Вот наша красавица, оставляю вам ее на два часа. Надеюсь, за это время вы успеете сделать с ней все!

— Все? — во рту у меня стало сухо.

— Все! — однозначно припечатал шеф.

И я погрузилась в мир салона красоты. В две руки девушки усадили меня в удобное кресло, попросив отключить телефон, и приступили к своей работе. Через два часа я сама себя не узнала в зеркале — профессиональный макияж, оттеняющий глубину глаз и полноту губ, прическа, сделавшая из меня как минимум принцессу, и очень красивый французский маникюр.

Маникюрист делала мне массаж рук, когда за мной вернулся Константиныч и с удовлетворением оценил масштаб перемен.

— В машину, быстро! Опоздаем!

Оглушенная своею неземной красотой, я помчалась на стоянку.

— Завтра что, конец света? — Не выдержала я тишины.

— У кого-то, думаю, конец света. Это точно, — он захохотал. Что за человек? Как может управлять таким большим агентством, если смеется собственным шуткам?

Следующим пунктом моего очень странного вояжа стал брендовый магазин одежды. Тут я не стала смущаться и бросилась к вешалкам с одеждой, подгоняемая Константинычем, который присел на пуфик у зеркала.

Мне понравилось все. И юбка-карандаш, и платье, и брюки. Но шеф точно определил задачу консультанту: только платье.

— Нам нужна девочка-девочка.

И «девочка-девочка» с радостью перемерила весь шикарный ассортимент.

Оценив готовность — ярко-голубое нарядное, очень красивое платье, шеф предложил прямо в нем и поехать на работу. Возле кассы меня развернули на выход, что стало приятным, но немного пугающим сюрпризом.

Во мне сразу восстали солдатики. «Соблазняют! При живом Видинееве!» — растянулись огромные транспаранты в голове.

— Вы знаете, я очень хорошо отношусь к вам, — решила я расставить точки над Ё в машине руководителя. Потеребив край платья, несмело подняла на него взгляд. — Но у меня уже есть молодой человек, и мы любим друг друга.

— И я очень этому обстоятельству рад! — от души улыбнулся Константинович, заглушив мотор возле нашей конторы.

— Тогда тем более непонятно, — прошелестела я себе под нос.

Оставшийся рабочий день я принимала комплименты от коллег и поздравления с чем-то.

— Поздравляю! — показала одобрительно большой палец в проеме двери менеджер из отдела праздников.