Фея мёртвого города

– И в чем разница? Если в цене, то я верну часть, не бойся, - утешала ее я.

– Ты не понимаешь, - психанула она.
– Нужно забрать торт. Срочно.

– Да успокойся ты. И пусть он у них поперек горла встанет.

Подруга замерла, а потом истерически расхохоталась, привлекая к нам ненужное внимание. Я гладила ее по спине, пытаясь успокоить, но та смеялась только сильнее.

– Вот это точная фраза, - сквозь всхлипы донеслось до меня.
– Хорошо подмечено.

– Да что с тобой?

– А то, что я этот торт в особенной кондитерской заказывала 'Сладкие булочки'.

– Ну, вполне оправданное название для пирожных, - пожала я плечами, не понимая, где кроется трагедия.

– Ась, это эротическая пекарня. А теперь догадайся, какими изделиями она занимается, - подмигнула мне Маша, зловеще улыбаясь.

– Мы играем в загадки?
– нахмурилась я, чувствуя, как в голове очень медленно прокручиваются шестеренки.

– Эротическая, Ась, эротическая!

– Ты в своем уме? Как выпечка вообще может быть эротической? О чем ты?

– Очень даже просто, если на свежий торт в шоколадной глазури взгромоздить огромный эрегированный пенис.

– Что?
– я смотрела на нее как на сумасшедшую, потому что, во-первых, слабо себе представляла "огромный эрегированный пенис", а уж тем более на шоколадном торте.
– Зачем?

– Я видела, что ты совсем раскисла, - начала оправдываться подруга, - вот и решала утроить нам праздник и организовать девичник. Ну а как же без торта?

– Ну почему эротический?
– никак не удавалось понять мне.
– Почему не торт "Черепашка" или, в конце концов, "Дамские пальчики"?

– Это не так весело. Тебе была нужна серьезная встряска.

– О да, подруга. Теперь она с меня есть. Спасибо. Просто шедевр!

– Давай без сарказма, - покачала головой Маша.
– Ну, с кем не бывает.

– Ни с кем не бывает. Никто не дарит своему преподавателю торт с пенисом! Никто!

– Да успокойся ты, сейчас пойдем на кафедру и заберем торт, и будем выглядеть жадными, но зато не распутными.

– Ладно, - попыталась я взять себя в руки, - и кто же туда пойдет?

– Ты, - тут же ответила подруга, - кто отдал, пусть тот и забирает. Это справедливо.

– А, по-моему, справедливо, что пойдет тот, кто притащил это безобразие в университет! И в следующий раз пиши на коробке ни просто 'Торт', а 'Детям до 17ти, заглядывать под крышку только под строгим присмотром родителей'.

Я резко поднялась и вышла из аудитории, провожаемая недоумевающими взглядами. Подруга следовала за мной по пятам.

– Ты куда? Неужели забрать торт?

– Нет, - ответила я, даже не обернувшись.
– В деканат. Попрошу меня отчислить, пока не поздно.

– О, да ладно.
– Подруга схватила меня за руку, потянув назад и вынуждая остановиться.
–

Давай мыслить здраво и не совершать никаких опрометчивых действий. Мы выпутаемся.

– Как?

– Я прямо сейчас пойду и заберу торт, все им объяснив. А что, я молодая девушка с нормальными сексуальными и гастрономическими потребностями.

– А рад за вас, Мария.
– Мы замерли, боясь обернуться, но не нужно было иметь глаза на затылке, чтобы понять - там стоит Вячеслав Вивьенович, и он был очень и очень зол.

Как в замедленной съемке нам удалось повернуться к нему и даже изобразить на лицах подобие улыбок. Но, встретив суровый взгляд и пунцово-красное лицо преподавателя, они поникли. Мужчина напоминал огненного дракона, мне даже показалось, что из его ноздрей валит сероватый пар. Все-таки они открыли эту проклятую коробку.

– Ваша группа - мой личный крест, и до сих пор я нес его молча и терпеливо. Но это... это переходит всякие границы норм морали. Вы думаете, это смешно?

– О чем вы?
– захлопала ресницами Маша, слегка выпячивая ярко-розовые губы.

– Вы знаете о чем, - закричал преподаватель. Нам повезло, что коридор оказался пуст, и никто не видел, как наши лица побледнели, постепенно накаляясь до огненно-красного. Такого позора я не испытывала никогда.
– Не стоит прикидываться дурочкаим. Ваш торт. Думаете, это очень весело?

– Какой торт? Я ничего про него не знаю.

– Довольно. На карточке заказа значится ваше имя. Так что, Мария, будете отрицать или мы сократим этот нелегкий процесс?

– Ребята отобрали у нас этот торт, и мы не успели их предупредить, - подала я голос, уже понимая, что совершаю огромную ошибку. Но нельзя было просто стоять и смотреть, как этот изверг втаптывает в грязь мою подругу.

– Да, неужели. И зачем вам такой экстравагантный торт, Ветрова?
– нахмурился преподаватель, скрестив руки на груди, резко став старше лет на десять. Сейчас перед нами стоял не молодой специалист, а старый брюзга.
– Я был о вас лучшего мнения.

'Нет, не был', хотелось добавить мне, но я сдержалась. Этот человек наверняка полагал, что его студентка живет на кладбище и приносит в жертву Сатане комнатных собачек.

– Мы берегли его для девичника, - с вызовом ответила за меня Маша.
– И мы не виноваты, что эти мозголомы стащили его и принесли вам в подарок. Так мы можем забрать свой торт? Вы его не испортили?

Я дернула девушку за руку, но оказалось поздно. Вячеслав Вивьенович глубоко вздохнул, набирая полную грудь кислорода, и сжал руки в клаки. На долю секунды мне даже показалось, что он ударит нас, но мужчина, кажется, сумел совладать с собой.

– Прямо сейчас вы обе идете на кафедру и объясняете достопочтенным профессорам, почему на их столе оказалась эта пошлость и что вы - распущенные девушки с низким уровнем интеллекта. Я и они ждем объяснений!

– Да с какой стати...

– Маша, - но она меня не слышала.

– Если данный торт шокировал вас и глубоко ранил ваши чувства, то это не наша вина, а чье-то ханжество. Мы живем в двадцать первом веке и вправе сами выбирать себе кондитерские изделия.

– Мы извинимся, - тут же перебила ее я, заметив, что у Маши кончился воздух, и она делает глубокий вздох для следующей тирады.
– Мы извинимся и все объясним.

– Я жду, - бросил нам преподаватель, прежде чем развернуться на пятках и гордо удалиться на кафедру.

Мы остались в коридоре только вдвоем, крепко держась за руки и уставившись в пол. Мысли разом куда-то подевались, оставив меня в абсолютной тишине. Казалось, мир стал необитаем, а я и Маша - последние люди на всей планете. Если бы это было так. Внезапный вирус, ядерная волна, и нам бы уже не пришлось идти в эту крошечную комнату, которая в прошлом была шахтой грузового лифта. Не стало бы ни Ирки Плетьиной, ни Вивьеновича, ни этого проклятого торта с мужским достоинством на верхушке. Мы ждали, но мир не менялся.